И пусть цветет шиповник

— Я прошу прощения, — наконец произнес Руджеро.

— За что? — удивилась Полли.

— За все, что я натворил вчера. Не помню точно, но, кажется, я вел себя непростительно.

— Да уж, как глупец со стажем, — честно признала она. — Никогда не видела большей глупости за всю свою довольно большую практику.

— Ладно уж, выкладывай все как есть.

Эта фраза растопила лед между ними, и они улыбнулись друг другу.

— Да, полагаю, неумно шутить по поводу падения и его последствий, — чуть позже признал он. — Но мир жесток, поэтому не стоит показывать ему свои слабости.

— Но на трассе, по которой ты ехал, не было никого, из этого жестокого мира, я имею в виду, кого хотелось бы задавить, — сказала Полли. — На стадионе сидели только твои друзья. Возможно, ты собирался удивить их своим мужеством?

Руджеро выглядел встревоженным. — Хочешь устроить мне сеанс психоанализа? — усмехнулся он.

— Нет, на сегодня достаточно. Остальное прибережем на потом, когда будешь чувствовать себя получше.

— Со мной и так все в порядке, — неуверенно сказал он. — Правда, совсем нет сил.

— В таком случае, надо немного полежать. Или собираешься это оспорить?

— Нет, мэм, уверен, вы правы.

Она насмешливо посмотрела на него.

— Кажется, тебе и впрямь хуже, чем я думала.

В этот самый момент появилась Иви с завтраком для Полли, а потом один за другим стали приходить родственники, желающие навестить Руджеро. Он весьма бодро приветствовал их, шутил, всем своим видом показывая, что отлично себя чувствует. На самом-то деле весь его лоб от напряжения покрылся испариной.

— Вот это представление! — сочувственно покачала головой Полли.

— Да уж…

Он попытался пожать плечами, но застонал.

— Мне непременно надо тебя осмотреть.

Она помогла ему сбросить пижамную куртку, обнажив плечо.

— Со мной все в порядке, — упрямо проговорил Руджеро.

— Может, диагноз все же поставлю я? — весело спросила она. — Слава богу, кости целы. Если бы были сломаны, ты бы стонал от боли. Видала я пациентов и похуже тебя.

— Да?

— Да.

— Точно?

— Да!

Полли стала медленно массировать ему плечо, пытаясь отвлечь от мыслей о боли.

— В больнице, где я работаю, меня называют Суровая Медсестра. Пациенты разбегаются, едва меня увидят.

— Ну, нет, лично я от тебя убегать не стану.

— А ты и не сможешь, разве что уползти…

Он начал было смеяться, но тут же застонал.

— Не смеши меня, — попросил он.

Она продолжала разминать плечо Руджеро, затем втерла в него мазь. Через некоторое время ему стало легче.

— Знаешь, тебе не помешало бы поправиться на пару кило, — сказала Полли, бросив на него многозначительный взгляд. — Тогда будет на что безопасно приземляться.

— Если бы я мог! Ем как волк, а толку чуть.

— Везет же некоторым! Теперь можешь лечь. — Она помогла ему. — Да, тебе еще повезло — так легко отделаться.

— Ну, слава богу, надеюсь, теперь ты меня в больницу не отправишь, — радостно вздохнул он.

— Да, в этом нет необходимости. Осталось только подождать, пока ты сможешь двигаться свободно, без боли.

Кажется, это заявление немного успокоило Руджеро.

— Надевай пижаму, — сказала Полли. — И прими пару таблеток.

Неуверенно улыбнувшись, он принял из ее рук таблетки и вскоре уже спал.

В доме было тихо. Сара и Тони поехали в аэропорт провожать гостей. Полли прислушивалась к тишине.

Затишье перед бурей? Момент истины приближался.

Она совершенно не ожидала, что в этом доме, в этой семье к ней будут относиться как к дорогой гостье. Чествовали ее как королеву, хотя ничего не знали о том, кто она такая и зачем появилась.

Руджеро шевельнулся и пробормотал:

— Полли?

— Я здесь. Что случилось?

— Я хочу попросить прошения.

— Эй, ты уже извинился.

— Не за все. Я ведь ударил тебя, да? — простонал он. — Помнишь, когда ты подошла ко мне помочь. Я припоминаю…

— Да уж. Удар у тебя отличный, — усмехнулась она. — Но я знаю, ты не нарочно.

Он задумался, затем спросил:

— Я никак понять не могу, как ты оказалась на испытании? Что привело тебя на стадион? Случайность?

— Нет. — Полли помедлила. — Это не было случайностью.

Кажется, вот он — этот момент. Надо все рассказать.

Признание огромным комом встало в ее горле. Ей хотелось еще немного потянуть время, но, увы час настал.

— Я раньше хотела рассказать, — проговорила она наконец, — но ты и так плохо себя чувствовал, поэтому я молчала, не хотела лишний раз тебя ранить.

— Что бы там ни было, мне нужно знать правду.

Включив настольную лампу, Полли вынула из кармана фотографию, на которой были Фрида и Руджеро.

— Думаю, вот это прояснит дело, — указала она, передавая ему карточку.

— Ты рылась в моих вещах? — гневно спросил он, взглянув на до боли знакомое изображение.

— Вот еще!

— Но как же тогда? Откуда еще ты могла взять эту фотографию?

— В любом случае она не твоя, — в голосе Полли прозвучала обида.

— Не смей мне лгать!

— Не имею такой замечательной привычки! Эту карточку я привезла с собой, а значит, твоя должна быть на месте, где бы ты ее ни хранил.

Руджеро поднялся, при этом зажмурившись от боли. Полли хотела было ему помочь, но он грубо ее оттолкнул.

— Отойди от меня! — выпалил он.

Превозмогая боль, он добрался до шкафа, открыл дверцу, порылся в одном из ящиков. Выражение его лица менялось с невообразимой быстротой. От упрека не осталось и следа. Он достал фотографию из своего тайника. Теперь на его лице застыло изумление.

Руджеро смотрел то на одну карточку, то на другую, сравнивая их и пытаясь понять, как такое может быть.