И ниёр вурту (Я найду тебя)

— Ника, я все поняла… — по секрету сообщила мне доктор. — Микарт и Кильвар, это не две стороны одной медали. Это ты!

— Чего? — я вытянула шею, подставила ухо, словно не расслышала слов.

— Это ты, Ника. Они — твое воплощение.

Я недоверчиво вскинула бровь.

— Ну, вот, смотри, — лакомства были безжалостно определены на пол, а на журнальном столике вольготно расположились вырванные из блокнота листы. — Ты попадала в четыре мира.

Я кивнула.

— Зима и лето… Небо и подземелье… Противоположности!

Я все никак не могла взять в толк, чего так радуется мой доктор?

— Дальше! Микарт — вспыльчивый, неуравновешенный, энергичный, сексуальный. Кильвар — вдумчивый, внимательный, размеренный, сексуальный.

Я состроила рожицу:

— Ты повторяешься.

— Спокойно! — Света выставила руку. — Это основная составляющая. Дело не в этом. Что тебя больше всего бесит в Микарте?

— Его вспыльчивость, — мгновенно нашла я ответ.

— А в Кильваре?

— Его уравновешенность.

— Вот! — торжественно подвела черту Света. — А что тебя больше всего раздражало в себе, когда мы первый раз встретились?

— Моя неуемность… — я нахмурилась, вспоминая.

— Твоя вспыльчивость, — исправила меня врач. — А теперь ты стала другой. Твой Микарт и Кильвар — это ты сама, в двух разных мирах — твоих реальностях, которые были отделены одним широким росчерком. Твой мозг сработал, поставил барьер, отсекая старую тебя и создавая новую. Ты подсознательно решила, что больше не станешь жертвой, будешь осторожной. Во всем: в высказываниях, в выборе друзей, одежды, предпочтений. Ты больше не гуляешь до утра. Ты больше не ходишь на дискотеки, ты больше не надеваешь свое кольцо в нос… Ты стала другой. Степенной. Уравновешенной. Как Кильвар.

— Но я все равно не могу найти покой, ты хочешь сказать?

Света кивнула. Я подняла брови.

— Мой мозг подсовывает мне ситуации, в которых я смотрю на себя со стороны, и должна принять решение — какой я хочу быть дальше? Стремительной и вспыльчивой или уравновешенной и хозяйственной?

— Нет, — терапевт ласково погладила меня по руке. — Твой мозг говорит тебе, что ты кидаешься в крайности, а надо найти золотую середину.

Я вспылила. Полыхнула спичкой, подскочила с места и стала мерить комнату шагами за спиной у Светы.

— Да это фигня какая-то! — возмущалась я. — Почему мой мозг решил, что надо показать меня со стороны, но в обличие мужчин?

— Закон противоположностей, — продолжая терпеливо ждать моего приземления, объяснила Света. — Так тебе легче распознать положительные и отрицательные черты своего характера.

Так и просилось на язык любимое слово всех лентяев — «наверное», но врач промолчала.

— Так, ладно, противоположности, — я запрокинула голову к потолку, — но что мне с этими противоположностями делать? Каждый из них тянет одеяло на себя! И каждый раз, выбирая одного, я обижаю другого, и получаем трупик, и новый виток похождений! Мне надо что сделать? Убить их обоих? Или наоборот, слиться в общем экстазе?

— Слушай, Ника…

— Вирай! — машинально исправила я, и тут же осеклась. — Дожили…

Я села на диван, и жалобно взглянула на Свету.

— Не уверена, что эту идею одобрят твои мужчины, — с сомнением в голосе и глазах сообщила терапевт, но ты можешь попробовать.

Я фыркнула.

— Ни за что!

— Ну, тогда у меня к тебе единственное предложение.

Я сложила руки на коленях и изобразила полное внимание.

— Ты должна их примирить.

Я почесала нос.

— Ты должна им объяснить…

— О! Я знаю! — пускай невежливо поступила, но идея мне показалась гениальной, и я поспешила ее озвучить: — Я скажу им, что я их потерянная сестра! Они ведь оба сироты!

Света нахмурилась:

— Не слишком ли по-болливудски?

— Хита и Гита… — провозгласила я. — А что еще я могу им предложить? А так… представь, что ты целовалась с мужчиной, и вдруг тебе говорят: он — твой брат. Бэ! Ты первым делом помчишься мыть рот с мылом!

Моего психотерапевта проняло — на лице отобразилась брезгливость.

— Вот, и получится — общий знаменатель. А то вариант «так не доставайся же ты никому» — не прошел, — я грустно улыбнулась.

— Но Микарт ведь утверждал, что ты его судьба. А в пророчестве сказано, что ты — одна судьба на двоих, — еще одна попытка подвести меня к черте не увенчалась успехом.

— Правильно! — согласилась я. — Может быть я вторая инкарнация их погибшей матери!

Свету передернуло.

— Так они точно отстанут… целоваться с матерью…

Теперь и меня чуть не стошнило.

— Ладно, а если не поверят? — поспешила остудить мой пыл экзаменатор.

Я закусила губу.

— Тогда будем умирать все вместе! — я стукнула рукой по столу. — Все равно пока ничего не выходит путного. В воспоминаниях Микарта я была. А в голове Кильвара — не копалась.

Значит, придется снова проходить все уровни, чтобы добраться до его воспоминаний и поискать нечто…

Я застыла мраморным изваянием, когда вспомнила, что Кильвар снова похищен, и теперь находится неизвестно, где. Да еще и под присмотром Сивральвэ.

— Света, — протянула я медленно, поворачивая голову к врачу. — Света…

— Что?

— А знаешь, что?

— Даже не догадываюсь, — психолог мой попыталась отхлебнуть из чашки, но скривилась и поставила кофе на столик.

— А ведь я знаю, кто такая Болотная Мышь! — я склонила голову на бок.

— Думаешь, это я? — ухмыльнулась терапевт.

Я улыбнулась в ответ.

— Я тебе больше скажу, — продолжила за меня Света, — по описанию твоему, бывший хозяин Кильвара — твой реальный начальник, тот смешной старикашка, якобы отец Микарта — на моего мужа похож.

— Борода! — воскликнула я, щелкая пальцами.

— Борода, — подтвердила мою догадку врач.

— Значит, у него есть ответ на мой вопрос! — я радостно подскочила и ринулась на кухню.

Света не стала меня останавливать.

— Роман! — я выскочила на кухню, отвлекая гостя от созерцания программы. Мужчина нехотя повернул голову, а мне до жути захотелось посмотреть, чего такого интересного показывают по телевизору. — Это что?

Я ткнула пальцем в экран — там как раз рассказывали что-то пор сети. Я замерла с открытым ртом, позабыв про желание задать вопрос.