И на небе есть Крест, или Ловушка для падающей звезды

— Аня?

— Хватит уже, Виктор Петрович. Я приехал взглянуть на ваши семейные фотографии. Жизнью из-за этого рискую, между прочим.

— Ты все-таки засунул нос туда, куда не следует, — сердито сказал Фонарин. — А ведь я тебя просил.

— Зятя можно было бы и полюбезнее встретить. Так что, поговорим? Папа.

— Кто тебе это рассказал? — хрипло спросил Фонарин. И нехотя посторонился: — Ладно, проходи. Не на улице же нам беседовать.

Погода была теплой, по-настоящему майской, поэтому камин давно не топили. Они расположились в гостиной, куда Фонарин велел прислуге принести напитки.

— Так, где Аня? — спросил Краснов.

— Она еще спит. Под утро вернулась. На тусовке была. Работа такая, ничего не поделаешь. Я уж не буду ее будить. Садись, любимый зять. Сынок, — не удержался и Фонарин от того, чтобы съязвить. И взял с подноса приготовленный горничной виски со льдом.

— Так кто тебе рассказал? — спросил он, сделал щедрый глоток.

— Одна женщина. Она лежала вместе с вашей женой в клинике за границей, где тоже лечилась от алкоголизма.

— Черт! Об этом я не подумал. Но моя бывшая жена до сих пор не знает, что Аня жива.

— Почему?

— А ты как думаешь? — Фонарин помолчал, потом одним глотком допил виски. — Я нашел ее спустя два с половиной года. Уже после того как вернулся в Россию. Мне ведь пришлось бежать за границу. И вот мне показалось, что все утряслось, и я решил разобраться со своими врагами. Со старыми, пока новых не нажил. Один из них, чтобы вымолить себе жизнь, признался, что девочку не убили, она ведь была очень хорошенькая. Рассказывать, что с ней было за эти два года, я тебе не буду. Это страшная история. Скажу только, что я ее долго лечил от наркотической зависимости. Аня была очень больна, да и сейчас за ней нужен глаз да глаз. Я сделал все, что мог. А ты думал, что любовницу со мной делишь? Нет, Коля, я своих женщин ни с кем не делю.

— Но почему вы никому не сказали, что нашли свою дочь?

— Я больше не хочу ею рисковать. Как думаешь, что самое дорогое для человека? Правильно: семья. Я это понял, когда ее потерял. Баб у меня может быть сколько угодно, а дочь одна. Через нее проще всего на меня влиять. А я козырей на руки никому не хочу давать. Только тебе рискнул, потому что ты честный, и Анюта тебя очень полюбила. Но я все еще в бизнесе, потому никто не должен знать, кто такая Ева на самом деле.

— Но ведь она теперь снова живет с вами! И вы опять рискуете!

— Нет. Ну, пожила пару месяцев после развода со своим бывшим, а я покупаю ей квартиру. А сюда переедет моя новая любовница. Я всем раззвоню, что Ева та еще сука, мы расстались теперь уже навсегда и мне наплевать, чем она занимается и с кем спит.

— Что, опять проблемы? Новые враги?

— Конкуренты. Последнее время снова взялись нашего брата-бизнесмена отстреливать. Телевизор-то смотришь?

— Но у вас ведь такое влияние! И охраны полно.

— Я слишком хорошо знаю, что такое настоящий профи. На своей шкуре испытал. Захотят убить — убьют. И ничто их не остановит.

— Зачем вы подсунули мне Марселя?

— Мужик свое дело знает. Помнишь Сашу? — подмигнул Фонарин.

— Сашу? Так это вы сделали!

— Щенок болтал много. Надо же было Анюте с ним встретиться!

— Они вместе были в…

— В одной компании. Подпольный бордель, где торговали детьми. С ними уже разобрались.

— Но как вы это пережили, Виктор Петрович?

— Как пережил, спрашиваешь? — Фонарин потянулся к бутылке с виски, налил чуть ли не полный стакан и одни махом выпил. — Да никак. Видишь, до сих пор переживаю. Я тебе честно скажу: я не могу описать свои чувства к Анне. С одной стороны, она мне дочь. И это я виноват во всем, что с ней случилось. А с другой… Мы ведь не в кино живем, в реальной жизни. И не испытывать тайное чувство брезгливости я не могу. Как только представлю себе, что с ней делали… Эх! Всех бы передушил своими руками, да кто мне даст поименный список? Эти люди еще ходят по земле. И долго будут ходить. Те, кто имел мою дочь. Забыть, что они есть, я не могу. И она это понимает. Аня?

Она стояла в дверях, бледная как смерть, видимо, все слышала. Фонарин поднялся:

— Ты что, Аня? Проснулась?

— Я…

— Иди, посиди с нами.

Она медленно подошла. Фонарин обнял ее за плечи, и она беззвучно заплакала.

— Что вы такое говорите, Виктор Петрович? — разозлился вдруг Коля. — Она вам дочь, а мне — жена!

— А чего же тогда развелся?

Фонарин отпустил Еву, и она села в кресло. Сидела, безмолвная, глядя в одну точку. По ее лицу текли слезы.

— Да потому что… Виктор Петрович, на этот раз я официально, как у отца, прошу руки вашей дочери.

— Ну, ты меня удивил! — усмехнулся Фонарин.

Ева перестала плакать и удивленно посмотрела на Колю.

— Вот что с ней делать? — развел руками Фонарин. — Говорю же: все хорошо, все в порядке. Видишь, бывший муж одумался, снова просит твоей руки. Разве плохо? А ты думала — я его для тебя купил. Коля, разве можно тебя купить?

— Не знаю, — честно сказал солист «Игры воображения». — Просто я все хочу начать сначала. Теперь уже без всяких тайн и недомолвок, потому что скрывать нам друг от друга больше нечего. Так, Аня?

Она молча кивнула. И тут вдруг Коля некстати вспомнил про ушедший поезд и о том, что ему до зарезу надо уехать завтра из Москвы.

— Мне нужно съездить к маме на несколько дней, — волнуясь, сказал он. И, поймав ее жалобный взгляд, добавил: — Нет, одному. Просто я не мог уехать, не поговорив с тобой. Я все тебе прощаю. Да и нечего тут прощать!

— Я не могу иметь детей, — негромко сказала Ева.

— В пробирке вырастим, — неловко пошутил Фонарин. Потом наставительно сказал: — Какие твои годы. Это здесь врачи сказали, что не можешь, но мы с Колей люди состоятельные. Поедешь за границу, не вылечат в одной клинике, ляжешь в другую. Пересадят что-нибудь куда-нибудь.

— Папа!

— Что папа? Образуется, как любит повторять наш общий знакомый Лева Шантель. Думаю, надо оставить вас наедине. Я только спросить хотел: а что делать с квартирой, которую я собрался для тебя, Аня, купить? Уже и купчая составлена.

— Мне нравится, — прошептала она.

— Понимаю, — кивнул Фонарин. — Место удобное. И я живу рядом. Я хотел, чтобы ты и дальше была у меня на глазах. Посоветуйся с бывшим будущим мужем, вдруг и он захочет переехать?

— Переехать? Куда? — удивленно спросил Коля.

— В центр. Надо потихоньку отдаляться от Левы Шантеля. Хотел рассказать тебе про некоторые его фокусы, да сейчас не время. У вас любовь-морковь, как я понимаю. Поезжайте куда-нибудь, отпразднуйте это событие. Папа платит. — Он вдруг широко улыбнулся.

Ева тоже улыбнулась:

— Я переоденусь.

Она встала и торопливо вышла из комнаты. Коля перевел дух:

— Виктор Петрович, а можно я сегодня у вас переночую?

— Запросто. Ты не стесняйся. Все это рано или поздно вашим будет. Для кого старается Виктор Петрович Фонарин? Разве для себя? Стал бы я тебя раскручивать, не будь ты моим зятем! Будущее девочке хотел обеспечить. Мы скоро такое шоу сделаем! Ева будет ведущей, — подмигнул бизнесмен, увидев выражение лица зятя.