И ничего не происходит

–Ну, что, Сережа, сделал что-нибудь новое?

После моего ответа она говорит:

–Но ведь то, что ты делаешь – ерунда?

Я пожимаю плечами. Анна Гавриловна отходит. Я называю ее про себя – «пиршество женского тела»; так она когда-то выразилась. «Современные мужчины никуда не годятся». Рассказывает страшные истории: взорвался телевизор; продавцы избили девушку, и она выбросилась из окна; мальчик, дурачась, повесился на шарфе. Главное же – это «современные мужчины никуда не годятся»; ей хотелось бы, чтобы мужчина был более активен, пусть даже не по отношению к ней. В себе она уже отчаялась; все беды женского одиночества проистекают от тупости, трусости, равнодушия, пустоты современных мужчин. Она ездит на курорт, оттуда приезжает загорелая, с обвисшей кожей. Всегда лезет в разговор и моментально начинает противоречить, спорить. О Батурине: «Подумаешь, какой-то ведущий инженер». Разговоры о Черноморском побережье Кавказа, там она действительно бывала и хорошо все знает. Любит поговорить о свойствах человеческой натуры, и вообще… Немного философ. «Говорят, сейчас плохо. А так было всегда». А мужчины какие-то идиоты, одеваются, Бог знает как, говорят неизвестно что, отпуск проводят дома, ограничены. Как-то сказала:

–Так много людей с моей фамилией.

Володя:

–Пора отстреливать.

–В том году родилась я. Хорошо!

Володя:

–Что ж хорошего?

Приехал из Белорусского университета Козельский. Невзрачный человек, свою невзрачность он маскирует тонированными очками, длинными волосами, несколько развязными манерами. В дороге или здесь уже простыл, хлюпал носом, а может, так всегда; говорил, что не привык вставать в шесть, а – в девять-десять.

–Я люблю работать дома, один.

Видно было, что ему это нравится – видеть себя работающим на дому, свободным ученым, и что он относится с большим уважением к своим занятиям.

–Когда встаю рано, мне надо накачаться кофе, иначе потом болит голова. У вас здесь только на Горького можно попить кофе. Растворимый – это ерунда. Да и в зернах. Мне как-то привезли кофе из Африки. Выпил чашечку, и глаза на лоб полезли. А наш кофе дуешь, дуешь – и никакого эффекта. Из него паром удаляют кофеин.

Когда попрощались, и я пошел мыть руки, потому что в носу его что-то булькало со страшной силой, он сморкался. Он читал у меня толстый журнал. Я сказал:

–Это подборка молодых писателей.

–Молодых? Что-то уж больно по старому пишут. – (Писатели писали все больше о тайге, каких-то старых пастухах, охоте, и тому подобное) – Наших белорусов я принципиально не читаю. У них уровень еще ниже.

18

Приближается праздник – 23 февраля. Женщины стучат ножами, пахнет вареным яйцом: готовится салат с яйцами, картошкой и майонезом. Мужчины ушли наверх, там барахлит установка. Я сижу в парадном костюме, как белый ворон (хотя костюм черный); нахожусь на своем месте, делаю вид, что изучаю научный журнал.

Я иду в машбюро; оно расположено в отдельно, и подать материалы возможно только войдя в специальную комнату. Я захожу и вижу, что никого нет, значит, можно вместе с материалами поздравить старшую машинистку, я протягиваю ей шоколадку, говорю поздравления; улыбаюсь, и вижу, что она тоже поглядывает на меня благосклонно. Она в праздничном наряде.

Возвращаюсь. Уже появились мужчины; Батурин подходит к Лыковой за спиртом. Мнется. Лыкова:

–Я чувствую, вы за чаем пришли.

–Нет, я не за чаем.

–Я понимаю. Вам дать?

–Как? Прямо при всех?

–Конечно при всех, именно при всех.

Володя громко и решительно произносит:

–При свидетелях! Чтобы потом не отпирался!

Наконец, спирт выделен, начинается добавление воды; теперь надо подождать, идет остывание продукта.

Лыкова приехала в Москву по распределению девчонкой после университета. В метро сразу же срезали сумочку со всеми документами; хорошо, увидели – денег нет, и положили на пол рядом с ней.

Множество знакомств, которыми она явно (и преувеличено) гордится; занимается подпиской, распространением книг (выгодное дело, обмен).

–Главное – здоровье остальное достанем по блату, – шутливое ее пожелание. Ездила с цветами поздравлять женщину – начальницу «Союзпечати».

Переменчивое, неконтролируемое настроение; иногда впадает в лавину ухудшающегося настроения по пустячному поводу; в другой раз беспричинно весела, шутит с подчиненными, улыбается. Громкий чих – это она чихнула. Стол замазан каким-то вареньем, завален бумагами; подходя к ней с документами, надо быть осторожным – не то твои бумаги окажутся запачканными. В ее рабочем месте больше всего мышей, они однажды погрызли ее материалы.

И лицо ее – кажется, будто какое-то не вымытое.

Поздравляя именинника:

–Желаем тебе от всей души и от всего тела, – или даже. – От всех частей тела.

На сабантуе вставила морковку поросенку между ног.

Началась пирушка; нам всем, мужчинам, подарили гороскопы; мой был расшифрован весьма лестно. В ответном слове, захмелев, я сказал:

–Мне как-то гадали по руке (продолжая тему гороскопов). И вышло, что у меня будет две жены и три любовницы. (Общий смех.) Я конечно, как советский человек, был озадачен, выразил протест. Мы знаем песню из кинофильма «Кавказская пленница», в которой обозначены и достоинства, и недостатки многоженства. Да, достоинства есть, но имеются и существенные недостатки. (Пауза). Но сегодня, глядя на этот роскошный стол, я начинаю склоняться к мысли, что достоинств все-таки больше.

Женщины были приятно возбуждены, Кубацкая воскликнула:

–Записываюсь в твой гарем!

Анна Гавриловна сказала:

–Ты будешь большим человеком! (Что-то такое).

Мужчины, я понимал, откликнутся несколько иначе; Батурин встал, посмотрел сверху на мою начинающуюся лысину и сказал:

–То-то я смотрю и понимаю!

И так далее.

19

На следующий день утром, Лыкова взяла в отделе связи вернувшееся к нам обратно наше ТЗ, утвержденное нашим директором, не согласованное вторыми нашими исполнителями, и расчерканное их карандашными исправлениями. Она взбудораженно говорила:

–Нет, какое хамство! Я стану в позу, не буду ничего менять! Они прислали свой вариант!

Потом появился Рыжов; я ждал его появления с напряжением, ибо у нас с ним не заладилось с самого начала, когда он сказал в ответ на мои совершенно справедливые требования в отчет включить все их методы:

–Это ни к чему!

И, обращаясь, к Батурину, с целью восстановить его против меня:

–Сергея можно понять, вероятно, он впервые ведет такую работу. У него нет опыта.

Я подумал: все же ты, брат, чудак. Разве можно? И Лыкова сказала:

–Вести работу будет Сергей. (Я – инженер, Батурин – ведущий, и он как-то опустил глаза).

Требования мои были совершенно справедливы, и Батурин согласился с моей формулировкой:

–Черный ящик мы от них не примем.

Тем более что я, как бы в опровержение заявления Лыковой, что работу буду вести я, с самого начала подвел Рыжова к Батурину, с благородной миной следующего содержания: я не собираюсь отстранять вас от дел, приглашаю вас к переговорам. Итак, мы не согласились с Рыжовым. Он мотивировал так: