I'm a slave for you
Шрифт:
Драко показалось, что тело девушки чуть расслабилось, словно поддалось ему. В животе скрутило узел. Он начал приятно тянуть, ныть и заставлять юношу сгорать от желания. Малфой потянулся к шее и ослабил галстук. Затем он стал медленно расстегивать пуговички на рубашке, черной, как и костюм. Мгновение, и юноша остался в одних штанах.
Гермиона услышала, как молния на брюках Драко поехала вниз, точно молния расплылась по небу, предвещая грозу. «Нет, так нельзя! Только не здесь», – подумала гриффиндорка.
– Остановись, Драко, прошу тебя, – взмолилась она, стараясь отодвинуть его руки от своей груди.
Юноша не хотел слушать, не желал мириться с ее мыслями. Желание овладело
Гриффиндорка вновь попыталась высвободиться, но все тщетно. Сильные руки юноши держали Гермиону очень крепко, не давая вырваться, вздохнуть без разрешения… Девушка закусила губу, пытаясь сдержать плач.
Малфой нежно гладил спину девушки, спускался к «заветному» месту, оставляя за собой дорожку из тянущих поцелуев. Длинные тонкие пальцы юноши легли на половые губы Гермионы, слегка поглаживая их. Он начал потихоньку проникать внутрь девушки, постепенно набирая темп, становясь настойчивее, злее.
Гриффиндорка начала извиваться в руках Драко, пыталась сбежать, отдалиться. Ее дыхание участилось, а бедра начали слегка ощутимо покачиваться в такт движениям юноши. В ее «новой» жизни так мало тепла, так мало приятного. Даже мимолетное наслаждение, принесенное заклятым врагом, манило, словно теплый солнечный луч в царстве тьмы.
Гермиона, словно очнувшись ото сна, вновь начала яро вырываться и пихать Драко ногами. Она выгнулась и укусила руку слизеринца, лежащую на остром плече девушки… Кровь брызнула из раны слишком быстро…
Слизеринец отпрянул от «подруги», разглядывая раненую ладонь. Жилка на его шее заходила, предвещая беду. Драко вновь разозлился на Гермиону. Юноша поднял ладонь и ударил девушку по щеке, затем снова и снова, пока мог чувствовать злость, растущий в груди гнев…
Он вновь повернул ее спиной к себе, гораздо резче, чем рассчитывал. Драко буквально впечатал девушку в шаткий гниющий алтарь. Лицо Гермионы оказалось на одном уровне с лицом человека, распятого на кресте. Их глаза встретились. Деревянные глаза мужчины осуждающе глядели на нагую гриффиндорку, заставляя все ее тело покрываться мурашками, краснеть от стыда. Этот взгляд пугал, внушал страх и трепет, олицетворял немой укор… Глаза девушки наполнились слезами.
– Я пытался быть нежным, тварь! Я хотел, чтобы это случилось по-другому, – закричал Драко.
Он нетерпеливо схватил девушку за ягодицу и, придвинув к себе, резко вошел в полную длину, не позаботившись ни о смазке, ни о желании партнерши. По телу Гермионы прокатилась боль, вытесняя все остальные чувства… Ее точно окунули в горячую воду, пропустили по венам разряд… Никакого страха, никакого стыда не осталось. Лишь боль.
– Я пытался помочь тебе!
Драко сделал глубокий толчок, заставив Гермиону всхлипнуть от боли, он толкнул ее вперед так сильно, что пальцы на ногах ее хрустнули… Боль вновь шевельнулась в животе, заворочалась, подобно капризному ребенку. Пальцы Драко больше не были нежными… Он не ласкал ее, просто брал свое, использовал рабыню по ее прямому назначению.
– Ты мне ответишь, грязнокровка. За все ответишь… Я научу тебя быть покорной! Я научу тебя подчиняться! – кричал он.
Юноша вколачивался в нежное тело гриффиндорки, заставляя ее все ниже прогибаться под собой, все громче стонать, все сильнее плакать… Каждый толчок отдавал неимоверной болью, будил дремавшие под кожей нервы. Каждый крик разрубал шаткую тишину церкви, прокатывался режущим эхом по всему помещению, разгоняя таящихся в тени мышей. Толчок, толчок, толчок, толчок. Снова и снова. Каждую секунду – новое движение.
Все болезненнее, все глубже.Драко, словно дикарь, притягивал к себе Гермиону за волосы, брал ее, подобно животному. Невообразимое наслаждение рождалось в нем… Проникало в его душу вместе с криками жертвы, барахталось в ее слезах, в мольбах, бившихся о глухую стену страсти. Он сделал еще пару глубоких толчков, почти до конца выходя и вновь входя из покрасневшего от напора лона гриффиндорки.
– Это не конец, не думай расслабляться, дрянь, – прошептал Драко, застегивая молнию на штанах.
Обессиленное тело девушки упало на деревянный пол… Слезы так и катились по щекам, разбиваясь о землю. Краем глаза девушка видела, как Драко одевается. Он тщательно отряхивал безупречно чистый пиджак, словно стараясь скинуть с него запах грязнокровки. Затем юноша затянул свой строгий галстук, поправил выбившиеся пряди и, наклонившись, жестко и властно схватил Гермиону за плечо. В его глазах больше не было нежности. В его душе не осталось жалости к несчастной.
Парочка трансгрессировала, оставив после себя пустую холодную тишину. Темно. Лишь скудный свет проникал внутрь помещения, освещая лицо мученика, распятого на кресте…
========== 8 - Я твой хозяин. ==========
Солнце так жалящее обнимает землю, так противно цепляется за кожу… В конце дня оно должно поутихнуть, устать, но светило все никак не сдавалось… Драко шел по дороге, ведущей к Малфой Мэнору, волоча за собой голую растрепанную Гермиону. Серебряные резные ворота распахнулись, пропуская молодого хозяина домой. Девушка начала неистово брыкаться, извиваться в руках у проклятого слизеринца, как только увидела вдалеке поместье…
О, не волнуйся, Грязнокровка. Скоро доберемся.
Малфой, страшно злой на гриффиндорку, быстро вышагивал вдоль стройных деревьев. Тени их стали чуть гуще, тьма в них налилась зловещим цветом… Домовые эльфы засуетились. Их слышно у самых ворот. Должно быть, отмыли весь дом да сад убрали к приходу господина. Такое и раньше бывало. Получив нагоняй, они наконец начинают шевелиться, хлопотать по хозяйству, словно перепуганные приходом прокуратуры бухгалтеры…
Лицо Драко искривила злобная полуулыбка. Гермиона перестала сопротивляться, наконец поняв, что так делает только хуже. Голое тело волочилось по шершавой каменной дорожке, получая новые ссадины. Колени стерлись, а бедра покрылись саднящими царапинами…
Девушка перестала плакать, испугавшись садисткой улыбки юноши. Слезы ее пересохли… Она не хотела идти в поместье добровольно, но и вырваться, увы, никак не могла. Гриффиндорка поджала израненные колени и впилась уничтожающим взглядом в затылок юноши.
Челюсти у Драко бешено ходили… Он был зол на Гермиону, зол на самого себя, на сложившиеся обстоятельства. «Чего еще можно ожидать от грязнокровки? Я никогда не смогу получить от нее ни признательности, ни любви, ни благодарности. Что ж… Тогда я получу ее повиновение. Ее смирение и немую ненависть. Пусть.» – думал юноша.
Шаги отдавались гулким эхом, заполняли собой тишину. Малфой волочил за собой Гермиону, не заботясь о ее здоровье, о ее комфорте… Колени гриффиндорки были разбиты. За девушкой тянулась красная кровавая дорожка, нарушающая идеальную чистоту Малфой Мэнора.
Домовики смотрели парочке вслед, испуганно перешептываясь и стыдливо отводя взгляд, стараясь затеряться в толпе себе подобных. Путь Малфоя лежал в самую нижнюю комнату поместья – старый пыльный подвал. Эльфы знали, что ничего хорошего для грязнокровки это не сулит. Сначала они услышат адские крики, мольбы о помощи, затем будут отчаянные просьбы о пощаде, плач… А после наступит зловещая тишина, режущая слух.