Хвост огненной кометы

– Я в Норвегию попрошусь, – сказал он, немного помолчав.-А что здесь? Думаете, это когда – нибудь кончится? Наши ваших убивают, ваши наших. Ненависть в крови. Двадцать поколений пройдет, пока кровь остынет.

– А как же мирные переговоры?

– Ха! – рассмеялся Муслим.-Кто кому верит? Вот генерал недавно приезжал в Веденский район. Уговаривал мирно жить. Все, все хорошо, руку, жал, обнимался. Уехал, а через пятнадцать минут все село катюшами разбомбили.

Володька Кипин поцокал языком и предположил:

– Может, случайно?

– На войне все случайно, – философски заметил шофер. – Сейчас еду мимо школы. Солдаты с танка какой-то мотор снимают. Не удержали. Одного придавило.

Володька обхватил щеки руками.

– Сержанта?

– Не разглядел.

– Светленький такой, с родинкой на подбородке.

– Вроде, рыжий. Я к чему. Выживет, слава Аллаху. Нет, получат родственники телеграмму-погиб в Чечне. И его друзья приедут сюда мстить. Никогда война не кончится.

По дороге, заросшей фруктовыми деревьями, бежали сломя голову. Опоздаем, больше Романов нас с собой никуда не возьмет. Кипин, конечно же, навернулся. Но и на этот раз пронесло, камера не пострадала.

Возле палатки серым волком нарезал круги подполковник Валера.

– Где вас черти носят? Через десять минут вылет.

Мирные переговоры

Романов появился на аэродроме минута в минуту. За весь полет он не проронил ни слова. Задумчиво глядел в иллюминатор. Только когда вертушка зависла над каким-то населенным пунктом, большим пальцем указал вниз, мол, прибыли.

Приземлились в чистом поле, возле проселочной дороги, ведущей в Агишты. На грунтовке, в клубах пыли, поднимаемых вертолетными лопастями, уже ждала группа чеченцев. Человек десять-пятнадцать. Почти все были при параде – в пиджаках и шляпах. Свита Романова состояла лишь из двух офицеров без оружия. На поясном ремне Анатолия Александровича я тоже не заметил кобуры.

С каждым из старейшин, которые оказались вовсе не старыми, генерал поздоровался за руку. Лица встречающих были приветливыми, но несколько настороженными. Романов держался уверенно, но не надменно. Кавказцам ни в коем случае нельзя показывать слабину, равно как и демонстрировать превосходство.

О чем говорили вначале, я не слышал, слова заглушал шум двигателя. Когда, наконец, «восьмерка» затихла, я смог разобрать диалог.

(диктофонная запись)

– В прошлый раз мы с вами договаривались, что ни один наш солдат не войдет в село.

Мы свое обещание выполнили.

– Да, да, – закивали головами чеченские представители.

– Но и вы должны сдержать слово – не пускать к себе боевиков.

– Не пускаем, нет, не пускаем.

– Хорошо.

Один из романовских офицеров стоял рядом со мной и то ли мне, то ли самому себе прошептал: «Как же, не пускают. В каждом доме по „чеху“ с пулеметом».

Удивленно вскинув брови, я дал понять, что хорошо расслышал его слова. Офицер наклонился ко мне.

– Вон у того, что в красном галстуке, ствол под пиджаком. А у его соседа ладонь обожжена. Видимо, с рук длинными очередями гасил, сволочь.

Действительно, у высокого, седовласого миролюбивого на вид чеченца, под полой полосатого пиджака выделялся какой-то предмет. У стоявшего за его спиной товарища, была забинтована левая рука.

А Романов продолжал беседу.

– Гуманитарная помощь вовремя доставляется?

– Вовремя, да, вовремя. Спасибо.

Мой собеседник хмыкнул:

– Они ее сами не жрут, на рынки свозят.

– Нужно заканчивать войну, – говорил командующий. – Многие полевые командиры, с которыми я разговаривал, готовы сложить оружие. Но и от вас, мирных граждан, многое зависит.

– Да, да, зависит, – вторили эхом чеченцы.

Вообще, диалог проходил довольно странно. Генерал убеждал селян в необходимости перехода к мирной жизни, а те отделывались односложными фразами. Может быть, камеры стесняются? Не успел я об этом подумать, Анатолий Александрович подал знак прекратить съемку и отошел с несколькими чеченцами в сторону. Володя Кипин вскинул на плечо Бетакам и засеменил по полю на пригорок, чтобы снять панораму Агишты.

– Куда?! – закричал один из офицеров.

Оператор перепугался дикого вопля и шустро, будто поднятая охотником тетерка,

примчался обратно.

– В чем дело?

– Мины кругом.

– Наши? – наивно поинтересовался Володька.

– И наши тоже.

Романов вернулся минут через сорок.

– Договорились о создании сил самообороны, – вытер он пот со лба.

– От кого обороняться? – прищурился Мишка Сотников.

Я ткнул его локтем в бок – не лезь, когда не спрашивают. Технарей всегда нужно держать на коротком поводке.

На этот раз генерал от интервью на камеру не отказался. Я не стал задавать Романову заковыристых вопросов. В общем и целом ситуация с переговорами для меня прояснилась. И Анатолий Александрович, и старейшины выполняют задания своего начальства. Ни та, ни другая сторона в мирный исход событий, по большому счету, не верит.

(диктофонная запись)

– Мы должны предпринять все для того, чтобы в этом селе не прозвучал выстрел в адрес нашего солдата, не погиб солдат и не погибли мирные граждане, которые не причастны к этой войне. Штыками и бомбами на этой земле мира не добьешься.

Не успели выключить камеру, как сзади на дорогу из зарослей выползла колона танков с красными советскими флагами на башнях. Машины проскрежетали мимо задумчивых старейшин и потянулись в сторону села.

Я не был доволен собранным материалом, но чтобы удовлетворить любопытство Бориса Абрамовича, касаемо мирных инициатив в республике, его вполне хватало.

Пристроился возле вертолета, стал сочинять. В голову ничего толкового не лезло. Долго мучился, прежде чем выплеснуть в потертую записную книжку первую фразу:

«Под жарким чеченским солнцем идут переговоры, под жарким чеченским солнцем продолжается война…» Конечно, получилось вычурное начало, но я не погрешил против истины – жара действительно стояла для меня невыносимая, а, какие-никакие переговоры протекали своим чередом. Как воды Аргуна, прибивающие к берегам истерзанные трупы. Да, именно так. На следующий день я узнал, чего на самом деле стоили федералам всевозможные мирные договоренности и моратории, приведшие, в конечном итоге, к позорному для России Хасавюртовскому соглашению.