И аз воздам

А самого могут убить? Почему кортики не выбрал? Капитан же может быть хорошим стрелком? Может. Но не убьёт.

— Ваши условия, Ваше превосходительство? — на вытяжку встал перед ним секундант капитана — поручик Гельфрейх Антон Борисович.

— Стреляемся каждый своими пистолетами с расстояния в сто шагов, до ранения или смерти.

— Сто? Но пуля …

— Проверим? Встанете от меня за сто шагов? — маленький, чуть выше полутора метров поручик, молодой парнишка белобрысый, тот самый со щёгольскими усиками на Лермонтова похожий. Только тот темнее был — шатен.

— Пуля …

— Поручик, встанете от меня на ста шагах?

— Но оружие должно быть равноценным.

— Да? Беда. — Так хотелось пулю Петерса испробовать в деле, а не по мишеням.

— Ладно, у меня пара пистолетов. — Не честно? Конечно, не честно. Девочек бить тоже не честно. Придётся самому стрелять пулей Петерса, а капитану дать обычную круглую. Зря он, что ли, в Москве за приличные деньги купил пистолеты с нарезами в стволах.

— Покажите ваши пистоли? — не сдавался поручик Гельфрейх.

Брехт сходил к бричке своей, достал коробку с парой винтовальных пистолей. Специально взял горцам способности свои показывать, когда убеждать их будет послужить императору Александру. Показал пистолеты поручику. Тот нарезы мигом углядел.

— А пули?

Были к этим пистолетам и обычные пули — круглые. Чуть меньшего калибра, специально граф их отлил немного для введения горцев в заблуждение.

— Такая пуля не пролетит ста шагов. А если и пролетит, то на излёте.

— Вот и проверим.

— Хорошо, Ваше Превосходительство, кто будут ваши секунданты? — Брехт подвёл к свои офицерам, указал на майора.

— Парадовский Феликс Осипович. А это поручик Манкошев Иван Николаевич. Эти господа и будут моими секундантами.

— Давайте пистолеты, мы их зарядим, — протянул руку егерь.

Блин. Засада. И не скажешь же, что сам зарядишь.

— Пожалуйста, — Пётр Христианович протянул егерю коробку с пистолетами.

Думать надо. Возомнил, блин блинский, себя бессмертным.

Что там с этими пистолетами и круглыми пулями. Метров на пятьдесят пули летят не дальше. На дуэлях обычно стреляются с десяти или двадцати шагов. Ладно. Попробует выстрелить, как из орудия с закрытой позиции. Может и долетит пуля. А если нет, то следующий выстрел с пятидесяти шагов, там уже точно можно приподнять ствол и попробовать при этом не промахнуться.

Разошлись от воткнутой в траву сабли, прямо как в кино.

— Стреляйте, — донеслось до графа, и он выждал, чуть повернувшись боком.

Выстрелил капитан, окутавшись облачком белого дыма. Пуля не долетела, ну, или далеко мимо пролетела, по крайней мере, Брехт её не слышал, не прожужжала у виска. Он прицелился и стал медленно, чтобы не ушла рука в сторону поднимать пистолет. Примерно до тридцати градусов дошёл и плавно нажал на спусковой крючок, зафиксировав кисть. Бабах. Нда про отдачу забыл. Чуть не вырвало пистолет из руки.

Когда дым рассеялся, Брехт капитана не увидел. Только потом понял, что вот тот зелёный холмик на зелёной траве — это и есть Мартынов. Пошёл к нему. Туда же бросились, но бегом, секунданты. Пётр Христианович торопиться не стал. Физика — это наука.

— Ранен, — донеслось до него, когда уже поближе подошёл.

Нда, тот самый золотой выстрел, как на броненосцах. Пуля поднялась вверх и спикировала оттуда на голову капитана. Не убила и даже вреда никакого почти не нанесла, ударила на полном излёте в лоб и рассекла кожу. Ну и оглушила немного.

— Я не ранен! — заорал очухавшийся капитан, — Стреляемся дальше!

— Господа, что вы скажете? — повернулся к его секундантам Брехт.

— Ранение не…

— Это ранение, — разделились мнения.

— А вы, господа, — к своим повернулся Пётр Христианович.

— Это ранение.

И тут произошло неожиданное. Этот Мартынов вытянул из земли саблю, к которой за время этого разговора уже подошли, и бросился с нею на Витгенштейна.

Мать же ж, твою же ж!!! Еле успел уклониться. Секунданты прыснули в сторону, никому под руку психу попадаться не хотелось. У Брехта с собой вообще никакого оружия не было. В шёлковой рубашке стоял. Второй раз увернуться удалось с огромным трудом, сабля пронеслась в сантиметрах от виска, даже волосы шелохнулись на голове от ветерка.

— Стоять! Бояться! — заорал во всю глотку Пётр Христианович и ушёл кувырком под ноги капитану при третьей атаке. Ровно на мгновение замер Мартынов, но этого хватило. Сабля скользнула над катящимся уже к капитану Брехтом, он оказался в шаге от психа и, перевалившись на бок, достал носком сапога по интиму. Омлет.

Капитан выронил саблю и скрючился. Ну, всё, гадёныш! Витгенштейн вскочил и хуком справа вложился со всей силы, злости и испуга. Мартынова подбросило и, пролетев пару метров, он свалился на спину. Ну, нокаут-то точно.

Секунданты капитана бросились к нему, а Брехт подошёл и забрал саблю, мало ли, может егеря все бешеные.

— Он мёртв! — Взвизгнул поручик Гельфрейх. Чего они все визжат? Егерь должен был степенным, как можно семе представить снайпера холерика.

Событие сорок девятое

Мы молоды, как наши надежды, и стары, как наши страхи.

Вера Пейффер

Пока они нас боятся, пусть ненавидят сколько хотят.

Гай Юлий Цезарь Август Германик

Комендантом Константиногорской крепости был генерал-майор Пётр Гаврилович Лихачёв. Он же был шефом 17-й Егерского полка расквартированного в этой крепости. Крепость это не те замки, что во Франции и Англии понастроены и это, конечно, не Брестская крепость со своими ревелинами. В это время каменных крепостей с башнями не строили, это были земляные укрепления с бастионами, и с полубастионами, которые вооружались орудиями.