И тогда мы скоро полетим на Марс, если только нам это будет нужно
Шрифт:
– Ну, Алексей! Ну приди завтра в брюках, - а сама улыбается смущённо, видно сама осознавая комичность её уговора меня.
Я ни в какую не обещаю ей выполнить её просьбу, типа: ну кто он такой, этот Чубайс, что я из-за него должен париться в брюках. Доходит дело до того, что меня вызывает начальник цеха или ещё какая-то заводская шишка и просит со словом "пожалуйста" надеть завтра брюки. Ну, раз меня так вежливо просит об этом высокое начальство, то как ему откажешь? Я соглашаюсь. А быть уволенным из-за штанов я не боялся: появилась первая зарплата и тёти Надинина поддержка, теперь уже как запасной вариант столования, так что проявляя строптивость из-за штанов я ощущал себя человеком, с которым на производстве считаются.
А через несколько дней всё того же марта 2003 года на телезавод направили на производственную практику целый табун учащихся радиотехнического колледжа. И если в свой первый рабочий день они (имею в виду юношей, которых было примерно половина табуна) явились на практику в джинсиках и брючках, то увидев меня и пообщавшись со мной на тему профилактики у них геморроя они большой массой на второй
Что же, что же, что со мной?
Гемо-, гемо-, геморрой!
Ой! Ой! Ой!
Геморрой!
Ой! Ой!
Ой!
Геморрой!
И было им весело. Работать. Со временем ребята выработали у мастерицы рефлекс смеяться при произнесении ими слова "геморрой", чем и пользовались. Но эти юнцы в шортах не были паиньками. По производственной необходимости я был вынужден быть требовательным по отношении к ним. И они решили меня избить всем скопом. Меня спасло то, что их разговор о плане нападения на меня после работы случайно подслушали женщины-работницы нашего цеха и предупредили меня. Спасибо вам, милые труженицы моего цеха, за заботу обо мне! Большинство из них мне симпатизировало, а некоторые даже вздыхали по мне и завидовали Ольге, особое расположение к которой я не скрывал: мы ведь и с работы уходили вместе, и вместе ехали на метро до "Садовой" (она ехала дальше до "Ладожской").
А были мои шорты широки, коротки (оставляли коленки голыми) и полосаты...
В конце марта 2003 года нашёлся покупатель на мою комнату, и в начале апреля состоялась её продажа. Я собирался переехать к Ольге разделить с ней и стол, и постель, что означает, что я не собирался тащить к ней свои обеденный и кухонный столы и кровать, а собирался пользоваться Ольгиными. Кухонного стола на её кухне не было, и его некуда было поставить, не говоря уже о моей кровати. Из мебели я перевёз письменный стол под компьютер, который я намеревался купить, и узкий, но высокий шкаф-секретер из родительской мебельной стенки, чтобы хранить в нём все свои вещи, самыми ценными из которых были мои книги по немецкому языку да коллекция игральных карт.
Под крышей дома не своего
* * * (Звёздочки 62)
Итак, в начале апреля 2003 года я переезжаю к Ольге на проспект Косыгина, завезя на Набережную по пути остальную мебель и прочий теперь уже лишний скарб, включая родительский холодильник. В апреле после моей выписки из комнаты на Гражданской (как же они мне надоели, эти очереди в жилконторе!) я получаю деньги на руки. 9.200 долларов эС-Ша-А. и теперь мне можно заключать договор с фирмой UCI. Но прежде чем его заключать, я ещё раз сходил в офис фирмы UCI на Литейном проспекте поговорить по-деловому с директрисой Натальей Владимировной Якубовской, такой обнадёживающей, вежливой и приветливой. Она подтверждала сказанное ею ранее в наши предыдущие с ней встречи. То есть о способствовании моей петербургской прописке, о готовности подделать банковскую справку в случае недостатка у меня средств на счету, о реальности уехать нам с Ольгой на учёбу в Германию этой осенью в случае немедленного заключения нами договора с её фирмой UCI. Новым в этом моём разговоре с Якубовской было следующее. Я расспросил её о конкретном механизме оповещения меня о получении агентом фирмы, который непосредственно ходит за меня по немецким вузам, приглашения меня приехать в конкретный вуз Германии для прохождения собеседования-тестирования по немецкому языку, которого мне уж точно не стоит бояться.
– А как обстоят дела с немецким языком у той, с кем Вы, Алексей, намерены поехать на учёбу В Германию?
– Я поднатаскаю её, и книги по немецкому у меня хорошие. Она успеет подготовиться к тесту, я надеюсь, с моей помощью.
Но самым важным в этой встрече было всё-таки следующее пояснение Якубовской:
– Фирма вышлет Вам по почте приглашение из немецкого вуза на любой указанный Вами адрес, - это она мне так ответила на моё уточнение, что собственного адреса, по которому можно было бы выслать приглашение, я не имею, а у Ольги получение почты ненадёжно.
Я заявил Якубовской, что предоставлю адрес своей родной тёти (адрес Набережной), у которой (у тёти) вместо почтового ящика щель для писем и газет прямо во входной двери в квартиру, ибо она живёт на первом этаже, на что Якубовская ответила, что это очень замечательно, что у меня нашёлся такой надёжный адресат. Прошу запомнить, читатель, что Якубовская поняла меня правильно про адрес высылки моего приглашения, - далее это обстоятельство ещё всплывёт.
Накануне переезда к Ольге я уволился с телезавода - поработал, и хватит! Теперь в ближайшее время мне будет не до работы - надо будет посещать автошколу, осваивать компьютер, освежать свой немецкий.
На заключение договора с фирмой UCI в её офис мы пришли втроём: я, Ольга, за которую я собирался заплатить, и моя тётя Надина, которой было интересно присутствовать при таком судьбоносном для меня действе. Я представил Якубовской свою тётю
с пояснением, что она тот человек, на адрес которого необходимо будет переслать мне и Ольге по почте полученные в Германии на наши имена приглашения прибыть в немецкий вуз. Я передал Якубовской две тысячи евро бумажками по пятьсот в качестве оплаты договора за себя и за Ольгу на глазах тёти Надины. После чего Якубовской были даны нам с Ольгой на подпись договоры с фирмой UCI. Договоры удивили меня своими заголовками: что-то вроде "об оказании консультационных услуг", и на моё замечание об этом Якубовской та ответила, что надо же было как-то назвать договоры, и я успокоился, согласившись с ней, что заголовок не принципиален. Нам принесли квитанции на оплаченные тысячи евро, в которых суммы были проставлены в рублях по какому-то курсу соотношения валют. Кроме того, внимание! я на отдельном листе написал полный адрес с индексом моей тёти - для высылки по нему моего приглашения из немецкого вуза, и Ольгиного заодно. После чего Якубовская взяла договоры для проставления печатей в них. Вернула она нам их вместе с анкетами, в которых мы с Ольгой дома должны будем проставить галочки в списке направлений учёбы, приемлемых нами. Кроме юридического, экономического в списке анкеты было полно технических специализаций. По возвращении из офиса UCI к Ольге домой я после раздумий проставил галочки в доброй половине строчек, где по моему мнению не будет или будет совсем мало такого учебного предмета как химия, с которой я не дружил ни сколько. Ольга в своей анкете проставила плюсы у направлений учёбы гуманитарной направленности. Я же, подчёркиваю, большинство галочек проставил напротив технических специализаций. Типа: будущее России за технарями, я это осознавал, так что я буду, я решил, впереди движения научно-технического прогресса, если пришлют приглашение из технического вуза. Это мне казалось даже предпочтительней, чем если бы мне пришло приглашение учиться на экономиста (на юриста по немецкому праву я учиться не хотел), потому что понятие экономиста было слишком расплывчатым в моём сознании, и я соскучился по настоящей, конкретной, работе, чтобы я мог получить от неё удовлетворение и хорошие деньги за неё.Повезло, что совсем рядом с Ольгиным домом находилась автошкола. Записался в неё, заплатив среднюю по городу цену. Буду посещать занятия с начала лета. А медкомиссию для автошколы я не проходил: в автошколе при записи меня в неё мне предложили чуточку, сущую малость, заплатить, и справка о прохождении медкомиссии у меня в кармане. Вот она, волшебная сила денег!
Следующим моим шагом на пути реализации моего гештальта учиться в Германии было получение петербургской прописки. Какая-то ведь всё равно должна быть! В назначенный близлежащий от заключения договора день я отвёз заполненные анкеты, и мне был представлен участковый милиционер. Так уж получилось, что я действительно знал, что он - участковый одного из участков в моём районе. Увидев с ним друг друга мы даже слегка улыбнулись как старые знакомые. Так что мне было лишним спрашивать у него удостоверение сотрудника милиции. Мент назвался: Сергей Корочкин. Наталья Владимировна мне его рекомендовала. Что я могу доверить ему свой паспорт и заплатить ему - и он быстро меня пропишет. Эти сказанные Якубовской слова действовали на меня убедительно - значит, Корочкину я могу доверять. Я отдал ему свой паспорт и триста долларов. Он сказал, что вернёт мне паспорт где-то через неделю, уже проштампованный, так что мне никуда с ментом ходить не надо. Я поверил. Мы обменялись телефонами (в те времена ещё не было поголовной мобилизации телефонами) - я дал Ольгин, чтобы получить информацию о возможности забрать свой паспорт с пропиской по нему. И стал ждать.
Купил дорогую музыкальную систему SONY ZS-35М с мини-дисками, на которые я мог записывать с радиоэфира понравившиеся песни и мелодии. Звук у этого компьютера на одну музыкальную операцию был превосходным, в общем, система стоила своих 9.200 рублей, отданных мной за неё из оставшихся после заключения договоров с фирмой UCI денег. Я намеревался записать за период ожидания нашего с Ольгой отъезда в Германию как можно больше нравящейся мне музыки, поиском которой в Германии я заниматься не был намерен. Первоначально в моих записях преобладали сделанные с эфиров радио "Рокс" и "Нашего", но постепенно я всё больше опопсев'aл (от слова попса), то есть в моих записях стало появляться всё больше попсы, правда, всего лишь её лучшие образцы, но всё равно попсы. Ну не мог я уже находясь с деньгами отказать себе в покупке этого совершенного чуда, музыкальной системы! Ведь в Германию я кроме книг по немецкому языку собирался вывезти только её с кучей записанных разноцветных мини-дисков.
Но что это? Проходит неделя, а Сергей Корочкин с моим паспортом с новой пропиской не объявляется. Ладно, жду ещё несколько дней - он не звонит. Звоню сам по данному им мне в офисе UCI телефону (этот номер оказывается служебным). Отвечают, что участковый Корочкин на участке. Звоню ещё и ещё. Сегодня, завтра, и послезавтра. Волнуюсь. Наконец дозвонился: Корочкин отвечает, что пока прописку мне ему сделать не удалось, чем меня очень удивил, подберём такой мягкий глагол для моего состояния. Ну что я могу поделать, кроме как согласиться ждать ещё? Жду. Проходит ещё неделя. На дворе уже май 2003 года, и я понимаю, что я попросту зря теряю время. Я обращаюсь к Якубовской как к рекомендателю Корочкина, и на моё недовольство-удивление она утратила приветливость ко мне и манеры: да она просто отбрыкивается от меня. Словами. Что за Корочкина она не отвечает, не надо её впутывать в эту историю с моей пропиской и тому подобное. Ну очень меня неприятно удивила-ошарашила Якубовская, ведь обещанная ею мне петербургская прописка - один из главных побудительных мотивов моего обращения к услугам фирмы UCI! Ладно, спрашиваю её, как мне забрать мои паспорт и деньги у недосигаемого мной Корочкина обратно? Её ответ: