Хвостатым здесь не место!

Боже, неужели я ревную?

— Очень маленькое число людей способно ужиться рядом со мной, — вкрадчиво начал он, осторожно положив руку мне на плечо. — Когда мы увиделись впервые, я подумал, что ты одна из немногих. Правда, когда ты пришла ко мне и начала сыпать оскорблениями, я сильно засомневался, что условия все же сошлись. Одна маленькая гордячка серьезно умудрилась вывести меня из себя, а это случается редко.

Я слушала, затаив дыхание, его шепот в темноте комнаты казался лаской. Я благодарила Вселенную за то, что хвостатый сейчас не видел моих покрасневших щек, закушенной губы, судорожно сжатых ладоней. Не давая себе окончательно раствориться в этом распаляющем воображение голосе, хрипло спросила, цепляясь за предпоследнюю фразу:

— Какие условия? О чем ты?

— Любишь сказки, Кристина? — усмехнулся он, поглаживая большим пальцем обнаженный участок кожи на предплечье. — Тогда ответь мне сама, какая главная сила в сказках? Что способно на любые чудеса?

— Философский камень? Лампа Аладдина? — наугад ляпнула, не до конца вникая в вопрос.

— Любовь.

— А что не так с любовью?

Все магическое влияние его голоса как рукой сняло. Я снова попыталась отпихнуть Финика, и на этот раз, видя мое раздражение, он наконец разжал хвост. Решила, что сейчас он начнет «заливать» про то, что он влюбился в меня с первого взгляда, или еще какую-нибудь подобную чушь, и я окончательно в нем разочаруюсь. Хотя бы потому, что сама в это не верю, да и не похож он на влюбленного человека… или нечеловека.

— Для того чтобы ужиться рядом с нечистью и не испытывать дискомфорта, нужна большая и светлая — настоящая — любовь… с того света. Это довольно редкое явление, на самом деле. Умершие родственники есть у всех, но редко когда чувства оказываются настолько сильны, чтобы связывать человека с гранью мира живых и мертвых. Обычно невосприимчивыми к нечисти оказываются дети, рано лишившиеся родителей, или, наоборот, родители, лишившиеся детей, да и то не всегда.

С того света? Горло перехватило от осознания того, что говорит Андрей. Насколько сильно любил меня Ваня? Мы с мужем всегда были близки, почти никогда не ругались, стараясь не огорчать друг друга по пустякам. И вот теперь Финик утверждает, что чувства мужа — буквально одни на тысячу, на миллион. Настоящие, искренние и настолько сильные, что даже после его смерти они остались в реальном физическом мире.

— Зря я это сейчас сказал, — Финик грустно улыбнулся. — Может, хочешь чего-нибудь выпить? Чай, сок, воду?

— Нет-нет, — я тряхнула головой, пытаясь избавиться от щемящей грусти. — Я взяла заказ на работе, если ты не против, то займусь им. Или, может быть, надо что-нибудь приготовить? Я помню, что обещала вести хозяйство.

— Ну, если ты сама вспомнила об этом, — хитро прищурился Андрей, — то завтракаю я в семь утра.

— И что ты хочешь на завтрак?

— Удиви меня, — хмыкнул он, выходя в коридор и оставляя меня одну.

Вроде бы я должна была возмутиться. На работе я часто любила повторять: «Без точного ТЗ и результат ХЗ», но вместо этого в очередной за сегодня раз вспомнила мужа, и сердце пропустило удар. «Удиви меня» — он так часто это повторял на мои вопросы, что ему купить в магазине или приготовить, что это стало нашей «особой» фразой. И вот теперь Финик туда же.

Вздохнув, я проверила Алечку и принялась распаковывать швейные принадлежности. За всеми этими откровениями я совершенно расслабилась, а между тем, дел у меня еще вагон и маленькая тележка. Если проблема с жильем временно решена, то остается еще куча всего, что требует внимания, сил и времени.

Завтра Финик покажет мне текст предварительного договора купли-продажи, нужно будет позвонить свекрови и договориться о встрече, чтобы обсудить с ней ее долю. Она обещала подать на меня в суд, но, надеюсь, здравый смысл всё же возобладает, и нам удастся договориться мирно.

Работа успокаивала и приводила мысли в порядок. Поначалу я боялась, что шум машинки разбудит Алечку, и поставила люльку с малышкой в ванную, чтобы дверь заглушала шум, но мерный стук не мешал дочке, и я засиделась за работой. Лишь когда она заплакала от голода, я вспомнила про обещанный завтрак и, покормив ребенка, уснула вместе с ней на кровати, не раздеваясь.

В следующий раз дочка проснулась утром, около шести. Я с трудом разлепила глаза, плохо соображая со сна, где я и что происходит.

Вчера или, скорее, уже сегодня ночью я так и не прибрала рабочее место, так что, успокоив ребенка, пришлось вставать, чтобы собрать шитье. Почти все, что могла сделать без примерки, я сделала, теперь нужно было отвезти вещь на работу. Не просить же клиента подъехать к Финику.

Люлька была не тяжелой, примерившись, я поняла, что вполне смогу сама спустить ее вниз. На первом этаже никого не было, и я принялась изучать содержимое шкафов в кухне, решая, чем бы таким интересным удивить владельца дома.

— Сахар есть? — высокий писклявый голос застал врасплох, я взвизгнула от удивления, подскакивая на месте.

— Фе… Навка, — вовремя вспомнила и поправилась я. — Ты меня напугала.

Миниатюрная феечка все в том же розовом платье смотрела на меня большими круглыми глазами, часто моргая.

— И тебе привет, сахарку не найдется? — она бросила грустный взгляд на пустую коробку из-под рафинада. — Держит меня на голодном пайке, гад. Просила хотя бы пару килограмм принести, и что? Вчера одну маленькую коробочку притащил. Надорвался, наверно.

— Я тут где-то, кажется, мед видела… — предложила я, вспомнив, что только что видела трехлитровую банку.

— Мед, говоришь… — розовая запрокинула голову и облизнула длинным тонким язычком острые и опасные на вид зубки. — Давай посмотрим. Тебя, кстати, как зовут, дылда?

— Это я дылда? — обидно не было совершенно, скорее, смешно.

— Ну не я же, — вздёрнула нос розовая. — Ты посмотри на меня, образец миниатюрности и изящества, и на себя.

— А самомнение у тебя то еще, — усмехнулась я, доставая обещанную банку и открывая крышку.

— Ну раньше я ужасно переживала из-за своего тела. Когда все вокруг такие большие, немудрено почувствовать себя мухой. Но потом поняла: все, кто меньше — тараканы, все, кто больше — дылды и великаны. А вот я — нормальная и в самый раз.

Фея хитро улыбнулась, двумя руками подхватывая чайную ложку и пытаясь ее поднять.

— Так как тебя зовут?

— Кристина. А тебя? — розовое создание нравилось с каждой минутой мне все больше. Впрочем, на ее зубки все еще смотрела с опаской.

— Андрей называет меня Моль, но мне почему-то кажется, что это не имя, — фея смешно поморщилась и, расправив розовые блестящие крылышки, взмыла в воздух. — Ой, какая огромная! А я думала, человеческие дети маленькие, а они ничуть не меньше родителей.

Розовое создание присело на край люльки, с интересом наблюдая за пытавшейся выпутаться из пеленок малышкой.

— А она сладкая? — облизнулась крылатая.

— С ума сошла? Я ей еще мед предлагала! А ну брысь! — я испуганно замахала руками, отгоняя фею от Алечки.

Та весело засмеялась и, показав язык, вылетела из кухни.

Вот же ж… Моль! А мне сиди и думай теперь, пошутила она насчет ребенка или действительно может попытаться его съесть? Нужно не спускать с малышки глаз и, как только придёт Финик, уточнить, чем питаются эти самые навки.