Ибо сильна, как смерть, любовь…

Я положил трубку и, не переставая думать о том, как выпутаться, пошел к себе в комнату. Ничего толкового мне на ум не приходило. Портрет, по-видимому, придется отдать, черт с ним. Но, когда этот идиот начнет счищать его с холста, он умрет один или я вместе с ним?

Пожалуй, мне стоит поговорить с самим портретом. В конце концов, его это все касается не меньше, чем меня. Вот пусть сам и выпутывается, а я сделал все, что мог.

Я вытащил портрет, разложил его на столе и внимательно вгляделся в него. Мне действительно не показалось там, в квартире у сеньора Ференцо. Этот дьявол смотрел на меня с явной благосклонностью. Он понял, что я ему друг, а теперь еще, наверное, стану и сообщником. Что ж, другого выхода у меня все равно нет.

— В общем, так, друг, — решившись, наконец, сказал я ему. — Я для тебя сделал все, что мог. Теперь твоя очередь защищать нас. А ты это делать умеешь, это я уже знаю. Так что давай, действуй.

Признаться, я был готов к тому, что он подаст мне какой-нибудь знак, кивнет или хотя бы подмигнет. Но, видно, характер у парня был кремень. Он по-прежнему сохранял полную неподвижность и притворялся обыкновенной картиной. Я несколько минут смотрел на него, но так ничего и не произошло. Ну, что ж, пусть будет так. Я пожал плечами, снова свернул его, уложил на полку и стал ждать. Если портрет ничего не сделает, значит скоро возле нашего дома затормозит роскошный автомобиль и из него выйдет этот старый идиот и устроит мне кучу неприятностей.

Я слонялся по квартире, не имея сил чем-нибудь заняться. Стоило где-нибудь зарокотать мотору, и я бросался к окну. Но время шло, а автомобиля все не было, и я начал понемногу надеяться, что его и не будет. Окончательно я убедился в этом, когда в выпуске вечерних новостей объявили, что на шоссе в автокатастрофе погиб один из самых замечательных граждан Италии, известный знаток и знаменитый коллекционер живописи и антиквариата профессор Эдуардо Ференцо. Его машина, не вписалась в поворот и упала с обрыва. Вместе с профессором погиб и его шофер. Полиция уточняет причины аварии.

Ну, вот и все, волноваться больше было не о чем. Да, парень обладает большими возможностями. Может быть, сам ад, откуда он родом, помогает ему. А раз я уже все равно связан с ним, не худо бы ему помочь и мне. Да, вот он, тот способ, который поможет мне достать деньги. Ему, наверное, это вообще раз плюнуть. Нужно опять поговорить с ним.

Я снова вытащил портрет. Он сверкал и переливался подновленными красками и, как мне показалось, имел весьма довольный вид. Что ж, посмотрим, как ему понравится, то что я скажу ему теперь.

— Послушай, — начал я, — мне нужны деньги. Мне нужно обеспечить свою семью, заплатить за учебу в университете и самому на что-то жить. Короче мне нужно примерно 150 миллионов лир и как можно скорее. Лучше всего завтра. Я не знаю, как ты их раздобудешь, но только прошу тебя, больше никаких разбитых голов. Кстати, никаких богатых родственников у меня нет, так что убивать тебе все равно никого не стоит. Подумай о каком-нибудь другом способе.

Легко сказать, подумай. Сам я, например, ничего придумать бы не смог. Богатых родственников нет, в казино выиграть я не смогу, так как понятия не имею, как там играют. Да и играть мне не на что. И таких как я туда, скорее всего вообще не пускают, даже если я наряжусь в свой лучший костюм. Может, нужно было бы купить лотерейный билет, но я твердо решил не облегчать ему задачу. Пусть сам выкручивается, а я хочу завтра получить деньги. С этими мыслями я и лег спать.

* * *

Утром я проснулся, полный сомнений. Ну, где этот парень возьмет для меня деньги. Разве только он знает какой-нибудь зарытый клад, но даже, если он мне его и покажет, кому я буду предлагать старинные золотые монеты или тем более драгоценные камни. Я очень мало знал о том, как их продают или сколько они могут стоить. Скорее всего, меня обманут, если вообще не обвинят в воровстве, как с этой картиной. Так что мне нужны готовые денежки, вот только, где их можно взять, невозможно представить даже при самой богатой фантазии.

Когда я вышел в кухню, там сидела наша соседка тетушка Клаудиа. Они с матерью пили кофе и обсуждали последние события в нашей деревне. Я поздоровался с ней, тоже налил себе кофе и сел завтракать. Тетушка Клаудиа было своей у нас в семье. Она и ее покойный муж были добрейшими людьми. Их дом стоял рядом с нашим, и я, и мои брат и сестра в детстве всегда запросто забегали к ним поесть или попить, когда родителей не было дома. Своих детей у них не было, и они всегда встречали нас с радостью как родных. Ее муж был крупным сильным мужчиной и, когда несколько раз моему отцу было очень плохо, он брал его на руки и как ребенка относил в машину, чтобы везти в больницу. Потом вдруг в один прекрасный день у него случился инсульт и через неделю он умер. Тетушка Клаудиа была безутешна, так как кроме мужа у нее никого не было вообще. Я смутно помнил, как в детстве мама мне рассказывала, что ее отец был родом из России. Он как будто был офицером царской армии и бежал оттуда после прихода к власти коммунистов. Потом он женился на итальянке, и сама тетушка родилась здесь, и ничего о далекой России и о своей русской родне не знала.

Итак, я сидел возле них, поглощая свой хлеб с сыром и запивая его кофе, как вдруг старушка повернулась ко мне и сказала:

— А ведь я пришла к тебе, Марио.

В этом не было ничего необычного. Так как после смерти мужа она жила одна, ей часто требовалась помощь. Подумав, что, наверное, у нее поломался замок или засорилась какая-нибудь труба в раковине, я рассеянно кивнул головой, и, допив кофе, встал из-за стола, приготовившись идти к ней домой чинить то, что ей нужно, но она остановила меня.

— Сядь, Марио, — каким-то странным торжественным тоном обратилась она ко мне. — Мне не нужна твоя помощь. Наоборот, пришло время мне помочь тебе.

Я удивленно посмотрел на нее. Тетушка Клаудиа жила на скромную ренту от страховки ее мужа и не нуждалась только благодаря своей бережливости и тому, что я часто подкидывал ей свежую рыбу. Если Портрет выбрал ее для того, чтобы осчастливить меня миллионами, то он точно поставил не на того человека.

Но старушка явно собиралась сообщить мне что-то важное. Она смотрела на меня бесконечно добрым взглядом, и вся просто сияла. Я перевел взгляд на мать. Но та и сама заинтересованно смотрела на соседку, и, по-видимому, тоже ничего не понимала.

Так вот, Марио, — торжественно начала свою речь тетушка Клаудиа. — Ты, наверное, слышал, что я наполовину русская, и мой отец бежал сюда от большевиков после октябрьского переворота. Но я никогда никому не рассказывала, что там он был богатым человеком, дворянином и полковником в царской армии. Большевики отняли у него имение и деньги, но кое-что ценное он все-таки смог увезти с собой. Большую часть драгоценностей ему пришлось продать, но одна вещь у него сохранилась, и перед смертью он отдал ее мне. А я хочу отдать ее тебе. Эта вещь стоит больших денег, и я хочу, чтобы ты продал это и поехал учиться.

Она поставила на стол узелок, который до этого держала у себя на коленях. Медленно и торжественно она развязала его, раскрыла платок и я к своему изумлению увидел у нас на столе точную копию того канделябра-часов, которые вчера в своем доме показывал мне сеньор Ференцо. С минуту я, раскрыв рот, смотрел на драгоценную безделушку, восхищаясь изобретательностью Портрета. Как здорово он все сообразил, и как быстро обтяпал это дело. Ведь канделябр стоит именно сто пятьдесят миллионов лир, а фамилия и адрес потенциального покупателя, которые я прочел на визитной карточке, прочно отпечатались у меня в мозгу.