И снова дождь...

— Верно. Как говорит мой коллега, шахматист-любитель: ну, зевнул ладью — бывает, но игру-то надо продолжать. А еще посмотри, какая сегодня дивная ночь!

— Согласен.

— Ну, раз так, то начинай говорить девушке красивые слова.

— Что?.. — не понял Кром — кажется, он даже немного растерялся от услышанного.

— Вокруг нас романтическая обстановка, звезды на небе и все такое прочее… Лично мне спать не хочется, а на такую красоту, что сейчас вокруг нас, я готова смотреть долго. Коньяка у тебя нет — его утащил Яков Иннокентьевич, а чтоб закружило голову, в столь божественную ночь надо говорить только о прекрасном. Раз так, то начинай читать стихи.

— Какие?.. — а вот теперь Кром улыбается.

— Ну, это уж тебе виднее. Хоть о любви, хоть о возвышенном. Можешь даже рассказывать о приключениях своего любимого Конана. Главное, чтоб то, что я услышу, не разрушило очарование этой волшебной ночи…

— Слышь вы, балаболы… — раздался голос Тимофея Михайловича. — Хватит языком трепать! Если не спится, то по кустикам прогуляйтесь, тем более что до них всего десяток шагов пройти — будет вам там и романтика со стихами, и еще кое-что…

От неожиданности мы с Кромом рассмеялись, а старый охотник продолжал:

— И нечего хихикать. Образование получили, а жизни вас, балбесов, надо кому-то учить. Я по молодости девицам, которые мне нравятся, не стихи читал и не болтал понапрасну, а почти сразу к делу переходил, и в претензиях ни одна не была… В общем, давайте потише, а то с рассвета нам сразу в дорогу отправляться…

Едва ли не сразу после этой тирады Тимофей Михайлович уснул, а мы с Кромом так и остались сидеть возле костра. О чем говорили? Так сразу и не скажешь, скорей всего, обо всем и сразу, и я даже не заметила, как небо стало светлеть. Наступает утро, а это значит, что нам надо идти дальше.

— Далеко отсюда до вашего зимовья?.. — спросила я у охотника, когда мы собирались в путь.

— Я вас прямо проведу… — Тимофей Михайлович закинул за спину свой рюкзак. — Надеюсь, обойдется без неприятных встреч.

— Тимофей Михайлович, я все хочу у вас спросить, но забываю… — Кром тщательно затоптал кострище и теперь заливал его водой. — Почему у вас с собой не было собаки? В тайге без нее сложно…

— Был у меня Дик… — старик потемнел лицом. — Незадолго до того, как я отправился на Серые озера, он у меня пропал. Я вначале не беспокоился — у Дика была привычка в одиночку бегать по лесу, бывало, что по несколько часов где-то носился, но всегда возвращался назад. А тут как-то убежал — и все! Искал его, звал, да все без толку! Так и пропал мой Дик, а ведь он такой умница был! Мне бы, дураку, еще тогда следовало сообразить, что это предупреждение свыше, но что есть, то есть… Теперь нового помощника брать надо.

— Понимаю… — согласился Кром, и повернулся к Коту. — Надеюсь, все обойдется, но… Патронов у нас осталось немного, так что в случае чего расходуем их экономно.

— Ясно… — отозвался тот.

Мы вновь отправились в путь, и я надеялась, что хотя бы ко второй половине дня доберемся до зимовья, а там сядем в лодку — и в Раздольное. Побыстрее бы покинуть эти места! Не спорю — тайга, может, и хороша, только вот сейчас в ней поселились те, от кого следует держаться как можно дальше. Да и Кот, бедняга, еле идет, хотя пытается делать вид, что с ним все в порядке. К тому же аптечка у Крома уже наполовину пустая (некоторые лекарства и вовсе закончились), а Коту становится все хуже. Надеюсь, когти у той девицы были не ядовитые… Ничего, Кот, постарайся потерпеть еще немного, ты сможешь…

Снова кедровник, густая трава, ломкий высокий папоротник, липкая паутина, ельник… Хорошо уже то, что мошки здесь не было. Правда, долго радоваться этому не пришлось, потому как в одном из распадков мы натолкнулись на самые настоящие тучи гнуса, который с великой радостью накинулся на нас. Эта летающая пакость старалась облепить собой все незакрытые части тела, лезла в нос, глаза и уши. Хорошо еще, что распадок был небольшой, и мы быстро миновали его, но укусы зудели еще долго. А затем мы слушали, как ругает себя Тимофей Михайлович — дескать, он совсем постарел и ослеп, раз не обошел распадок стороной и привел нас на расправу гнусу…

Отойдя подальше от распадка, устроили привал, тем более что мы оказались в чудесном березняке, в котором лишь кое-где росли осины. Все бы ничего, но Кром снова взялся за более чем наполовину опустошенную аптечку, и, скидывая колпачок с очередной иглы, сделал укол Коту и велел проглотить небольшую таблетку. Кажется, с медикаментами у нас совсем плохо. Побыстрее бы дойти до зимовья, а, значит, и до лодки…

Четверть часа на отдых — и снова в путь. Кедры, сосны, полоса давным-давно поваленных деревьев, колючий кустарник, через который пришлось продраться, оставив на руках не один обломанный шип — не страшно, потом вытащу…

Затем мы вышли к ручью. К счастью, он оказался неглубоким, шириной метров пять, с каменистым дном, да и течение быстрым не назвать. Оба берега сплошь покрывали окатыши — похоже, весной, когда тает снег, ручей разливается довольно широко, да и течение явно становится по-настоящему бурным.

— Вот и хорошо… — Тимофей Михайлович вытер пот со лба. — Перейдем ручей, а там полтора-два часа — и мы на месте.

— Побыстрей бы…

Снова путь по лесу, но осознание того, что скоро все закончится, придавало нам сил. А еще желание как можно быстрей покинуть лес сделало меня невнимательной, во всяком случае, в этот раз я не сразу ощутила наступающий дискомфорт. Лишь спустя несколько секунд поняла, что ощущаю на себе давление чужой воли, которая пытается подавить меня, вселяет страх, панику, желание закрыть глаза и заткнуть уши… Неужели?..

— Кром… — даже не сказала, а выдохнула я. — Кром, доставай шлем…

Мне осталось только порадоваться, что Якова Илларионовича не заинтересовали наши шлемы, и он оставил их среди прочих вещей, а не унес с собой.

— Что?.. — сразу не понял Кром — похоже, и он сейчас немного расслабился, или же просто еще не успел уловить чужеродное присутствие. — Ты уверена?

— Быстро!.. — скомандовала я, и пока парни скидывали с плеч рюкзаки и развязывали их, я чувствовала, что давление чужой воли становится все сильнее… Вот, и Тимофей Михайлович, который хотел нас о чем-то спросить, остановился и трет рукой голову — так, значит, и ему, если можно так выразиться, поплохело. А Кот, который успел развязать свой рюкзак, внезапно выронил его из рук, после чего просто-таки рухнул на землю. Кажется, он потерял сознание…

Тем временем Кром, застегивая на ходу свой шлем, наклонился над Котом, вытащил из его рюкзака шлем, и протянул его Тимофею Михайловичу.

— Быстро застегивайте его на своей голове! Сейчас все объясню…

Все верно… — отстраненно подумала я, чувствуя, как наливаются тяжестью руки и ноги. Старый охотник до сегодняшнего дня имел дело только с волками, а об этой твари, которая любит прятаться на деревьях, и представления не имел. Что ж, сейчас и он о ней узнает…

Все это время я стояла, чувствуя, как на меня все сильнее давит чужая воля, парализуя и накрывая волной страха. Так, надо сосредоточиться, взять себя в руки, и понять, где находится это существо, которое Яков Иннокентьевич отправляет на поиск крови. Кажется, эта тварь находится где-то справа… Надо тщательней прислушаться к своим ощущениям, это создание явно где-то недалеко…

— Кром… — повернулась я к мужчинам, которые стояли около меня. — Кром, это существо совсем близко. Видишь те высокие ели, да именно те, неподалеку от нас… Кровосос там, и, скорей всего, сидит на той ели, у которой вершина чуть наклонилась в сторону…

— Понял… — молодой человек поднял с земли упавшее оружие Кота. — Оставайся здесь, а мы с Тимофеем Михайловичем отправимся на охоту…

— Я с вами!

— Нет. Кому-то нужно остаться здесь, присматривать за Котом. Если увидишь что-то подозрительное, то кричи. Ну, не мне тебя учить. Доставай свой шлем и жди нас…