И солнце взойдет. Он

Первой мыслью было донести бедную герберу прямо в руках, но Рене немедленно отмела эту идею. Чемодан, автобус, белое платье и целый час дороги плохо сочетались с поломанным стеблем. Возможно, стоило найти прочный пакет или что-то вроде того… Но где его взять посреди дороги? Разве что поискать в том же мусоре. Ну и, конечно, Рене даже не подумала, что можно было вслед за осколками отправить и растение в бак.

– Встаньте. Вы пачкаете платье, – раздался уже знакомый голос с нотками если не вселенской, то всегалактической усталости точно, и Рене оглянулась.

Так и не представившийся незнакомец уже успел надеть обратно перчатку и теперь стоял совсем рядом, небрежно перекатывая между ладоней большой картонный стакан. Неожиданно мужчина резким, но слишком метким движением выплеснул из него остатки чьей-то газировки прямо на близлежащий газон, наклонился, легко подхватил злополучный цветок, чтобы нарочито аккуратно засунуть в импровизированный горшок, а затем с хмыканьем припечатал сверху парой комьев влажной земли.

– Voil`a. – Буркнул мотоциклист таким тоном, словно факт добровольной, а не вынужденной помощи, кажется, вызвал у него острый приступ зубной боли.

– Я… Ох, огромное вам спасибо, – радостно начала она, но её прервали.

Подхватив валявшийся неподалёку чемодан с такой лёгкостью, точно это была корзинка с вязанием, спаситель цветов продолжил:

– Вам следует знать, что раз в конфликте участвуют две стороны, то умаление прав на извинение одной из них будет для неё весьма унизительным. Тем самым своим великодушием вы лишь провоцируете усугубление чувства вины вместо решения проблемы. Весьма эгоистично, не находите?

– Что? – Рене удивлённо захлопала глазами, а потом поднялась и попробовала забрать из его рук злосчастный цветок. Наверное, они странно смотрелись рядом друг с другом – полностью чёрное и совершенно белое.

– Нельзя всегда получать то, что хочешь16, – напевно процитировал странный парень, прежде чем отпустил герберу. – Нельзя всегда оставаться святой, даже если считаете, будто несёте исключительное добро. Это утопия.

– Но у меня и в мыслях не было…

Она захлопнула рот, стоило мужчине повернуться и впиться в неё раздражённым взглядом. Солнечный луч в попытке успокоить снова скользнул по чёрному шлему, подсветив будто бы изнутри золотом радужку, и мотоциклист покачал головой.

– Только это вас и оправдывает, – пробормотал он неожиданно, а затем махнул рукой, чтобы подозвать показавшееся за перекрёстком такси.

– Похоже, вы привыкли к беспрекословной правоте.

– В моей работе споры часто заканчиваются плачевно, – пришёл тихий ответ, а она удивлённо воззрилась на возвышавшуюся рядом фигуру.

Господи, какой странный тип! Что внутренне, что внешне… Эти длинные ноги… эти длинные руки, которые тот скрестил на груди, будто хотел казаться чуть меньше, разворот плеч шириной минимум в две Рене и огромные ступни в таких же огромных ботинках! Всё это очень плохо сочеталось с отточенностью, даже скупостью движений. Рене нахмурилась. Обычно такие люди размахивали конечностями, словно мельницы, не в состоянии совладать с данным природой телом. Но этот был не такой. Сжатый, собранный, будто в любой момент готовая взвиться в воздух стрела. И словами он бил не для того, чтобы ранить, а сразу убить. Непонятный. Сложный. Хорошо, что они больше не встретятся.

– Присматриваете себе мотоэкипировку? – неожиданно бросил он, не повернув головы. – Могу подсказать адрес хорошего магазина.

Рене вспыхнула и мгновенно отвела взгляд, прижимая покрепче многострадальный цветок. Действительно, так разглядывать людей было очень… очень невоспитанно. Тем временем напротив остановился жёлтенький «Форд», щёлкнул замок багажника, а перед носом Рене открылась пассажирская дверь.

– Куда вас отвезти? – послышался приглушённый шлемом вопрос.

– Монреаль-Нор. Перекрёсток Эбер и Жан, – немного смущённо пробормотала Рене и встретилась с удивлённым взглядом вновь золотистых глаз.

– Дайте угадаю, – медленно начал горе-мотоциклист, – вы собирались тащиться туда на автобусе?

– Ну да, – она пожала плечами. – А что?

Ответа не последовало. Только тёмные брови сошлись на переносице, а после незнакомец повернулся к садившемуся в машину водителю.

– Проследите, чтобы мисс и её цветок в целости добрались до дома. И помогите с вещами. – Хрустнули передаваемые купюры, из-за чего Рене хотела было уже возмутиться, но тут перед лицом очутилась чёрная маска с опустившимся стеклом визора, и слова исчезли сами. Оценив её понятливость, мужчина кивнул. – Так-то лучше.

– Спасибо за помощь, – она не смогла подавить порыв благодарности. – И извините, что задержала.

Последовала пауза, а затем тихая фраза:

– Меньше, чем могли бы, согласившись вызвать полицию.

И опять возникло ощущение солёного ветра. Но тут хлопнула дверь, с треском завёлся мотор, и в зеркале заднего вида Рене с непонятным волнением увидела, как с рёвом исчез мотоцикл в глубине улиц. Так стремительно, будто сюда в любой момент могли нагрянуть стражи правопорядка. Странный… очень странный тип. Врач? Медбрат? Или просто опытный водитель и сёрфер? Рене вдруг спохватилась, что даже имени его не спросила! Впрочем, он тоже не озаботился чем-то подобным…

Она вновь задумчиво посмотрела в зеркало и вздрогнула, заметив там любопытный взгляд водителя. Рене немедленно уставилась на уже чуть поникшую от стресса герберу, а потом вдруг вновь почувствовала это. Впервые, как разбила горшок; впервые, как встретилась с незнакомцем и завела с ним разговор. Шрам! Он вспыхнул знакомым зудом, хотя молчал на протяжении всей странной встречи, словно его не существовало. Будто от лба до плеча не тянулась кривая линия сросшейся кожи, что при каждом удобном и не очень моменте напоминала о себе колким жжением. Это было так странно… Неужели тот странный парень его не заметил?.. Нет, невозможно! Тогда, счёл чем-то незначимым? Или же, наоборот, принял как данность? Как мы принимаем глаза, нос и брови, сотни родинок или веснушек? Бог его знает… Рене вздохнула. Жаль. Очень жаль, что она никогда не узнает ответ.

А такси всё углублялось в переплетение улиц и подземных тоннелей, и чем мельче становились за спиной высотки делового центра и длиннее ленточные домики спальных районов, тем отчётливее Рене понимала, что со своим везением умудрилась выбрать самый неблагополучный квартал в самом безопасном мегаполисе Канады.

Её новый дом располагался на пересечении двух магистралей (о чем, вообще-то, хозяин мог бы предупредить), и стоило жёлтой машине свернуть с автотрассы, как мимо потянулись промзоны. Потом те сменились на испещрённые ржавыми потёками домишки, которые чередовались вполне приличными особняками, однако следом на глаза попались перевёрнутые мусорные баки, остовы старых пикапов и довольно хмурые лица шедших по своим делам горожан. А потом машина остановилась на каком-то грязном углу, не удосужившись даже припарковаться, и заглушила мотор.

В этот час улицы были пусты. С двух трасс доносился грохот проезжавших автопоездов, стук колёс о стыки моста, а где-то слева лязгали инструменты в двигателе ржавого тягача. Тот стоял прямиком на давным-давно развороченном газоне и, кажется, вытряхнул всё своё масляное содержимое на украшенный выбоинами асфальт. Именно в этих грязных внутренностях сейчас копался толстый пожилой механик.

Рене вышла из машины и огляделась. Что же, никакого сравнения с тихим старым Квебеком. Но это ведь к лучшему? Она вновь осмотрелась и успела в последний миг отступить, когда мимо прошуршала пустая упаковка из-под сухой лапши, следом раздался небрежный стук чемодана.