ХВ Дело № 3

Гришка осклабился в ответ, проводил взглядом боцмана (убрался-таки, дракон!), ткнул кистью в борт и окунул получившуюся «бобышечку» в банку с суриком. Разговоры — дело, конечно, хорошее, но до обеда фальшборт всё-таки надо закончить.

Зимой 1925-го года авиастроительная фирма «Супермарин» получила от Министерства авиации Великобритании заказ на разработку и постройку летающей лодки, предназначенной для патрулирования и дальней морской разведки. Несколькими годами ранее инженеры этой фирмы создали весьма удачный транспортный самолёт-амфибию «Сван», который и лёг в основу нового гидроплана. Радикальных изменений вносить не требовалось, лишь слегка изменить проект пол сугубо военные функции — а потому был подписан контракт на сборку прототипа прямо с чертёжной доски. Уже в марте того же года опытный цельнодеревянный экземпляр летающей лодки, получившей название «Саутгемптон» совершил первый полёт.

Новый самолёт был построен по бипланной схеме с трёхкилевым оперением, обычным для британских тяжёлых машин. Фюзеляж, обшитый алюминиевыми пластинами, мог вместить в перегрузочном варианте до дюжины человек, считая пятерых членов экипажа. Внутри имелось даже место для подвески гамаков и крошечный камбуз — «Саутгемптон» был предназначен для долгих полётов над морем, и следовало позаботиться о некотором комфорте для авиаторов.

Машина получилась вполне удачной; два радиальных двигателя «Нэйпир» мощностью в пятьсот лошадиных сил каждый обеспечивали стоузловую скорость, а шестьсот галлонов топлива в двух баках под верхним крылом давали практическую дальность более восьмисот морских миль. Из вооружения новый гидроплан нёс три пулемёта винтовочного калибра в двух огневых точках — одна на носу, у штурмана, и ещё две за крылом — и тысячу фунтов бомб. Военные сочли такие характеристики вполне достаточными для патрульной летающей лодки, и Министерство Авиации подписало контракт на поставку серийных машин, не дожидаясь окончания испытаний. Уже летом первые «Саутгемптоны» Mk.I поступили на вооружение, и в течение следующих нескольких лет было выпущено около шестидесяти летающих лодок различных модификаций.

Пять из них, относящихся к более поздней серии с цельнометаллическим корпусом, что позволило не только снизить общий вес более, чем на полтонны, но и увеличить практическую дальность на двести миль, были переданы на «Пегасус» для нужд экспедиции. Перед этим самолёты прошли модернизацию — с них сняли бомбосбрасыватели, одну из задних турелей, и установили новые улучшенные двигатели «Нэйпир-Лайон». Самым серьёзным переделкам подверглась бипланная коробка: её доработали так, чтобы можно было снимать и устанавливать плоскости и движки прямо на палубе — габариты «Саутгемптонов» не позволяли разместить их на «Пегасусе» в собранном виде. В итоге на судно удалось впихнуть все пять летающих лодок (одну в трюме, полуразобранном виде, со снятыми плоскостями, двигателями и хвостовым оперением); подготовка и спуск на воду каждой занимал около получаса, так что вылета авиагруппы из четырёх машин приходилось ждать часа два.

Но ни начальника экспедиции, находившегося в данный момент на борту крейсера «Каледон» и оттуда руководившего действиями подчинённых, ни капитана «Пегасуса», у борта которого стояли, выстроившись в ряд, все четыре «Саутгемптона», задержка не беспокоила. Майские ночи в этих широтах мало отличаются от дня; ни одного корабля серьёзнее сторожевика, переделанного из старого ледокола, у русских в здешних водах нет и быть не может — а значит, ни о времени вылета, ни о возможной угрозе со стороны большевиков переживать не стоит. Немного тревожились, разве что, экипажи летающих лодок, которым предстояло через полчаса поднять свои машины в воздух, пересечь линию берега напротив мыса Чёрный и лететь дальше, вглубь русской территории. Однако, волнение их относилось исключительно к погоде. Баренцево море славится своей непредсказуемостью, «Саутгемптонам» предстоит взлетать с изрядным перегрузом, а сила и направление ветра в финальной точке маршрута неизвестны. Да и карты озера, на котором предстоит совершить посадку, имеет мало отношения к действительности, что ясно показал недавний разведывательный полёт. Право же, тут не захочешь, а задумаешься — и сплюнешь три раза через плечо, отгоняя невезение, выпадающее порой даже лучшим из пилотов Королевских Воздушных Сил.

— Сообщение от «Махаона» о гибели опергруппы подтвердилось, Яков Саулович. К сожалению.

Адъютант-порученец подал папку с текущими донесениями, сделал шаг назад и продолжил докладывать, вытянувшись перед столом начальства по стойке «смирно».

— Вчера вечером на Ловозеро прибыл гидроплан — полёт состоялся в соответствии с утверждённым графиком, для доставки припасов и проверки состояния. Группы в назначенном месте не оказалось. Пилот в полном соответствии с инструкцией прождал три часа, но оперативники так и не появились. Согласно той же инструкции, он проверил закладку, где они в непредвиденном случае должны были оставить записку в плотно завинчивающемся латунном цилиндре, но тайник оказался пустым. Кроме того, лётчик, уже по собственной инициативе обыскал берег и лес в радиусе примерно полукилометра, но никаких следов группы не обнаружил.

— Какие ещё там поиски? — Агранов недовольно поморщился. — Он же не пограничник, искать толком не умеет…

— Согласно инструкции. — порученец постарался, чтобы его тон демонстрировал полнейшее согласие с начальством. — В любом случае, время у него было.

— Резервную группу уже подготовили?

— Так точно, в составе четырёх человек. Снаряжение, оружие — как у их предшественников, рации нет. Сейчас они в Архангельске. Отправлять?

Агранов задумался.

— Повременим, пусть пока ждут. Сколько там лететь?

— Около двух с половиной часов. Если погода позволит, разумеется.

— Согласно сводке, в ближайшие дни с погодой проблем не будет. — Агранов перебрал листки из поданной папки, выудил метеосводку. — Вот: скорость ветра… видимость… облачность не ожидается, благодать, да и только! Так что, обеспечьте готовность к вылету в течение часа после поступления приказа, и пусть гидроплан всё время будет наготове. Лучше всего использовать тот же самый, что доставлял припасы — маршрут пилоту знаком, место посадки тоже, не заблудится.

Порученец щекой. Агранов немедленно насторожился — обычно это означало очередное неприятное сообщение.

— Боюсь, не получится, Яков Саулович. Вчера к ним летал поплавковый МР-1, а в него больше двух пассажиров не влезет.

— На чём же забрасывали группу на озеро?

— На доброфлотовском «Юнкерсе-13» с бортовым номером «137». Самолёт совершал агитационные полёты по побережью и островам Белого моря, для этого его поставили на поплавки, поскольку годные площадки, есть далеко не везде — вот мы и одолжили на время. Но, к сожалению, две недели назад машина получила серьёзные повреждения при посадке, и её отправили на ремонт в Германию.

— Ясно. — Агранов выудил из папки другой листок, но читать не стал. — Что насчёт других гидропланов?

— Можно попросить у военных.

Предложение прозвучало осторожно — порученец догадывался, как оно будет принято.

И не ошибся.

— Пожалуй, не стоит. — Агранов отрицательно покачал головой. — Такой вопрос придётся решать через главный штаб ВВС в Москве, а я пока не хотел бы… м-м-м… афишировать. Другие варианты имеются?

— У «Комсеверпути» есть два «Дорнье», их используют для ледовой разведки. Кажется, один из них как раз в Архангельске.

— «Кажется»? — хозяин кабинета нахмурился. — То есть, вы не в курсе?

Порученец кивнул, признавая просчёт — патрон не терпел неточностей в докладах. Особенно — по таким важным вопросам.

— Уточню, Яков Саулович.

— Непременно уточните и доложите.

Порученец ещё раз кивнул, но с места не сдвинулся, давая понять патрону, что доклад не закончен.

— Ещё что-нибудь?

— Рапорт сотрудников, которым поручено наблюдение за Трилиссером. Только что получено, не успели перепечатать для вас.

— Да и ладно. — Агранов махнул рукой. — Неси, как есть, не до церемоний.

Согласно порядку, раз и навсегда заведённому им самим, сведения, поступающие от «наружки», перепечатывал и приводил в удобочитаемый вид сам порученец. Но в данном случае имело смысл сделать исключение — конечно, неохота ломать глаза, разбирая каракули полуграмотных «топтунов», но слишком важна сейчас любая информация на бывшего начальника ИНО, которого Яков Саулович считал вместе с Бокием главным вдохновителем этого головоломного заговора.