И пришел спаситель

Пройдя коридором, вошел в огромную трапезную, полную народа. Князь Глеб гулял со старшей дружиной, за длинным столом сидело человек двадцать. Дружинники - здоровенные лбы, одетые по-домашнему, без доспехов, резали мясо, зелень и разливали мед по большим ковшам.

Сашку посадили на почетное место рядом с князем. Лица князя Глеба и воеводы Хоробра были отчего-то смущенно-растерянные. Среди присутствующих один человек выделялся и одеждой и поведением. Старец, убеленный сединами, в каких-то невообразимых шкурах, пахнущих козлом, и с посохом в руках, извертелся на лавке. Потом вскочил и, приблизившись к Сашке, заверещал:

– Беда в твой дом пришла, князь, это черный колдун, сжечь его немедля, не то лихо будет.

Сашка присмотрелся к бесноватому:

– Э, да по тебе Кащенко плачет.

Зрачки у придурочного волхва огромные, что у наркомана.

– Он у вас не иначе мухоморов обожрался, - предположил Пожарский. Какой с меня на хрен колдун?

Но видимо, придурок в шкурах имел немалый вес и авторитет. Дружинники насупились, а воевода с князем посмурнели.

– Ага, крещение на Руси только прошло, основная масса народа - язычники. Ладно, я вам устрою детский крик на лужайке. То, что говорит этот человек, - лжа. Я докажу на каленом железе, но с одним условием - после меня он тоже пройдет испытание.

Народ оживился, князь Глеб переглянулся с воеводой:

– Да будет так.

Народ повалил из трапезной к кузне. Набежавшая толпа встала в круг. Белобрысый дружинник принес в клещах раскаленный прут, диаметром сантиметра в два.

– Люди добрые, будьте свидетелями и не говорите, что ничего не видели.

Сашка сосредоточился, вгоняя себя в особое состояние, представляя правую ладонь куском льда. Когда он сжал пруток, пыхнул клуб пара - металл остыл на глазах. Сашка отнял руку от прутка и раскрыл ладонь - она было совершенно чистой, ни следа ожога.

Пожарский, вытерев руку о штаны, осклабился:

– Твоя очередь, уважаемый.

Принесли вторую раскаленную железяку. Не желавшего пройти горячий тест волхва дружинники подкалывали сзади кинжалом. Все кончилось, как и предположил Сашка, - усекновением головы придурка, поскольку обвинение было тяжким.

Тем временем на больших подносах исходило паром поджаренное кабанье мясо. Мед лился рекой, народ постепенно раскрепощался. Юный князь с удивлением и восторгом смотрел на Сашку. Воевода Хоробр, вертевший пустой ковш в руках, произнес:

Впервые в жизни вижу чудо, кто бы рассказал - не поверил.

"Погодите, ребята, еще не то увидите", - подумал Пожарский.

Сашка поинтересовался у раскрасневшихся хозяев:

– А че ваш жрец собственно до меня докопался?

Те потупили взоры.

– Так ить, князь, ты ведь мордву молоньей валил - чудо великое. Вот кто-то из дружины и проболтался.

Сашка выматерился про себя:

"Большого дурака свалял, надо было саблей орудовать, а я, тьфу, балбес".

– Уважаемые, чуда не было, а стрелял я их пистолета - огненный бой называется. И он достал из кобуры "Гюрзу".

Уронив магазин в ладонь и передернув затвор, дал

им убойное изделие XXI века. Объяснил на пальцах что к чему, но по глазам видел - не верят.

– Да, че я вам тут доказываю, пшли во двор.

Дружинник притащил из кузни негодную бронь и распялил ее на поставленной вертикально колоде.

Сашка, не целясь, выстрелил с двадцати шагов. Князь Глеб с воеводой и дружинниками, гурьбой кинулись к импровизированной мишени. Пуля, пробив стальные нагрудные пластины и последующие два слоя кольчуги, глубоко ушла в колоду. Не каждая стрела могла пробить бронь насквозь.

Князь с воеводой и дружинники таращились на результат Сашкиной стрельбы во все глаза. Наконец воевода, выдохнув, изрек:

– А стрелой-то можно с трехсот шагов поразить ворога.

Сашка подал плечами:

– Пистолет предназначен для ближнего боя, для дальнего есть другое оружие. От полуверсты до двух можно поражать цели.

Местное воинство выпало в осадок.

Вернувшись в трапезную, многие недоверчиво крутили головами. Питие и веселье продолжилось. Дойдя к нужной кондиции, дружинники стали хвастать своей удалью - ор стоял до потолка. Пожарский не удержался и осадил хвастунов одним движением пальца.

Показал всем "ху из ху". Попросив слугу принести кусок бересты, он на столе кинжалом вырезал из него небольшой квадрат. Затем, встав посреди трапезной, гаркнул:

– Минуту внимания. Сейчас покажу вам фокус-покус. Тому, кто сумеет повторить, золотой - и пустил монету по кругу.

Заинтригованные дружинники загудели. Сашка кивком головы обозначил поклон публике и кинул берестяной прямоугольник вверх. Когда тот в падении поравнялся с ним, Сашка неуловимым движением указательного пальца проткнул бересту насквозь. Прямоугольник заходил по рукам. Бывалая дружина смекнула - это не фокус, а высшее воинское искусство. Из всей дружины повторить Сашкину удаль вызвался только один воин. Результата ноль. Под общий смех он уселся обратно за стол.

Посидели знатно, под вечер у Сашки стали слипаться глаза. Заметив это, князь Глеб распорядился отвести гостя в опочивальню. К удивлению Пожарского, на кровати, где он должен спать, шкуры сгрудились у изголовья. Он в недоумении спросил слуг:

– Я что сидя должен спать?

– А как по-другому, светлый князь?

Сашка видел, отвечают на полном серьезе - без дураков. И тут вспомнил - в древние времена славяне спали сидя по каким-то своим языческим верованиям.

– Не пойдет, расстелите шкуры и свободны.

Сашка выпер слуг, разделся и улегся на дубовую кровать, прикрывшись легким заячьим одеялом.

Проснулся Пожарский с первыми лучами солнца. Полежав с минуту, определился в пространстве и времени, затем натянул штаны и осмотрел одрину - спальню. Лишней мебели не наблюдалось - у окна, затянутого бычьим пузырем, стоял большой сундук, да у стены притулилась лавка. На ней лежала аккуратно свернутая Сашкина одежда и переметные сумы.