И с привкусом соли на губах

Подхожу к ней, на ходу снимая куртку. Закутываю ее, посиневшую и замечаю следы «общения» с мужем. Скреплю зубами от злости. Сейчас уроду мало не покажется! Никто не имеет права причинять Лиане боль. Она и так достаточно натерпелась, что на две жизни хватит.

Лиана не в себе, а у меня все внутри переворачивается от щемящего чувства. Бл*ть, она не заслужила такого! Слишком много для ее хрупких плечей. Усаживаю ее в машину. Беру бутылку дорогого коньяка, что презентовали мне на днях, оборачиваю в полотенце. Холод поможет унять боль, снимет отек.

Но Лиане вообще не до отека. Она переживает за дочь. И я переживаю. Если этот урод посмеет хоть пальцем тронуть моего ребенка, пожалеет, что родился на свет. Залетаю в подъезд. Я помню номер квартиры из личного дела. Заучил адрес и цифры наизусть.

Дверь не заперта. Толкаю ее и попадаю в тесную убогость «хрущевки». Иду в первую дверь: пожилая женщина, видимо свекровь Лианы пытается уложить набуханного в кашу сынка на диван. Тот, в семейных трусах, жалкий и убогий как сама эта квартира пытается перечить матери. Без сожаления хватаю его за шею. Разворачиваю на себя. Бью не сильно, но это для меня не сильно, ему же теперь придется ехать в свою больницу на консультацию к лору.

Отбрасываю урода как кусок дерьма на пол. Поворачиваюсь к женщине:

— Я отец Вероники! Мы с Лианой забираем ребенка.

— Но… как же? — лепечет женщина, и я понимаю, что она ни в чем не виновата. Просто ее сын законченная мразь. — Когда говнюк проспится, поинтересуйтесь у него. Он расскажет.

Сам внимательно смотрю по сторонам. В этой комнате дочери точно нет. Иду в следующую. Замечаю ее сразу. Мое сокровище сопит на разложенном продавленном диване. Хоть «ложе» и застелено чистым трикотажем в разноцветных пони с рогами, но это не умоляет убогости и бедноты спального места моей принцессы. МОЯ дочь достойна самого лучшего! Она будет спать на самой мягкой перине, на белье из стопроцентного шелка! Благодарю судьбу, что могу обеспечить красавицу самым лучшим и роскошным!

На мгновение умиляюсь тому, какая она крошечная и беззащитная. И так сладко спит, слегка приоткрыв ротик с по-детски пухлыми губами. Снимаю с себя свитер. Осторожно беру ее на руки, как самую драгоценную в мире. Закутываю в шерстяную вещь, точно в одеяло. Замерзнуть не должна. А в машине тепло. И ее мама тоже в машине. Вдыхаю ни с чем не сравнимый детский аромат. Моя дочь пахнет молочком. И это восхитительно. Наглядеться на нее не могу — так сильно она на меня похожа. Осторожно целую в лобик, боясь уколоть своей бородой.

Вероника ворочается у меня на руках и причмокивает во сне. Надо быстрее возвращаться в машину. Уверен, Лиана там места себе не находит. Закутываю ребенка сильнее и спускаюсь вниз. Всё что нужно моим девочкам будет доставлено им к утру. Надо было заранее подготовиться, но я не думал, что все произойдет так стремительно. И круглосуточные торговые центры еще никто не отменял. Главное мои девочки со мной. А значит, в целостности и безопасности.

* * *

Лиана

Он сдержал слово — забрал Веронику и теперь она со мной. Сделает ли он нам обоим что-то плохое? Не думаю, иначе давно сделал бы, а не следил и вынюхивал все эти дни. Всё равно, мне с ребенком сейчас пойти абсолютно некуда, и даже моя работа зависит от Зверя, что сейчас паркует свой джип на подземной стоянке своего дома. Он открывает дверь, забирает у меня дочь, чтобы помочь выбраться из машины.

— Отдай, — прошу я, — оказавшись на ногах.

— Ты еле стоишь, — отвечает Зверь. — я донесу малышку, не переживай.

Я иду рядом с дочерью, боясь отстать хотя бы на шаг. В лифте тоже становлюсь рядом с ними. Мне страшно, когда мой ребенок в руках у него. Зверь старается не смотреть на меня, но я постоянно чувствую его вороватые, полные мужского желания взгляды на себе.

Дом богатый. У него на этаже чистота, мрамор, пальмы в кадках, картины на стенах… это не наша пятиэтажка, где жильцы только недавно отучились справлять нужду прямо на лестничной клетке.

Перехватив Веронику одной рукой Полянский открывает добротную резную дубовую дверь. Свет включается автоматически.

— Проходи, — пускает он меня вперед.

Его квартира огромна. Всюду сквозит богатство и достаток. Но меня это не интересует. Я очень боюсь, что Зверь сейчас распустит руки, обидит нас обеих, и ничего ему за это не будет. Зачем же я позволила ему увести себя, да еще и ребенка?! Уж лучше бы на вокзал пошла!

— Снимай куртку. — предлагает Полянский, — вешай сюда. Идем, я покажу вашу комнату.

Он не собирается селить нас в своей спальне. Уже хорошо. Следую за Зверем по бесконечному коридору. Не запутаться бы в этом пентхаусе! А еще нужно запомнить дорогу к двери, чтобы в случает чего иметь путь к отступлению.

— Поживете пока тут.

Зверь открывает дверь в комнату — большая обычная стандартная спальня. Кровать на двоих, тумбочки с торшерами по бокам, внушительный гардероб, письменный стол, удобное кресло. В другой половине диван, книжные полки и большой плазменный экран напротив. Имеется дверь в собственный санузел.

— Это — комната для гостей. — поясняет Полянский. — Постельное белье чистое. Пользуйся всем, что найдешь в шкафу и ванной комнате. К утру доставят одежды и еды для ребенка. Что она кушает на завтрак?

Вопрос выбивает меня из колеи. Похоже, Зверь проявляет искреннюю заботу к нам.

— Обычную молочную кашу. — отвечаю я. — Вероника кушает все, что и мы, она не привередлива.

— Замечательно. — прячет глаза Полянский, окинув меня вновь с головы до ног плотоядным взглядом. — Тебе помочь уложить ребенка?

— Нет, я сама справлюсь. — поспешно отказываюсь от дальнейшего пребывания в его компании.

— Хорошо. — не спорит Зверь, он осторожно кладет дочь на кровать и нежно целует ее в лобик. — Располагайтесь. Я буду у себя. Если тебе что-то понадобиться, заходи. Я ложусь поздно.

— Нет, ничего не понадобиться. — поспешно отказываюсь от Зверевой помощи.

Пусть уходит. Только тогда я почувствую себе хоть немного в безопасности.

Зверь кивает, а потом, решившись, заглядывает мне в глаза:

— Я хочу прояснить кое-что! — заявляет он, не позволяя отвернуться. — Тут, вы обе в безопасности. Я не сделаю ничего плохого ни тебе, ни ребенку. Поняла?

Молчу. Отвожу взгляд. Это просто слова. Говорить и обещать можно что угодно. Пусть делом доказывает, что рядом с ним мне не о чем беспокоиться!

Я укладывала Веронику еще до прихода Андрея, дочь выкупана, на ней пижамка. Значит, остается только откинуть полог покрывала и уложить дочь на подушку. Что и делаю поспешно. Кровать не у стены и это меня тревожит — Вероника порой спит беспокойно и запросто может упасть во сне. Надо что-то придумать. Обкладываю ее подушками. Не плохо. Пока буду принимать душ, должно сработать.