И здесь граница

Он чувствовал, что голос его звучит неестественно, несмотря на усилие говорить ободряюще.

Неля подняла на него влажные глаза. А что, если негодяи от угроз перейдут к действиям? Нет, нет, и эту анонимку следует обязательно отнести начальнику КПП! Пусть и не думает умолчать. Ни в коем случае. Она не может рисковать ребенком! Завтра же увезет Тамару к бабушке!

И в самом деле, на следующий день Неля взяла отпуск в своей лаборатории, уложила вещи…

Кублашвили с разрешения своего начальства тоже решил действовать. Надев пиджак и кепку, он минута в минуту прибыл в назначенное место, держа под мышкой, как было обусловлено шантажистами, сложенную вдвое газету.

Встретил его тот, высокий, чубатый, и с ухмылкой (давно бы, мол, так) сунул записку. В ней указывалось, куда явиться для переговоров.

Но Кублашвили, сопровождаемый работниками угрозыска, напрасно трясся в переполненном автобусе на другой конец города. Прождав у входа в парикмахерскую битый час, он ни с чем вернулся домой. Собственно, ничего другого нельзя было и ожидать: ему не доверяли, проверка продолжалась.

* * *

Пока Кублашвили ездил к окраинной парикмахерской, чубатый успел повздорить в очереди за пивом с каким-то рябоватым парнем (откуда ему было знать, что тот был сотрудником угрозыска). Оба скандалиста угодили в райотдел милиции. Только тут, в кабинете начальника, чубатый сообразил, что за человек поссорился с ним у пивного ларька, понял, что попался, и, рассчитывая на снисхождение, выдал тех, кто подкупил его, кто угрожал семье Кублашвили.

2

Освободился Кублашвили, как обычно, поздно. Город спал. На улицах ни живой души. Только в полуосвещенном тамбуре промтоварного магазина, укутавшись в тулуп, сидел сторож.

Где-то на стороне прорычал запоздалый грузовик, и снова густая, как тина, тишина.

От железнодорожного вокзала до дома не так-то близко, но после напряженного, полного хлопот дня пройтись по ночным улицам одно удовольствие. И Никита Федорович Карацупа, помнится, был большим любителем пеших прогулок. «В грязи не забуксуешь, и мотор не забарахлит, — шутил он. — Хоть вода по шею, хоть снег по колено, — шагай и горюшка не знай».

Не спеша шел Кублашвили по краешку тротуара. Так, бывало, возвращался он домой с шахты, ощущая во всем теле приятную усталость. На этот раз к усталости примешивалась гордость. Пограничники, его ученики, разоблачили шпиона, прикрывавшегося фальшивой личиной туриста. В чемодане он вез целлофановый пакет о безобидной на первый взгляд коллекцией: черенки ели, тополя, березы, кустик папоротника…

Со слезой в голосе «турист» пытался убедить, что взял все это на память о русской природе, о земле отцов, чтобы посадить у себя перед коттеджем.

Нет, не из любви к природе собрал он веточки, меньше всего думал о земле отцов. Экспертиза установила: растения взяты в районах, интересующих спецслужбы за рубежом, для определения радиоактивных веществ в земле и атмосферных осадках.

Вот так и в кинофильме «Ошибка резидента» показаны попытки иностранных разведок добыть пробы воды и грунта вблизи вымышленной станции Кузовки.

Нет, не на экране кинотеатра, а с реальными шпионами столкнулись наши воины. Молодцы ребята! Успешно выдержали испытание на бдительность. Достойная растет смена ветеранам. Зоркие у них глаза, пытливый ум.

Кублашвили остановился у молоденького каштана, ласково провел рукой по тонкому прохладному стволу. Ого, какой вымахал! А кажется, совсем недавно школьницы посадили, славненькие девчушки в коричневых платьицах с нарядными кружевными воротничками. Ну расти, расти, дорогой, крепни, набирайся сил…

Поднявшись на свой этаж, Кублашвили открыл ключом дверь, тихонько, стараясь не стучать притворил ее, снял в прихожей сапоги. И в ту же минуту услышал, как Неля прошлепала в кухню.

«Беспокоится, ждет…» — улыбнулся про себя.

— Вот я и дома! — сказал вполголоса. — Прости, задержался… — и смущенно потер проступившую на подбородке щетину.

Неля стояла у газовой плиты и что-то помешивала в кастрюльке. Услышав «задержался», укоризненно покачала головой.

— Ждали к обеду, а ты вон когда заявился.

— Непредвиденные обстоятельства.

— У тебя всегда так получается. То обстановка, то обстоятельства.

— Снова я виноват… Ну покажи мне, пожалуйста, хоть одного мужа на всем белом свете, чтобы жена всегда была им довольна.

С трудом сдерживая улыбку, Неля, притворно сердясь, сказала:

— Ладно уж, садись за стол, полуночник!

Сложив руки на груди, пытливо посмотрела на мужа. Женские глаза говорят лучше слов: «За целый день-то ел хоть что-нибудь? Или все некогда да некогда?»

Стараясь перевести разговор на другое, Кублашвили шутливо спросил:

— Что там у тебя, хозяюшка, сегодня на «повестке дня»?.. Суп картофельный и жаркое? Отлично! Давай поужинаем, а уж я… — бросил взгляд на часы, усмехнулся, — заодно и пообедаю…

Запах меда

1

Солнечные весенние лучи лились сквозь окна вокзала в просторный, полный воздуха таможенный зал. Кого только не видели его стены! И непроницаемых, чопорных западных дипломатов, и брызжущих силой и здоровьем жизнерадостных спортсменов, и серьезных, сосредоточенных научных работников, и шумных любознательных туристов.

Этих путешественников больше всего. Едут они к нам из самых отдаленных уголков планеты, чтобы своими глазами увидеть Страну Советов. Среди них, возможно, есть и недруги.

Но кто есть кто?

Зал, пересеченный длинными столами таможенников, заполняют пассажиры. Гул разноязыкой толпы, улыбки, цветы. В тихое журчание транзисторов врывается повизгивание тележки носильщика.

Таможенные инспекторы проверяют документы. Паспорта, краткосрочные визы, декларации. Затем досматривают багаж, все эти многочисленные чемоданы, саквояжи, рюкзаки, сумки, огромные кожаные кофры для пальто и костюмов.

К столу неторопливо подходит холеный, представительный господин в очках с золотой оправой. С ним спутница, миловидная, с вычурной прической блондинка лет двадцати, по всей вероятности, дочь. Вещей у них немного: увесистый желтой кожи чемодан и нарядный саквояж.

Турист невозмутимо попыхивает сигарой. Твердо и холодно смотрит из-под выпуклых надбровий куда-то мимо таможенника в сером форменном кителе со звездочками в петлицах.

— Золота, драгоценностей, незаявленной валюты, оружия не везете? — привычно спрашивает таможенный инспектор Егорычев.

На все вопросы последовал отрицательный ответ. Ничего недозволенного они не привозили и не вывозят.

Кублашвили заглянул в документы. Уроженец и житель Мюнхена Франц Гельмут Кюммер и его дочь Эльза возвращались из поездки по СССР.