И вновь продолжается бой!
Шрифт:
— У меня внизу машина! — тут же отозвался Тьерри. — Микроавтобус, мы на нём велосипеды и палатку возим.
— Не называй эту развалюху машиной! — возмутилась француженка. — Я не поеду на этому уродце!
— Боюсь особого выбора у нас нет, — я прислушался к звукам стрельбы, донёсшимся с соседней улицы. — Ситуация накаляется с каждой минутой и если мы хотим уехать, то медлить не стоит. Надо это делать прямо сейчас.
— Тогда уходим! — Подскочил с кресла Пьер. — Симон прав! Чем дальше, тем опасней будет дорога. Мари, не капризничай или всё расскажу бабушке. И давайте двигаться! Чем быстрее мы окажемся в Марли-ле-Руа, тем быстрее будем в безопасности! Туда ни одна банда не сунется, все знают, под чьей охраной находится коммуна и вряд ли захотят испытывать на себе гнев
Глава 18
Глава 18
— Ну и кто ты такой?! — когда тебя спрашивает Командор, это страшно, даже если выглядит он при этом как бабушка-божий одуванчик. — Только не неси чушь что дойч! Уж я их повидала и могу отличить австрийца от германца или бельгийца по акценту, а у тебя он…
— Русский, коли вы уж заговорили со мной по-русски. — я сел на кровати, не без труда перебарывая давление, обрушившееся на плечи. — И разряд у меня Кандидатский, что вы тоже заметили. Семён Павлович Калинин, в прошлом Чеботарёв. Советский Союз. Если есть с собой что-то с доступом в сеть, можете сами подтвердить мою личность. Только секунду.
Снять Маску отказалось не столько сложно, сколько неприятно. Она намертво прилипла к коже и ощущения были такие будто сдираешь с себя лицо. Но я справился, и пару минут разминал неприятно покалывающие мышцы головы, не обращая внимания на хозяйку, которая посверлила меня взглядом, но потом на самом деле вынула из кармана домашнего платья смартфон, принявшись тыкать в экран, посматривая при этом на меня. Но я не дёргался, вёл себя спокойно, что окончательно сбило Марию Ивановну с толку. А уж когда она добралась до советской сети и нашла в веб-версии газеты «Правда» моё фото на вручении Сталинской премии окончательно перестала понимать, что происходит.
— А что, у Советов закончились кадровые разведчики, раз начали посылать мальчишек? — несмотря на ехидный тон, было понятно, что хозяйка дома пытается разобраться что происходит. — Или вы, юноша, занимаетесь промышленным шпионажем? Но тогда вы не по адресу. Наша семья никогда не была связана с информационными технологиями.
— Можете верить, может нет, но наша встреча с вашими внуками была абсолютно случайной. — я пожал плечами. — Да и к любому шпионажу я не имею никакого отношения, хотя контакты с КГБ у меня имеются, отрицать не буду. Но только с одиннадцатым управлением.
— Инквизиция? — удивилась урождённая Кашинцова, показывая хорошую осведомлённость в делах исторической родины. — Собираешься стать охотником на демонов?
— Скорее уже стал, — я грустно хмыкнул. — Последние пару лет несколько раз натыкался на разных тварей, поэтому меня взяли на контроль, если это можно так назвать. Но даже это не имеет никакого отношения к моему появлению в Париже. Можно сказать, что это лишь стечение обстоятельств, но раз уж я здесь, то решил задержаться. Есть вещь, которая меня очень интересует.
— Катакомбы, — кивнула Мария Ивановна, внимательно следя за мной, но хоть давление убрала. — Мари говорила. Но что именно ты там ищешь она не знает.
— Зато вы уже поняли, — я позволил себе усмехнуться. — Мне нужно Сердце Парижа. Не больше и не меньше.
— Ищешь силу, — вернула мне усмешку Лепаж. — Знаешь сколько было таких как ты, считающих себя способными его покорить? Большинство вернулось не солоно хлебавши. А те, кто всё же нашёл Сердце Парижа никому об этом рассказать не смогли. Не боишься, что тоже пожалеешь, но будет уже поздно?
— Не боятся лишь идиоты, — я не собирался играть в несокрушимого героя. — Но есть объективные причины, по которым я считаю, что сумею с ним совладать. Например — наша встреча. Если посмотреть под определённым углом, её можно счесть знаком судьбы. Вот кто знал, что мы с вашими внуками столкнёмся на автовокзале Инсбурга? По идее я там никак не мог оказаться, в это время я должен был быть в Берлине на комсомольском фестивале. Но меня оттуда похитили агенты ЦРУ, желающие устроить сенсацию, я сбежал от них и выбирая куда податься дальше, практически
наугад ткнул в Париж. И вот я здесь, рядом с одним из немногих людей способных мне помочь. Хочешь, не хочешь, заподозришь в этом волю Господа.— Не поминай Его в суе! — строго осадила меня дворянка, но скорее по инерции, уж слишком задумчивым было её лицо. — А с чего ты взял, что я буду тебе помогать?
— То, что вы не отрицаете, что можете, уже прогресс, — я удовлетворённо кивнул. — А в остальном надеюсь на ваше любопытство. Ведь если те, кто пытался овладеть Сердцем не возвращались, то вам же будет интересно, что случиться со мной?
— Молодой человек, я в свои годы навидалась такого, что подобное меня ни капли не прельщает, — покачала головой Мари Лепаж старшая, пряча телефон в карман. — Я больше переживаю за внучку, которой ты задурил голову. У девочки блестят глаза, она только и говорила, что о тебе! И ты предлагаешь разбить ей сердце?
— Да я вас умоляю! — я отмахнулся, закатив глаза. — не буду повторять глупости про ветреных француженок, тем более что в Мари есть русская кровь. Просто девочки в её возрасте быстро влюбляются, особенно если кто-то спасёт их от некоего дракона, и столь же быстро остывают. И если я исчезну сегодня, то какое-то время она конечно, погорюет, но потом обязательно найдётся тот, кто её утешит. И останется лишь память о пикантном приключении. Вам ли это не знать?
Пожилая женщина, а назвать её сейчас старушкой я не мог даже мысленно, задумалась, а я тайком вздохнул расслабляясь. На самом деле мысль попросить помощи у бывшей соотечественницы возникла у меня случайно. Я думал сплавить новых знакомых подальше, а самому заняться своими делами. Пусть память марокканцев дала мне информацию о некоторых ходах в катакомбах, на самом деле это была капля в море. Общую протяжённость туннелей оценивают почти в три сотни километров и это очень приблизительные цифры, а по факту там может быть и четыреста и все пятьсот, учитывая разные уровни тоннелей и пригород, ведь тянулись они далеко за пределы Парижа. А я не имел ни малейшего представления, где искать это самое Сердце и что оно вообще из себя представляет.
В коммуну Марли-ле-Руа мы, как и собирались выдвинулись ночью. Микроавтобус Тьерри оказался двадцатилетним Рено Трафик чем-то похожим мордой на наши РАФики и такой же капризный, но скорее от старости. Было видно, что жизнь его потаскала и ржавые пороги — это беда не только отечественного автопрома. Как и проблемы с комфортом пассажиров, ребята для работы сняли все кресла, кроме передних и сидеть пришлось на каких-то коробках среди велосипедов. Мари было проще, она забралась на меня, а остальные набились на передний ряд кресел втроём. В итоге неудобно было всем, благо ехать оказалось совсем недалеко. Я, привыкший к сибирским просторам, меньше сотни километров вообще расстоянием не считал, а тут оказалось всего километров тридцать. Двадцать минут езды.
Нас ждали. Жан и Тьерри были тут частыми гостями и были встречены весьма благодушно. А вот я бабушке Мари сразу не понравился. Нет, мне ничего не сказали, для этого русская дворянка в энном поколении была слишком хорошо воспитана, но я сразу почувствовал, что мне здесь не рады. Впрочем, я и не собирался задерживаться, рассчитывая переночевать, а утром отправиться обратно в Париж и заняться наконец поисками этого то ли артефакта, то ли ещё чего, имеющего огромную силу.
Понятное дело, я был далеко не первый, кто захотел его использовать, но пока никто не смог найти и следа этого самого Сердца. Но у меня был бонус, воспоминания Матушки Зимы, участвующей в зачистке парижских катакомб. Понятное дело, все их она исследовать не могла, да ей это было и не нужно. Татьяна Игоревна прекрасно работала по площадям, вымораживая целые районы и лишь благодаря ей удалось избежать многих неприятностей. Немцы, в своей агонии были готовы на любую подлость, а уж в демонических техниках натаскались будь здоров, внучок Менгеле не даст соврать. Только вот сложно фигурно потрошить людей, когда кровь стынет в жилах в буквальном смысле этого слова. А сопутствующие жертвы… это война. Да и умереть от холода куда легче чем под ножом сумасшедшего мясника из Аненербе.