И восстанут Злые

Как по команде, лицо его начало меняться. Казалось, будто Озма и Пит сражаются друг с другом, чтобы занять одно и то же место в пространстве. Кожа Пита зарябила, когда принцесса изо всех сил постаралась выбраться; его руки и ноги начали то увеличиваться, то уменьшаться. Лицо Пита постоянно изменялось, то становясь личиком Озмы, то его собственным, а порой чем-то средним между ними.

Пит закричал. Схватился за голову. А потом исчез, и на его месте оказалась Озма, суровая и непоколебимая. Она одарила меня быстрым оценивающим взглядом, вздернула голову и подняла брови, губы принцессы были плотно сжаты. Это пугало. Она зла на меня? Винит за то, что вновь вытащила наружу Пита?

Не важно. Приятно отдохнуть какое-то время, но теперь пора в путь. Я, правда, не знала, как складывать шатер, но оказалось, волноваться об этом не нужно. Когда я решила, что нам пора двигаться дальше, шатер словно сам все понял. Он рухнул вниз, будто я отдала ему команду вслух, и сам сложился в маленький аккуратный кружевной квадратик, который я запихнула в задний карман шорт. Понимаю, опасно снова пользоваться им, но не могу же я просто взять и бросить его.

Озма покружилась в поисках нового направления, а потом пустилась в путь. По крайней мере, она до сих пор зациклена на одной лишь цели. То паучье заклинание действительно работает.

Она двигалась осторожно и целенаправленно, но медленно. Через каждые несколько шагов принцесса замирала, оглядывалась и меняла направление. Наконец, найдя участок посреди поля, в паре шагов от того места, где мы начали путь, она остановилась, обошла его кругом, словно бы оценивая, и опустилась на колени на землю. Я наблюдала за происходящим, остановившись на почтительном расстоянии.

Стоя на коленях, принцесса осторожно провела руками по траве, касаясь кончиками пальцев каждого листика. Потом она обратила внимание на цветы и принялась изучать их.

Я придвинулась поближе, пытаясь разглядеть, что именно делает Озма. На поле росли исключительно лиловые цветы всевозможных оттенков, но занятой поисками принцессе удалось найти и другие. Отыскав бутоны нужного цвета, Озма принялась срывать их: первым оказался маленький красный цветочек, за ним последовал странный ярко-синий цветок с узкими спиралевидными лепестками, потом фиолетовый крокус и желтый лютик. И наконец в руках Озмы оказался крошечный букетик, представляющий все четыре цвета Страны Оз.

Принцесса поднялась, прижимая букетик к груди, лизнула указательный палец свободной руки и подняла его в воздух. Она повернулась по часовой стрелке, затем против часовой, определяя, откуда дует ветер, а потом замерла. Я ощутила, как закололо ниже затылка, когда из-за спины без какой-либо причины вдруг налетел порыв ветра. В тот же момент Озма подбросила цветы в воздух, наблюдая, как ветер подхватывает их и уносит все дальше и дальше.

Озма была неподвижна. Спустя секунду в траве у ее ног возник кирпич. Потом еще один и еще; каждый новый кирпич расцветал перед принцессой, словно цветок в ускоренном видео. Они появлялись сперва медленно, а потом все быстрей, и если сперва кирпичи казались разрозненными, то теперь начала складываться общая картина. Дорога. И она была желтой.

Озма ступила на тропинку, начиная следующую часть нашего приключения.

— Следуй, — позвала она.

И я последовала: не за Озмой, а за самой дорогой. Теперь мы с принцессой шли вместе, плечом к плечу, по крутому извилистому пути, ведущему нас в горы.

14

Все утро мы провели на ногах, следуя по дороге из желтого кирпича, которая шла через пастбища, луга и сады с широкими приземистыми деревьями, с ветвей которых свисали тяжелые сочные сливы, а я слишком наелась за завтраком, чтобы попробовать их; дорога вела нас через журчащие ручейки и крутые холмы, звала в пышные, полные жизни долины и прочь из них.

Пару раз вдалеке я замечала скопление домиков с круглыми крышами, видимо деревни, но каждый раз, когда они маячили в поле зрения, дорога поворачивала в противоположную сторону. Я уже достаточно познакомилась со Страной Оз, чтобы понимать: это не просто удача — дорога знает, что путники желают остаться незамеченными, и помогает нам.

Та ли это дорога, что когда-то привела Дороти, а потом и меня из Страны жевунов в Изумрудный город? Вопрос, на который сложно дать ответ. У той дороги есть фиксированные начало и конец, но я по своему опыту знала, что в то же время она меняет направление в зависимости от личности путешественника. Мне не один раз уже говорили, что у дороги имеется собственное сознание. Вполне возможно, что Озма призвала ее с помощью Древней магии, и теперь дорога меняет курс, помогая нам найти правильный путь.

Солнце было еще высоко, путь проходил мирно и спокойно, и я даже добилась успеха, пытаясь научить Озму песенке «Девяносто девять бутылок пива на стене» [8] . Единственной проблемой оказалось то, что принцесса не умела правильно считать и упорно путала числа.

Вскоре я сдалась, перестав ее поправлять, и просто позволила петь дальше. Пусть песня теперь стала совершенно бессмысленна, голос Озмы был воистину хорош, и я просто прогнала скопившиеся мысли.

Утренний разговор с Глиндой получился тревожным, хотя, пожалуй, могло быть и хуже. Но чего она хотела от меня? Почему так резко изменила мнение? Должно быть, она обманом пытается подтолкнуть меня… но к чему подтолкнуть?

8

«Девяносто девять бутылок пива» — традиционная американская и канадская песня, которую часто поют во время длительных поездок. Более длинная версия известной британской песни «Десять зеленых бутылок» (Ten Green Bottles).

Вспомнилось, как Лулу в лесу предупреждала, что стоит держать себя в руках. Раз Лулу боится, что Страна Оз меня искажает, означает ли это, что Глинда тоже может так думать? Неужели она навестила нас сегодня утром, так как надеялась использовать это в своих интересах?

Слова Глинды звучали так, словно она не видела в Дороти больше никакой пользы. Что могло повлечь за собой такой раскол между ними всего через пару дней после битвы в Изумрудном городе? Разве что только их союз никогда не был столь крепок, сколь казался. И что же в итоге? По мнению Глинды, раз я из Иных Земель, то теперь, когда ее любимый маленький деспот попал в немилость, смогу стать равноценной заменой?

Печально, что все убеждены, будто у меня огромный потенциал стать злодейкой. Ведь все, что я сделала, — это появилась здесь, оказалась брошенной в темницу Дороти, а потом в точности исполняла приказы Ордена. Боролась за то, что считала правильным. За то, во что верила. А теперь даже такие, как Лулу, — те, кому полагается быть заодно с нами, — из-за этого подозревают меня. Как-то нечестно.

Но поскольку я была в таком хорошем настроении, то не могла долго думать о себе как о бомбе с часовым механизмом, готовой вот-вот рвануть и явить злодея. Да, утро вышло слегка туманным, но с того момента, как мы с Озмой пустились в путь, все наладилось.

Все время, пока мы шли, горы так и маячили вдалеке — целая пасть острых фиолетовых клыков на горизонте, вырастающих все выше и выше, чем ближе мы подходили. Судя по сине-фиолетовому оттенку всего вокруг и по жалким крупицам знаний, оставшимся из курса географии Страны Оз, я была уверена, что это горы Гилликин — мощная гряда, растянувшаяся по всей северной части Страны Оз и отделявшая дикую область от еще более дикой.

Мы не повстречали ни единого монстра с тех самых пор, как покинули джунгли, — не считая Глинду, конечно, — так что, полагаю, пока не ушли далеко от цивилизации. Только я не была уверена, что это продлится долго. Пусть мы еще не пересекли горы, но пейзаж уже начал постепенно изменяться. Когда утро потускнело, переходя в день — как обычно и бывало в Оз, — солнечные поля и рощи сменились мутными топями, усеянными прерывистыми клочками кустов молочая и редкими, чахлыми, измученными деревцами. Солнце исчезло, спряталось за плотной завесой грозовых облаков, погружая все в мрачную серость, лишь слегка разбавленную выцветшим лавандовым оттенком. Окружающая нас местность выглядела так, словно из нее высосали все жизненные силы. Мир потерял краски.