И сердце на куски

Сел за первый попавшийся столик. Оказалось, что находился среди подружек невесты. Но так и лучше. Вряд ли недотроге сейчас нужны были мои извинения или обещания. Да и вообще какие-то слова. А когда пригляделся получше, то понял, что улыбка на ее лице приклеенная. И в глазах пустота. Ее терзали сомнения. И она, как и я, не знала, что делать. Просто проживала минуту за минутой, не зная, что ее ждет.

Помочь ей я не мог. Если бы я увидел ее до того, как она поставила свою подпись в ЗАГСе, я непременно бы все рассказал Смоленцеву. И плевать, что потом бы все пошло кувырком. Зато никто никого не обманывал бы. А теперь было поздно. И единственное, что я мог сделать, так это попробовать дать время недотроге. Может она смогла бы что-то придумать или на что-то решиться?

Выцепить Смоленцева оказалось не так-то просто. Он не отходил от невесты ни на шаг. Еще эти конкурсы и танцы. Я думал с ума сойду, пока мы не оказались со Смоленцевым и бутылкой вискаря в одной из вип-комнат.

– Обычно, невесту крадут, – пошутил Смоленцев, довольно потирая руки, увидев, как светлая жидкость наполняет высокие рюмки. – Слава богу! У меня уже от этого шампанского голова на части раскалывается.

– Ты любишь ее?

– Кого? Яну?

Я просто кивнул.

– Конечно! А почему ты спрашиваешь?

– Просто, – я пожал плечами. – Хочу знать, правда ли любовь существует? Ну, такая, чтоб до гроба вместе? Чтоб коленки тряслись и чтоб на край света? Чтобы взять и жениться, а потом до самого конца вместе?

Я нес такую ахинею, что сам чуть ли не ржал в голос. Но надо было как-то отвлечь Смоленцева и немного увлечь его виски. Одно радовало, что после шампанского долго Смоленцеву не продержаться. А еще удивительно, что он повелся на мой бред, зная, как я отношусь к этому выдуманному чувству.

– Да хрен его знает, – Смоленцев выпил и закусил долькой лимона. – Она моя. И больше ничья. Только со мной. Только мне. Это особый кайф. Когда до тебя еще ни один хер не был. Когда смотрит в твои глаза и верит только тебе.

Как я и предполагал, что у Смоленцева к Ванили были совсем другие чувства. Свои, нисколько не похожие на любовь, которую воспевают поэты всех времен и народов. И, значит, недотроге светила бурная ночь, если я не помогу ей разобраться со Смоленцевым. И я реально за нее переживал настолько, что даже проигнорировал чувство вины за свой хер, который был там, где мой друг даже в страшном сне не предполагал.

– Даже несмотря на то, что она самая обычная?

– Ты про Яну? Она не обычная! Ты просто ее плохо знаешь. Она невероятная!

Смоленцев пил. Я пил с ним. И чем больше алкоголя было в моей крови, тем хреновее мне становилось. Я понимал, что все неправильно. Что единственное, что я должен просто встать и увести Ваниль подальше от всей этой грязи. Ведь это я заварил кашу, которую глотнули все. Но по непонятной мне причине я продолжал подливать Смоленцеву и заговаривать ему зубы. А когда понял, что Ванька на последнем дыхании, просто отвел его к недотроге.

Она сидела испуганная и несчастная. Как же хотелось подойти к ней и хотя бы поговорить, но я лишь подмигнул ей и ушел. Она снова свой выбор сделала.

Чтобы не думать о Ванили и Смоленцеве, я прихватил первую попавшуюся согласную на все девчонку и увел ее с собой. Правда высадил ее по пути, выслушав песнь о том, что я придурок и козлина. Было наплевать. Даже на то, что я пьяный и за рулем.

Заехав в ближайший магазин и взяв еще бутылку виски, я поехал домой. Пил, пока не заснул. Прямо в кресле.

Это была ужасная ночь. Ваниль не покидала мои сны ни на секунду. Она плакала, смеялась, прижималась ко мне и убегала. Она вымотала меня так, что я проснулся лишь тогда, когда за окном уже было глубокое утро.

Во рту было гадко. Голова слава богу не болела, но все равно была тяжелой и пустой одновременно. В груди ныло, и я никак не мог заставить себя встать до тех пор, пока не понял, что я чертовски переживал за Ваниль. Мне нужно было ее увидеть. Или услышать. Мне нужно было знать, что с ней все в порядке.

Я никогда так быстро не собирался. И никогда себя так не ругал. Я просто идиот. Мне нужно было забрать ее, как я и хотел. И плевать на то, что я разрушил бы ее брак, жизнь. Плевать на то, что я не мог дать ей то, что хотят все недотроги мира. Но она была бы в безопасности. Нет, я, конечно, преувеличивал, что Смоленцев ее убил бы. Думаю, он не поднял на нее руку. Но скандал бы закатил грандиознейший. А недотрога не заслужила расхлебывать все это в одиночку.

Судя по тому, что Смоленцев не звонил мне, обман не раскрылся. Я очень надеялся, что у них ничего не было. Поэтому гнал к квартире Ваньки, как сумасшедший. И звонил в звонок, словно рядом пожар.

Рассказать все ему. Забрать Ваниль. Защитить ее. Меня просто тянуло к ней. Я не знал как, но знал, что в тот момент поступлю правильно. Сердце стучало оглушительно, пока ждал, когда мне откроют.

Это был Ванька. Немного помятый, но довольный.

– Ты чего так рано?

– Боялся опоздать, – и я нисколько не врал.

– Проходи. Башка трещит, – Ванька пошел вперед, а я скинул обувь и двинулся за ним. – Нахера мы так налакались? Но я сейчас под холодный душ и буду как огурец. Нам на турбазу к одиннадцати, так что успеем.

Я его не слушал. Шел за ним и искал Ваниль. Ее не было. Зато в просторной студии Смоленцева хорошо была видна огромная двуспальная кровать. С белыми простынями. И красными каплями на ней.

Я застыл не в силах пошевелиться. У меня отключились все чувства, кроме зрения. Я смотрел на кровать и понимал, что все-таки секс у четы Смоленцевых был. И видимо недотрога даже сумела обвести моего друга вокруг пальца.

Я не сразу расслышал, что Смоленцев мне что-то говорит.

– Что?

– Говорю, хорош пялиться и завидовать, – он выпятил грудь колесом и даже не пошевелил пальцем, чтобы спрятать следы хорошо проведенной ночи. Да и зачем?

Ведь этой ночью сбылась еще одна его мечта!

Я отвернулся. Ощущение, что я нахожусь не в то время и не в том месте усиливалось. Впервые в жизни я о ком-то переживал. Да что уж там? Я думал с ума сойду, если не услышу ее голос.

Просто какой-то гребаный голос!

А мои переживания оказались никому не нужны.

Таким идиотом, как в тот момент я себя не чувствовал никогда. И мне бы уйти и оставить все, как есть, но Ваниль выбрала удачный момент, выйдя из ванной в одном полотенце. И своим появлением затормозила меня.