I'm a slave for you

– Ах, вот как, – Драко скривил губы – Хорошо. Я приглашу к нам Теодора. Тебе срочно нужен врач или это может подождать до завтра?

– Нет, нет. Он нужен сегодня… Хозяин…

Гермиона неуклюже потупила взгляд. Жгучая ненависть к Драко заставила ее совершенно забыть о своем положении. Малфой, казалось, тоже был удивлен, услышав ее обращение. Юноша и сам забыл, что Гермиона – его рабыня. В ее покрасневших, заплаканных глазах была невероятная сила духа. Она словно гордая прекрасная львица, запертая в клетку – не подает вида, что скучает по воле. Гордая и прекрасная… Единственное, что выдает в ней невольницу – кожаный ошейник, сковывающий нежную шею грязнокровки. Печальное зрелище.

– Хорошо. Я напишу Теодору и, надеюсь, что тебе полегчает, – сказал Драко очень неохотно.

Малфой неспешно подошел к Гермионе. Девушка покорно стояла на месте, ожидая, когда хозяин приблизится к ней. Его холодные руки коснулись ее оголенных плеч. Гриффиндорку пробрала противная мелкая дрожь, но она не стала отворачиваться, не стала закрывать глаза и пытаться уйти. Что толку? Убежишь – поймают. Даже если это будет не Драко… «В конце концов, я сейчас не у Сивого и даже не у Темного Лорда. Это же Малфой… Просто Малфой, что шесть лет отравлял мою жизнь и учебу…», – подумала Гермиона.

Слизеринец наклонился к девушке и со всей своей нежностью поцеловал ее в лоб, оставив мокрый след от губ. Он ласково провел рукой по гладкой шее девушки, заставляя ее покорно откинуть голову назад, открыть нежную кожу для его поцелуев. Она не могла сопротивляться той силе, что скрывалась в бледных руках юноши. В холодных объятьях слизеринца иногда было так тепло, что хотелось остаться с ним навсегда, а иногда так больно… Что хотел бы провалиться сквозь землю и утонуть в небытие.

Затем Малфой нетерпеливо спустился к ее груди, откинув полотенце. Гермиона стояла неподвижно, словно восковая статуя. Ее кожа такая горячая, такая нежная. Драко касался ее своими холодными руками, пробуждая в грязнокровке тысячу эмоций. Отвращение, гнев, боль – вот, что чувствовала Гермиона в этот момент. Так хотелось убежать, спрятаться, заплакать, точно маленькая девочка. «Ты больше не маленькая девочка, Гермиона. Тебе негде спрятаться, некуда бежать», – думала девушка.

Драко жадно облизнул шею Гермионы, наслаждаясь теплом гордой красавицы. Он бы хотел касаться ее снова и снова, целовать, обнимать ее, любить… Малфой подхватил голую девушку и бросил ее на широкую мягкую кровать. Она так красива, так сладка… гриффиндорка могла вскружить голову Драко одним своим видом, одним неаккуратно брошенным взглядом, глубоким томным вздохом или ласковым словом. Находясь рядом с ней, Малфой забывал, кто он такой. Забывал все на свете и поддавался самым низменным своим инстинктам.

Гермиона закрыла глаза. Сейчас она не в силах притворяться, что хочет этого так же, как и Драко. Да, разумеется, юноша знал, что она не в восторге от его ласк, но старался не думать об этом. Довольная улыбка, «нарисованная» на лице Гермионы позволяла ему думать, что она получает такое же удовольствие, что и он. «Я не могу, не могу…», – думала гриффиндорка, закусывая губу.

Драко старался быть ласковым и нежным. Малфой аккуратно целовал нежную шею Гермионы, щекоча ее, заставляя слегка выгибаться ему навстречу. Несмотря на то, что гриффиндорка всей душой ненавидела юношу, это не мешало ей наслаждаться его ласками… Бывали моменты, когда он действительно доставлял Гермионе то самое удовольствие близости, но за ним всегда приходило осознание поступка, словно мерзкий горький привкус самого прекрасного на свете вина, оно заглушало всю мощь оргазма, превращаясь в агонию вины.

Малфой шаловливо улыбнулся, нежно взглянул Гермионе в глаза и поймал ее испуганный взгляд. Почему? Почему в этих прекрасных шоколадных глазах светится страх? Слизеринец так давно не видел ее напуганной, вечно встречая гордые взгляды красавицы да фальшивые улыбки. Сейчас же она была похожа на загнанную в угол кошку, а не на гордую прекрасную львицу, какой Драко привык ее лицезреть.

Он успокаивающе погладил ее по внутренней стороне бедра, стараясь тем самым показать ей, что сегодня намерен быть ласковым. Драко почувствовал, что Гермиона чуть расслабилась в его объятиях, но все еще оставалась напряженной и отрешенной.

Шатенка осторожно отвернулась от Драко и кинула безразличный взгляд в окно. Легкий летний ветерок слегка покачивал кроны высоких деревьев Малфой Мэнора. Как же ей хотелось оказаться там, на улице, гулять по бескрайним просторам сада, любоваться живописными пейзажами этого края… Но что же ей достается? Холодные, мерзкие объятья слизеринского принца…

Это так печально. Умнейшая ведьма своего поколения, знаменитая подруга того самого Гарри Поттера! Она была рождена для открытий, для невероятных подвигов, она должна была заключить в объятья целый век! Но должна довольствоваться лишь холодными объятьями жестокого юноши…

Малфой приподнял девушку, чуть пододвинул ее ближе к себе. Бедро Гермионы уперлось в бок Драко, распаляя юношу еще сильнее. Его плоть напряглась в ожидании чарующего, манящего удовольствия. Сильная ладонь Драко легла на бедро Гермионы. Она чуть дернулась, почувствовав нежное прикосновение юноши. Рваный выдох вырвался из груди девушки. «Снова. Он снова хочет…», – думала Гермиона. К глазам подбежали непрошеные слезы. Испуг сковал тело девушки, точно холодные стальные цепи. Не вырваться, не скрыться от этого всепоглощающего страха.

«Он решил опять надругаться надо мной…», – думала Гермиона, стараясь отвернуть лицо в сторону, чтобы Драко не увидел ее слез. Было так страшно вновь почувствовать эту боль, режущую, жгучую боль… Несомненно, Драко ждет, что она станет умолять его прекратить. О, это принесет ему только радость. Ему всегда нравилось подчинять, чувствовать превосходство в груди…

Малфой закрыл глаза от сладостного ощущения томительного ожидания. Гермиона пахла точно спелое яблоко, сладковатым и приятным ароматом задора и нежности. Драко улыбнулся, не прекращая целовать ее нежную кожу. Его рука начала поглаживать ее между ног, зазывающее и аккуратно.

Гермиона болезненно выгнулась, почувствовав руку Драко. Она вся напряглась, предвкушая дикую боль прошлой ночи, но, к удивлению своему, чувствовала лишь приятную истому, разливающуюся по мышцам живота.

По телу девушки пробежала дрожь. Драко, отдавшись власти темного и опасного порыва, слегка сжал розовый сосок Гермионы зубами. Руки грязнокровки взметнулись вверх. Страх не давал покоя, и тоненькие ладошки упрямо уперлись в грудь юноши, чувствуя напряженную неподвижность его мускулов. Малфой слегка вспотел и слабые руки Гермионы скользнули вниз, ощутив стальную упругость живота. Разве способна она остановить его? Конечно, нет. Малфой всегда берет то, что хочет.

Ладони Гермионы бессильно опустились. Сломавшись под ласками опытного юноши, она совершенно лишилась былого страха. Все ее хрупкое тело, казалось, было радо от неизбежности того, что должно произойти, зная, что как только Драко утолит свой голод, наступит наконец умиротворение и покой.

Прикосновения его пальцев были сладкой мукой, рот его, медленно и чувственно терзающий ее губы, – карой и редчайшим наслаждением. Гермиона почувствовала, как напряглись и отвердели ее мышцы, и, не в силах больше сдерживать себя, позабыв о жгучей боли, терзавшей ее всю ночь и все утро – ее тело медленно волнообразно задвигалось, а бедра подталкивали, просили, молили…