И полетят головы

Лианна стиснула зубы и поправила хватку меча, стараясь хотя бы не допустить поражения. Последнее, чего она хотела — чтобы Джейме назвал ее обиженной неудачницей, но так трудно не чувствовать некоторую боль и горечь, когда глупый мерзавец не позволяет даже ранить себя.

Пускает пыль в глаза, подумала Лианна довольно немилосердно. Все мои старания — и ни один его светлый волос не упал с головы. О, боги милосердные. Жизнь несправедлива.

Она вздохнула и приготовилась к очередной неудачной попытке разоружить его. Внезапно ускорившись, она понеслась с мечом вперед, ожидая встретить сопротивление, но, к своему удивлению, прорезала плоть.

Лианна заморгала и поглядела на кровь, стекающую по щеке Джейме, слишком удивленная и смущенная, чтобы праздновать победу.

Она сглотнула.

— Джейме? — осторожно воскликнула она. — Что в письме?

Джейме мял кусок пергамента в руке. Его выражение лица сделалось нечитаемым.

— Моя сестра… — начал он, затем сглотнул и передумал. Он смотрел в сторону и стискивал кулак, так что костяшки пальцев побелели, словно снег. Лианна, не отрываясь, смотрела него. — Королева с ребенком.

— Что? — Это, конечно, не то, чего ожидала Лианна.

— Она объявила об этому на пиру, на глазах у сотен людей, — глухо рассказывал Джейме. Как бы там ни было, отсутствие эмоций в его голосе заставляло предполагать самое худшее. — Сейчас Роберт не сможет аннулировать свой брак. Не тогда, когда они, наконец, обзавелись наследником Железного Трона. Он никогда не побеспокоит тебя снова.

Услышав это, она должна была быть осчастливлена. Она должна была сейчас же закричать от радости. Она должна была перебудить весь замок и задать пир в свою честь. Она, конечно, могла себе это позволить, будучи теперь Ланнистер. Но один взгляд на лицо Джейме — и все ее счастье испарилось.

Конечно, ей не следовало чувствовать себя плохо из-за него, но сердце непостоянно, и было бы несколько затруднительно не сопереживать тому, с кем делишь постель каждую ночь (хотя и в самом буквальном смысле, не более).

Она смотрела, как он, вздохнув, бросил письмо на ветер. Как ни странно, это выглядело так, как если бы он отпустил это.

_________________________

Они много пили в ту ночь, спасибо Тириону с его сверхъестественной способностью улаживать неловкие ситуации вином (большим количеством вина). Лианна думала, что там, возможно, были и танцы, и метание ножа тоже, но, если честно, она почти ничего не помнила. Она действительно ничего не помнила, кроме утех в постели.

Она не знала, как это случилось и кто это начал, но… вот то, что помнила: его горячий рот, обхвативший ее губы, его руки на затылке и кровь, звенящая у нее в ушах так громко, что ей казалось удивительным, что никто этого не слышал, кроме нее.

В воздухе витало напряжение, тягучее и разгоряченное, как в их первую совместную ночь, но в то же время она знала, что это уже другое. Этим вечером в Джейме была мягкость, определенная уязвимость, и она никогда не думала, что он способен показать ее кому-либо, меньше всего — ей. Он весь состоял из мягких ладоней, и шелковистых губ, и легчайших касаний, и, даже когда он провел пальцами по округлости ее груди так, что, несомненно, заставил бы покраснеть септу со стыда, его прикосновение было нежным. Лианна не знала, стонать ей или плакать, или все вместе. В конце концов, она так и сделала.

Она помнила, как трепетала в его руках; помнила своего рода пьянящее чувство, прихлынувшее к голове, будто пробуждение ото сна, а после этого сдавленный крик Джейме «Лианна».

Он повторил ее имя еще трижды в течение той ночи. В первый раз он произнес это, как проклятие, и так быстро, что Лианна почти заставила себя поверить, что это ей только представилось. Во второй раз он произнес что-то нечленораздельное на «Л», как будто ему физически больно было дышать. В третий и последний раз он проговорил это тихо, словно просьбу.

Он не говорит ей, что любит ее (боги, нет, он еще не дошел до такого), но, по крайней мере, он больше не смотрит на нее, как будто уже то, что она дышит, является преступлением. По крайней мере, он уже не отскакивает от нее каждый раз, как она касается его. По крайней мере, теперь они могут находиться в одной комнате, не испытывая желания убить друг друга.

Это хорошее начало, думает она.