И снег приносит чудеса

– Не знаю. Замуж пока не предлагал.

– И не предложит, Сим. Щас мужик мелкий пошел, ты не смотри, что депутат. Я тебе, мать, вот что скажу, щас любой таджик может быть, круче депутата. А чё, не так что ли? У них мужики рукастые… ик.. поняла, что я сказала – ру-кас-ты-е! Всё могут! Опять же – не пьют! Не то, что наши нальют глаза и началась ураза!

– Тоня, давай спать! Сейчас ты всех соседей разбудишь. На меня и так все косятся, сама не знаю почему.

– А мы и соседей твоих прижмём! У нас друг – депутат! Ёны-матрёны! Он им воду горячую отключит на неделю – будут знать. Кто тут у тебя самый буйный? Этот, что ли, Силыч?

– Ну, нет с Иван-Силычем мы дружим. Он вредноватый, конечно, старик, но добрый. У меня как-то раз с антенной проблемы были – Иван Силыч что-то там спаял, скрутил – телек показывает лучше прежнего.

– Ну ты даешь! Ты своему Пронькину скажи, он тебе не то, что антенну. Он тебе завтра свой телеканал заведёт!

– Всё, Тоня, спать!

Было время, когда Сима слушала Тоньку во всём. Старшая подруга – авторитет, мамашка, между прочим, у неё от трёх браков два ребенка все же получились. Тонька была строгая тетка, работала в городской библиотеке. С Симой они вместе еще в школе учились, а теперь по жизни так и идут вместе. «Отчего же так складывается, – думала Серафима. – Вот ничего человек для счастья не делает, а оно на него валится – отбиваться не успевает. А тут, как дура, бьёшься – и ничего. Ну, Пронькин, ну депутат. Толку-то что? Где же оно мое простое, бабское счастье. Может, правда, попроще надо мужика искать. А с другой-то стороны, попроще – поймет он моё вечное сольфеджио?». Тут Сима вспомнила, что на прошлой неделе её внимания активно добивался тенор Полпудин из театра Станиславского. «Крупноват, конечно, но, может, это и к лучшему. Лариска из костюмерного цеха рассказывала, что он ей холодильник починил. Значит, мужик с руками. Не придется каждый раз к Иван-Силычу бегать. Говорят, надежды подает большие, с тенорами сейчас кризис какой-то. Нигде их найти не могут…».

Из транса воспоминаний о Полпудине Серафиму вывел крепкий храп Тоньки. Храпела он неритмично и даже через раз фальшивила на верхних нотах. «Надо будет с Тонькой посоветоваться», – подумала Серафима. Взгляд её упал на недопитую бутылку «Чиваса». Сделав большой глоток прямо из горла, Серафима откинула крышку фортепиано. В эту ночь у нее проснулось вдохновение. Она ударила по клавишам и запела любимую «Der H"olle Rache kocht in meinem Herzen».

Этажом ниже Иван Силыч в своей теплой постели под боком у Ларисы Филипповны нервно заворочался, приготовясь прослушать традиционный скрежет отодвигаемого инструмента и оргазмическое соло Серафимы. Но программа концерта в этот вечер была изменена.

Глава 4. Секретики

– Вы пока здесь постойте, я сама схожу, без вас, – Маруся сказала это настолько серьёзно, что Иван Силыч, замер на месте. Она освободила свою ладошку из его руки и шагнула в стеклянную дверь с надписью «Аптека». – Ничего личного, – улыбнулась она, обернувшись. – Только аскорбинки.

Иван Силыч давно привык к том, что Маруся в свои шесть лет, рассудительна не на шутку. Она спокойно могла поддержать разговор и о сложностях отношений мужчин и женщин, и политических протестах на Болотной, и о последней модели айфона.

– Детство у меня есть, вы не думайте, – серьёзно говорила она, предвосхищая вопросы взрослых. – Мама уверена, что я необычный ребенок, даже книжку пишет о воспитании. Все у нее советов спрашивают, вот и приходится её имидж поддерживать. Больше некому.

«Когда же возникли все эти разговоры об имидже, подумал Иван Силыч. Что было бы, если бы задумался он об этом раньше? Изменилась ли жизнь, была бы другой его личная дорожка?»

– Вы не замерзли здесь? – вывела Маруся его из задумчивости, хлопнув дверью аптеки. – Вот, угощайтесь, витамин «Цэ», берите две, врачи прогнозируют эпидемию гриппа «аш три эн два». Его, конечно, умеют лечить, но мало ли что.

– А ты откуда знаешь? – спросил Иван Силыч, начиная опасаться за свой интеллект.

– А вот это секрет, – серьезно сказала Маруся.

– Ух, ты, какая секретная! – улыбнулся Иван Силыч.

– Представьте себе! У нас, у девочек, множество секретиков – так мама всегда говорит.

Иван Силыч представил, какие секретики есть у Марусиной мамы Оли. Что он вообще знал о соседке из пятой квартиры? Молодая, сколько ей, ну лет тридцать, забористая, сразу видно. Он однажды наблюдал, как она с алкоголиками из соседнего подъезда разговаривала. Сразу было видно, что имеет большой опыт словесных перепалок. Говорит громко, с вызовом, уверена в себе, несмотря ни на что. Если бы не давняя дружба с Марусей, едва ли он нашел бы с ней общий язык.

– А давайте секретами меняться! Я вам расскажу, а вы мне. Мы в саду так постоянно играем. Согласны? – спросила Маруся, закутываясь в полосатый шарф.

– У меня скоро родится братик!

Иван Силыч удивился. Он видел Марусину маму еще сегодня утром, никакой братик там явно не был виден. Хотя у женщин всякое может быть, сегодня не виден, а завтра уже в колыбели.

– Да вы не подумайте! Братик – не мамин, а папин! Он нам на прошлой неделе звонил, рассказывал. Не понимаю, почему ему с мамой не живется.

«Все понятно», – подумал Иван Силыч. Марусиного папу он видел немного, но успел познакомиться. Тот полгода работал в банке, полгода жил за границей. Говорят, что они с Олей разбежались, едва поженившись. Игорёк явно не выдержал напористой невесты, но после развода с Олей они общались, как лучшие друзья. Видно было, что никаких близких отношений друг от друга им было и не надо.

– Ну, дядь Вань, давайте мне ваш секретик, а?

Это была просьба, которая поставила Ивана Силыча в тупик. Он мог, конечно, отшутиться и сказать, что-нибудь ребяческое. Но секрет у него был и непростой. Иван Силыч носил его глубоко в душе. Копаться в прошлом он боялся, поэтому даже обдумать по-хорошему, что произошло в его бурной молодости он не мог. А надо было. Надо.

***

Иван Корольков стал чемпионом области по боксу, ещё когда учился в институте. После его хука с левой устоять не мог никто. Корольков всегда вел бои примерно одинаково, изматывал противника наскоками, дразнил атакующими выпадами. Потом проводил серию ударов правой и, когда противник уже привыкал к повторяющимся атакам, внезапно наносил боковой удар левой рукой. Казалось бы, все примерно знали тактику Королькова, но, выходя на ринг, его противники, словно теряли логику действий и отбивались от Ивана в совершенном боксёрском хаосе. Тренеры делали ставки уже не на победу Королькова, а на минуту, на которой он уложит противника в нокаут. У Ивана точно был дар, во время боя его руки жили отдельной жизнью. Корпус, ноги – всё подчинялось стройной схеме движения по рингу и только руки были отдельно. Нельзя сказать, чтобы он был атлетично сложен. Худой, сутуловатый, нескладный, но размеру его кулаков завидовали многие.

Во дворе его любили приглашать на уличные разборки. Когда приходилось отстаивать право дворовых пацанов на футбольное поле на школьном дворе, неизменно приглашали Королька. Дворовые драки – зрелищнее любого бокса. Нет тебе здесь ни ужимок, ни прыжков, бей, как рука возьмёт. Круши, в кого попадёшь. Самое главное здесь не промахнуться по чужому, а не попасть под кулак своего. Если в разгар драки попадешь под кулак Королька – сам виноват. Смотри, куда лезешь. Дворовые пацаны его, конечно, уважали. Когда он приходил на футбольное поле, делёжка «чья очередь» сразу заканчивалась. Поздороваться с Корольком за руку считали за честь.

Иван вообще-то никогда в драку специально не лез, и агрессивным человеком не был. Его и в бокс занесло каким-то боковым ветром. Он хотел быть лепидоптерологом. Бабочки были его страстью. Но в школе открыли боксерскую секцию и тренер, увидев потрясающие способности мальчика, настоял на своем. Осознание того, как хрупок мир и мимолетна красота на чешуйках бабочек, изматывающая мощь и взрывная неожиданная сила на ринге – стали двумя составляющими характера Ивана Силыча.

В институте на него, конечно, обращали внимание девчонки. Красотой, понятное дело, он не отличался. В нем была харизма. Та самая незаметная, неуловимая сила обаяния, которая срабатывала именно в тот момент, когда нужно было ему. Он мог быть совсем незаметным в дружеской компании, а мог быть центром внимания и весь вечер «блистать на арене». Любовь случилась с Танечкой. По глупости, конечно. Отмечали очередное окончание сессии в студенческой общаге. Народу было много, кто откуда, к концу вечеринки уже никто не соображал. Танечка была красоткой. Явно старалась быть в центре внимания мужчин, и Корольку улыбалась больше всего. Как он оказался в её комнате, как проснулся в её постели, кто она вообще такая – Иван потом вспоминал с трудом. Расстались, шутили, договорились созвониться, встретиться. Всем было сладко, чего уж тут скрывать.