И не люби меня
Шрифт:
Думается, Даша первая нашла мои губы. Ее поцелуй был нежным, но и каким-то судорожным. Она больше дышала мне в рот, чем целовала.
– Я так ждала, – говорила она, сжимая мою футболку на груди, когда я на короткие мгновения отпускал ее губы. – Я скучала.
Она так ко мне льнула, что вскоре я приник спиной к стене. Рвение, с каким она меня целовала, приятно будоражило. Продлись это еще дольше, я бы не останавливался на губах и шее. Так что пришлось взять Дашу за плечи и отодвинуть от себя. Она не обиделась, но очень расстроилась. Руки держала по швам, только пальцы то сжимала
– Иди переодевайся, – сказал я. – Буду ждать в зале.
Я развернул ее и подтолкнул под зад. Даша ойкнула, прошла несколько шагов и, не останавливаясь, обернулась, чтобы улыбнуться мне. Я ей тоже улыбнулся. Она двинулась по коридору, и я смотрел, как растворяется в темноте ее фигурка. Потом развернулся и пошел в зал.
Вечер был в разгаре. Несмотря на будний день, людей было достаточно, чтобы я потребовался где-нибудь, как помощник. Поэтому я очень удивился, когда увидел, что пустует первый покер. Его царь, Данил, махнул мне рукой. Наверное, просто здоровался, а не подзывал. Однако, мне делать было нечего, пока Даша переодевается, поэтому я к нему подошел.
Пожалел я об этом уже через секунду.
– Ты какого хрена делаешь? – спросил Данил, наклонившись ко мне.
Я глянул на него, приподняв одну бровь. Надеюсь, это шутка, которую я пока что не догоняю, иначе Данил потеряет несколько очков в моих глазах. У него их много, но не стоит ими разбрасываться. Заслужить очки моего доверия гораздо труднее, чем их потерять.
– О чем ты?
– Это Даше был тот огромный букет?
Я молча смотрел на него. Какое ему дело, кому я какие букеты ношу?
– Получается, это ее крики были?
Я еще больше нахмурился. Не похоже, что он издевался. Впрочем, от него очень редко можно ждать серьезные речи, поэтому я чувствовал подвох, хотя пока его не понимал.
– Какие крики? – спросил я, вглядываясь в честные, словно младенческие глаза Данила.
– Как какие? – сказал он. – Из-за сцены которые раздавались только что… Что-то типа… Щас… «Да! Андрей! Глубже!»
Я отвернулся, едва не рыкнув, и сложил руки на груди. За моей спиной Данил булькал от смеха, а я невидящим взором смотрел вперед.
– Не смешно? – спросил Данил, чуть успокоившись.
Каким же он бывал идиотом.
Повернувшись, я позволил Данилу насладиться моим злым лицом. Он угрозу не почувствовал – точно идиот. Вместо этого он, уперев руку в бок, заговорил:
– Я бы ничего тебе не сказал, но, кажется, три дня назад примерно такие же крики раздавались из гостевого туалета, но там была не Даша, а Лиза, вот я…
Данил не договорил. Он то ли захрипел, то ли закашлялся. Просто я, резко развернувшись, схватил его за горло и сжал ладонь. Пальцы впивались в его мясистую шею. Данил понемногу пятился, но больше сил он прикладывал к тому, чтобы отодрать мою руку от себя.
Да какое право он имеет говорить о таких вещах? Где его совесть? Разве это адекватно, так просто шутить, особенно учитывая, какое мое положение… особенное.
Во мне вскипела такая злость, что испуганный, молящий взгляд Данила я увидел лишь когда та стала понемногу
рассеиваться.Данил мне ничего не сказал. Он бы не смог, да и не успел бы. Я тут же отпустил его, и шагнул назад, едва не завалившись.
Какого хуя я делаю?
Я тяжело дышал. Прижимая руки к груди, словно пытаясь нащупать свое сердце, я все не мог его отыскать. Разумеется, только бессердечные могут просто взять и начать душить человека в людном зале казино.
Поймав свой тревожный пульс – значит, сердце еще при мне – я выдохнул от облегчения, и поднял взгляд. Данил дышал так же часто, как я. Он весь покрылся бардовыми пятнами, что бывало с ним часто. Однако от удушья – никогда.
Это я сделал.
О боже, это из-за меня он так судорожно дышит, так крепко стискивает край покерного стола, из-за меня походит лицом на перезрелый томат. Я не мог смотреть в глаза Данила, но и оторваться от них не мог. Он был до смерти напуган. Мною.
На нас смотрели люди. Нет, не на нас. На меня. Тут слишком многие меня знают и, если это заметили в сторожке… Будь я на десять лет младше, меня бы так выпороли, что я бы еще неделю не мог сидеть. Но сейчас… Что папа придумает сейчас? Если, конечно, он это заметил.
Но я уже нес наказание. Мне было жутко стыдно. Это не пустые слова. Я себя не узнавал, и я себя боялся. Как это вообще так получилось, что я стал душить Данила? Его слова не так уж меня оскорбили. Хотя… Нет. За такое душить нельзя. Вообще ни за что душить нельзя.
– Прости, – сказал я.
Но горло першило, так что вряд ли Данил разобрал это простое слово. Я прокашлялся и повторил:
– Прости, пожалуйста.
Данил медленно кивнул. К нему возвращался прежний цвет лица, и люди вокруг переставали на нас пялиться. Будь на моем месте кто угодно другой, он бы уже вылетел из «Эмпирея» обратно в геенну мирскую. А я… Мне это сойдет с рук. Я надеюсь. Но лучше я все-таки не буду сегодня попадаться на глаза папе.
– Прости, – говорил кто-то. – Прости, прости, пожалуйста, прости…
– Андрей! – вдруг услышал я.
Подняв голову, я снова наткнулся на глаза Данила.
– Что?
Данил смотрел на меня со страхом. Еще немного с жалостью, но все же по большей части со страхом. Затем он едва слышно произнес:
– Я тебя не узнаю.
Я покачал головой. Сначала мелко, едва заметно. Потом все шире и резче.
– Я не менялся, – сказал я.
И я искренне в это верил. Этот гнев во мне всегда был. Просто он спал.
– Ты изменился за последние…
– Хватит! – воскликнул я.
Чтобы не видеть больше страх в глазах Данила, и чтобы не показывать ему свой, я резко развернулся и пошел в «передохную». Что там эта Даша делает? Неужели переодеваться так сложно?
Я влетел в служебный коридор и замер в середине. А потом привалился спиной к холодной стене. Я запрокинул голову и часто задышал. Резкий белый свет доставал меня даже сквозь закрытые веки. Какое-то странное чувство копошилось где-то между моими ребрами и легкими. Оно разрывало изнутри, оно искало выход, будоража пульс, и делая дыхание рваным, словно я только закончил бежать марафон.