И ты познаешь любовь

– Приятного аппетита.

– Спасибо, Жан.

Сделав небольшой глоток кофе, Генрих посмотрел на улицу. Дождь усиливался, и улица постепенно совсем опустела. Генрих неслучайно решил поселиться в Базеле, который по численности населения занимал второе место в Швейцарии. В этом городе жил его дядя Рудольф. И хотя Генрих не видел дядю много лет, он не сомневался, что тот с радостью встретит своего единственного племянника и на первых порах поможет ему во всех его начинаниях. Дядя Рудольф год как овдовел. Он прожил с Бетти двенадцать счастливых и незабываемых лет. Они были созданы друг для друга, и даже разница в возрасте, равная двадцати восьми годам, не была помехой в их семейной жизни. Однако здоровье Бетти было подорвано еще в детстве, и она не дожила до возраста Христа всего один год. Дядя Рудольф тосковал по безвременно ушедшей из жизни жене и все чаще и чаще задумывался о собственной смерти. Именно в этот печальный период его жизни и появился Генрих вместе с девушкой Ольгой и денщиком Шульцем. Дядя Рудольф оказался на редкость тактичным, внимательным и гостеприимным человеком. Он ни разу не спросил, кем же приходится Ольга его племяннику, возможно, потому что сам когда-то ради девушки, которую любил, оставил семью. Наблюдая со стороны за дядей, Генрих удивлялся, какие они разные с его отцом. Отец был сильный волевой человек, не способный сострадать и прощать людям их грехи и ошибки. Дядя Рудольф – полная ему противоположность. Он сразу же обратил внимание, что Ольга больна, и, используя свое влияние в обществе и большие связи, созвал консилиум лучших врачей в Базеле. Врачи поставили диагноз: полное истощение организма. Дядя Рудольф окружил девушку вниманием и заботой и даже нанял сиделку, которая дни и ночи неотлучно находилась у ее постели. Ольга воспринимала все происходящее вокруг с полным равнодушием. Когда-то в силу своих убеждений Генрих был далек от мысли, что может встретить женщину, способную не только привязать к себе, но и завладеть всеми его помыслами. Но вот уже полгода как русская девушка Ольга, волей судьбы ворвавшаяся в его жизнь, стала частицей его самого. Все, что было до нее, ушло в прошлое и было если не забыто, то глубоко похоронено в его сердце. Отныне девушка стала самым главным в его жизни. Казалось, на свете не существовало ничего, что бы он не смог сделать для нее. Через два месяца состояние Ольги значительно улучшилось. Генрих купил прекрасный дом с садом в фешенебельном пригороде города, нанял дизайнеров, постаравшихся на славу, и когда все было устроено и оборудовано, вместе с Ольгой и Шульцем переехал. Теперь Ольга всегда была рядом, он видел ее каждый день. Но она все так же была равнодушна и безучастна ко всему. Генрих для нее просто не существовал. И тогда он потерял сон и покой, он неистовствовал. Но самое ужасное, что в результате языкового барьера Генрих не мог с ней объясниться. Генрих был немец, а Ольга – русская, он боготворил ее, а она – ненавидела. Но Генрих не собирался сдаваться.

«Пора», – взглянув на часы, подумал Генрих и щелкнул пальцами, подзывая хозяина кафе.

– О-о-о… господин Дитрих, спасибо господин Дитрих, – кланяясь, произнес Венсен при виде солидных пурбуаров, которыми Генрих щедро одарил хозяина кафе. – Заходите еще. Всегда рады вас видеть. Удачи вам, господин Дитрих, – Венсен, не переставая улыбаться, проводил Генриха до дверей.

В приемной агентства «Суллана» Генриха встретила молодая красивая секретарша. Голубая шифоновая кофта в мелкий черный горошек оттеняла голубизну ее глаз, а каштановые волосы кольцами ниспадали до плеч.

– Добрый день, – приветствовала она Генриха.

– Добрый день. Мне назначена встреча на 12:30.

– Одну минуточку, господин…

– Моя фамилия Дитрих.

– Я сейчас доложу, господин Дитрих, – секретарша, грациозно покачивая бедрами, скрылась за дверью.

Через минуту она вышла и широко распахнула дверь.

– Прошу вас, господин Дитрих. Вас ждут.

Навстречу Генриху уже спешил генеральный директор агентства господин Бюрле. Краснощекое, пышущее здоровьем лицо, облысевшая голова и вся его неуклюжая фигура со слишком широкими бедрами придавали ему вид неотесанного служаки.

– Я очень рад, господин Дитрих, что вы почтили вниманием наше скромное агентство. Прошу вас. Кофе, виски?

– Нет, спасибо. Если не возражаете, я хотел бы сразу же приступить к изложению своего дела.

– Да, конечно. Я слушаю вас, – Бюрле жестом предложил Генриху сесть.

– Господин Бюрле, не знаю, сможете ли вы мне помочь. Честно говоря, я уже потерял всякую надежду. Прежде чем обратиться в ваше агентство, я побывал в трех аналогичных агентствах, но увы…

– Такое, к сожалению, бывает. Но думаю, у нас вам больше повезет. Итак, в чем проблема? – Бюрле мило улыбнулся.

– Мне по роду моей деятельности необходима сотрудница по особо важным поручениям. Девушка должна быть не старше тридцати лет и…

– О-о-о… – Бюрле нескромно хихикнул. – Понимаю, понимаю… Конечно, всегда приятно видеть перед собой красивое женское лицо, такое, к примеру, как у моей секретарши. Кстати, как она вам?

– Очень мила.

– Вы находите? – в глазах Бюрле появился живой блеск, и он, слегка покраснев, продолжил: – Знаете, я иногда прихожу на работу в скверном настроении. Скажу вам как мужчина мужчине, моя семейная жизнь – это сущий ад. Кстати, вы женаты?

– Нет.

– Мой вам совет: никогда не женитесь. Это я к слову… Так вот, прихожу я в агентство после очередного семейного скандала, а навстречу мне моя секретарша Эльза. Прекрасно одетая, с милой улыбкой на лице и к тому же вся благоухающая французскими духами «Шанель», нежный аромат которых, точно длинный королевский шлейф, неотступно следует за ней. А эти божественные формы… бюст, бедра…

– Господин Бюрле, – Генрих повысил голос, – все это очень интересно, но разрешите мне продолжить.

– Извините, господин Дитрих, извините.

– Кроме того, девушка должна знать русский язык так же хорошо, как и немецкий. Это мое непременное условие.

– Русский язык? – удивленно переспросил Бюрле.

– Да.

– В нашей стране русский язык непопулярен, – откинувшись на спинку кресла, заметил Бюрле. Через минуту он с решительным, почти вызывающим видом вскинул глаза на Генриха. – Мне кажется, я смогу вам помочь, и при этом нам даже не понадобится картотека на русских эмигрантов, прибывших в Швейцарию. Эдит Витхайт, двадцать шесть лет, не замужем, живет с бабушкой на окраине Базеля.

Генрих с интересом посмотрел на генерального директора. Странное чувство. Уверенность Бюрле в том, что Витхайт и есть та девушка, которая ему необходима, мгновенно передалась Генриху.

– Видите ли, господин Дитрих, месяц назад ввиду финансовых затруднений, мы вынуждены были уволить несколько сотрудников. Среди них была и Витхайт, девушка трудолюбивая и исполнительная. Мне было жаль с ней расставаться. Но бизнес есть бизнес и здесь, как говорится, не до сантиментов.

Генрих подался вперед. Рассказ генерального директора заинтересовал его.

– Я не случайно сказал, что Витхайт живет с бабушкой – фамилия ее в девичестве была Лаврухина. Семья Лаврухиных когда-то принадлежала к известному русскому роду. Бабушка приехала в Швейцарию в конце прошлого века. Она прожила в нашей стране почти пятьдесят лет, но умереть хочет в России. Странные фантазии у старушки, не правда ли? Витхайт сильно привязана к ней. Старушка воспитала ее (родители Эдит умерли, когда ей было всего три года). Девушка унаследовала от бабушки любовь ко всему русскому. Она не только хорошо говорит, но и пишет по-русски.

– Прекрасно. Я хотел бы лично встретиться с этой девушкой и поговорить с ней.

– Назначьте время, когда вам будет удобно, а я предупрежу Витхайт.

– Завтра в 14:00, – и Генрих назвал адрес «Швейцеришен банкферейна».

Генрих и Бюрле расстались в дружеских отношениях и на прощание пожали друг другу руки. Каждый из них остался доволен встречей. Генрих в приподнятом настроении отправился в банк. «Швейцеришен банкферейн» принадлежал швейцарской корпорации, и было хорошо известно, что руководство предпочитало нанимать на ведущие посты только швейцарцев. Генриха взяли на руководящую должность только благодаря рекомендации дяди. Служба в «Швейцеришен банкферейне» была престижной, и ею можно было гордиться. Бытовало мнение: если служащий «Швейцеришен банкферейна» прыгает в окно – следуйте за ним, падая, вы наверняка заработаете деньги. После Второй мировой войны швейцарские банки (в их числе и «Швейцеришен банкферейн») не только окрепли в финансовом отношении, но и вышли с солидным международным капиталом. Они сумели уберечь от конфискации могущественными союзниками немалую долю награбленных нацистами богатств и тем самым создали себе репутацию самых надежных хранителей вкладов иностранных лиц. В «Швейцеришен банкферейне» было заведено, чтобы каждый, поступивший к ним на службу, проходил стажировку в финансовых подразделениях. Генриху Дитриху, кадровому военному, пришлось коренным образом изменить свою профессиональную ориентацию и заняться изучением банковского дела. Он успешно прошел стажировку, и ему было положено жалование, на которое он мог позволить себе жить на широкую ногу. Генрих быстро освоился и завел друзей среди бизнесменов, руководителей крупных и мелких фирм и агентств. Среди его друзей были даже журналисты. Однако хорошие отношения с непосредственным шефом господином Фишером у Генриха сложились не сразу. Карл Фишер – пятидесятилетний мужчина невысокого роста с высоким лбом, прямым носом и апостольской бородкой. Он сочетал в себе швейцарскую скрупулезность с итальянским воображением и темпераментом (мать Фишера родилась в многодетной итальянской семье и родом была из Милана) – роковая комбинация. Фишер прошел хорошую финансовую школу. Он лично следил за подбором кадров в свои подразделения. Генрих был исключением. Назначение Генриха на должность начальника одного из подразделений Фишера было полной неожиданностью для последнего, и он воспринял это как личное оскорбление. Почти две недели он не мог побороть в себе чувство неприязни к Генриху, которое, как ни старался он скрыть, проявлялось во всем, даже в рукопожатии.

«Время расставит все точки над i», – решил Генрих, стараясь не акцентировать внимание на том, как вел себя с ним шеф.

Они присматривались друг к другу.

«А Фишер слишком самолюбив. На этом при любом удобном случае могут неплохо сыграть его недруги», – сделал вывод Генрих, наблюдая за шефом.

«Надо признать, у этого Дитриха неплохие мозги, да к тому же он не ханжа», – в свою очередь отметил для себя Фишер.

Лед отчуждения в их отношениях тронулся после того, как однажды Генрих посоветовал Фишеру выпустить рекламные брошюры на арабском языке с описанием услуг, оказываемых «Швейцеришен банкферейном», и распространить их в странах ближнего востока. Фишера заинтересовала идея Генриха, и не позднее чем через неделю он воспользовался ею.