И от судеб защиты нет

– Он будет убивать детей. Их все равно бы убили, но Кси не хочет там быть.

Значит, на Земле случится еще один выкидыш или аборт.

Я запутался.

– Позовите ментора.

– Уже идет, - быстро проговорила Дельта.

Эйдосы расступились.

– Я нужен тебе, Омикрон, - утвердительно сказал ментор. Он знал, кому нужен и зачем. Он знал содержание всех судеб.

– Ты внимательно читал распечатку? Она очень подробна.

– Несколько раз, но ничего не нашел.

– Хорошо, попробуем вместе. Если хочешь, можем остаться одни.

– Пусть все будут с нами.

Он взял мой фолиант, хотя помнил его наизусть.

– Ты отслеживал свои стихи?

– Да, но их будет мало и все плохие.

– Ты не успеешь полностью раскрыться. Но кое-что напечатаешь.

– Все пропадет.

– Здесь ссылка.
– Ментор подошел к панели. Руки забегали по клавиатуре, как будто наигрывали "Полет шмеля".
– Тираж... Список читателей... Вот, указал на экран.

Очень популярный сегодня жест.

– "...Наиболее сильным окажется воздействие образов на автора код такой-то (эйдос Ро, группа "Персефона"). Подсознательное использование образов в собственном творчестве Ро имеет частным показателем снижение кривой самоубийств на пятнадцать процентов..."

Двадцать пять пар глаз следили за символами на экране: и Дельта, и Тау, и Кси, и Мю, и Каппа, и Омега, и Ро, наш Ро. Двадцать пять, и печальнее всего были глаза самого ментора, которые больше никогда не увидят мир людей.

– Не спеши, - обронил он напоследок.
– Все-таки читать - одно, а прожить - совсем другое.

И я стал думать. Думал, выстраивая за терминалом бесконечные колонки вероятностей. Думал, слоняясь по пустым аудиториям или по саду.

Думал, провожая наших в узел перехода.

Дельту видел не часто: она заполняла обходной лист в Александрийской и Вавилонской библиотеках.

Однажды встретились на лестнице.

– Ты куда?

– К ментору. Я решил: пусть, когда придет срок, переносят меня в эмбрион.

Но Дельта не выглядит обрадованной.

– Бедный Омикрон, - ладонь скользит по моей щеке.
– Я шла сказать: то, твое последнее, - прекрасно.

Преимущество Эйдолона - в нем возможно совершенство.

– Ошибаешься, - говорю я.
– Прекрасной можешь быть только ты.

– Знаешь, - Дельта опускает глаза, - мне очень жаль, что тебе будет так трудно. И я хочу, чтобы ты был счастливым хотя бы здесь

– Спасибо.
– Что мне еще сказать?

– Куда мы пойдем? Ко мне или к тебе?

– К тебе, - отвечаю без колебаний.
– Неужели на Земле, в Эйдолоне или где-нибудь еще есть место лучше?

***

...Легкий шлепок - и новорожденный закричал, что есть мочи. Обессиленная мать взглянула на крохотное, мокрое существо, которое положили ей на живот, и не поверила, что это - ее.

– Он... здоровый?

– Вполне, - ответил врач.

– А... почему такой красный?

– Зеленых у нас еще не было.

Тут она заметила нечто такое, от чего сердце сжалось в грецкий орех.

– Голова... его голова... почему неровная?

– Не волнуйтесь. Это родовая опухоль. Через четыре-пять дней рассосется, и голова будет совершенно нормальной.

После того, как обрезали и завязали пуповину, акушерка начала первичный туалет. Теплая вода, персиковое масло, прочистка носовых ходов, альбуцид в глаза. Через ее руки прошли тысячи младенцев. Попадались и аномалии. Но этот был как все прочие; кожица тоненькая, нажми посильнее - появятся точки кровоизлияний.