Ицамна
Шрифт:
– Он познал.
Профессор в расслабленном бессилии поглядел на Ицамну. Тот улыбался, а в старческих пятнистых глазах стояли слезы… Сострадания? Облегчения? Благодарности? Надежды? Понять это было трудно, ведь он так походил на своего преемника…
Шум Вселенной прекратился. Небеса застыли, как и травы под ногами. Время ненадолго остановилось для перезагрузки. Если Александр примет ношу, колесо сделает новый оборот и мир закрутится с новыми силами. Он не знал, сколько продлится эта пауза, но был уверен, что успеет все объяснить своему воспитаннику и дать ему право выбора – уйти или остаться и дать миру новый шанс.
Ицамна, наконец, опустил натруженные руки и принял
– Пойдем, сынок, немного пройдемся, - мягко произнес профессор, тронув Александра за локоть.
– А как же… тут?
– Все хорошо. Пока. У нас есть немного времени на разговор и принятие решения. Время на это всегда есть. А когда будет поджимать, Ицамна позовет.
– Марта… пойдет с нами?
Девушка покачала головой. Александр окинул ее долгим взглядом, кивнул и двинулся рядом с Фернандесом прочь от Древа.
…
– Мой род испокон веков служил Ицамне, - неторопливо начал профессор, - Даже когда я был еще несмышлёнышем, то уже знал, в чем смысл моей жизни. Первое воспоминание – это я сижу на коленях прадеда и листаю книжку с картинками, где рассказана история Майя. Книжку эту написал и лично переплел мой далекий пращур в четырнадцатом веке, и с тех пор она, как священная реликвия, бережно кочевала от отца к сыну, и от деда к внуку. И я знал, что я особенный, ведь согласно календарю Майя, именно на мой век приходится его окончание и смена Солнц. Именно мне, и моим соратникам, предстояло найти Ицамне преемника. И, поверь, это было архисложно. Кроме того, что преемник в Великую Пересменку должен быть не младше тридцати и не старше тридцати пяти лет, он еще должен обладать особенными, редкими качествами. Ума не приложу, как находили таких людей древнейшие Майя, но три раза из четырех им это удалось.
– Это называется – найти дурачка. Поэтому вы так опекали наш интернат? Искали подходящего дурачка, разве нет?
– Ты считаешь себя дурачком? – удивился профессор.
– Все так считают…, - Александр горько скривился, - Даже мои родители.
– Мальчик мой… ты очень ошибаешься. Ты не дурачок, ты – гений. Один на миллиард.
– Почему? – Александр остановился и пытливо вгляделся в лицо профессора.
– Помимо фантастических умственных возможностей, ты, благодаря своим… кхм… особенностям еще и невероятно морально устойчив.
– Это то, что я ничего не чувствую? Что не умею…
– Да, - ответил профессор и продолжил свой путь, - Древнейшие летописи гласят, что только спящий душой способен принять груз Ицамны и не сломаться. Чувствующие – просто не выдержат. Именно поэтому из тысяч с виду подходящих кандидатур, по всем характеристикам подходишь лишь ты один. Невероятно умен, фантастически устойчив и при этом обладающий большим, чистым сердцем. Это характер настоящего Бога.
Профессор заметил, что Александр, едва ли сознавая это, вдруг расправил до того всегда сведенные вместе плечи.
– Твои родители… они оставили тебя лишь потому, что ты не вписывался в их узкий мещанский мирок. Подумай, что бы они сказали сейчас?
– А Марта? – Александр снова сгорбился, завернул грудь в плечи, - Она служила приманкой?..
– Ты сомневаешься в ее чувствах?
Александр долго думал. Профессор видел, что тот кропотливо перебирает и взвешивает всю их недолгую историю. А потом улыбнулся, когда Александр отрицательно помотал головой.
– Марта – это другое. Ее не нужно было искать. Она родилась в определенном
месте, в определённое время, у определенных родителей. Точные координаты ее рождения были известны за тысячу лет. Рожденная в большой любви ради вечной любви. Она была предана тебе задолго до вашего рождения.– А если бы… если бы вместо меня оказался кто-то другой, кто подходил под ваши… требования. Она бы любила его так же?
– Ты так и не понял? Другого не было и нет. Вы оба единственные в своем роде. Ицамна и Ишь-Чель.
Александр умолк, явно успокоенный, но потом задался новым вопросом:
– Я видел, как она умерла. Когда я уходил, она была мертва… Поэтому я и ударил вас, решив, что вы бросили ее умирать ради ваших идиотских…
– Ишь-Чель не только Богиня плодородия. Она еще и Верховная Жрица. Издревле ей может стать лишь женщина, погибшая в родовых муках. Потом уже насочиняли легенд про злых, пьющих кровь вампиров – так называемых сивататео, обитающих в заброшенных храмах и на перекрестках, с болтающимися меж окровавленных бедер наполовину рожденными младенцами.
Но это всего лишь байки, рожденные дремучими фантазиями и страхами. На самом деле, только Верховная Жрица может принять ношу Ишь-Чель и сопровождать возлюбленного Ицамну сквозь тысячелетия. Марта сознательно шла на эту жертву. Ради тебя. Когда после взрыва мы перенесли вас к Пьющему Камню, стало ясно, что травмы у Марты незначительны, а роды уже начались. Она вполне могла благополучно разрешиться от бремени и… так сказать, остаться за бортом…
– И поэтому вы разбили ей голову? Чтобы она точно умерла в родах?! – Александр с горечью и недоверием поглядел на профессора.
– Да, дорогой, - устало ответил тот, - Если бы Кабрера не оттолкнул ее в момент открытия двери, все произошло бы более… естественно.
– А если бы ее убило взрывом?
– Не убило бы.
– Почему вы так уверены?
– Никого не убило. Ты, думаю, уже понял, что здесь задействованы очень могущественные силы. Они не позволили бы никому погибнуть. Просто так.
– Но все же… как она оказалась внизу? Ведь я шел единственным путем… и если бы она…
– Марта по-прежнему наверху. На Пьющем Камне. То, что ты видел здесь – лишь результат жертвы, принесенной Альфонсо. Она выросла из небольшой глиняной фигурки, густо смазанной семенем «чистого» мужчины. И только тебе решать, остаться ей с тобой или быть погребенной наверху.
Александр обхватил голову руками.
– Вы все говорите про выбор, но из вашего рассказа следует, что нет и не было никакого выбора для нас обоих! Ведь если я уйду, то…
– Да, Ицамна падет. Может, будет новый потоп, или огненный апокалипсис, или еще что-то… А может, и не будет ничего. Просто мир быстро захиреет и умрет. От естественных причин.
– А потом?...
– А потом, - профессор пожал плечами, - Хунаб-Ку снова поднимется из Моря Безмятежности и создаст новых богов. Не сразу конечно. В Макромире – макровремя. Это только Христианский Бог умудрился создать мир за семь дней. Поэтому я в него никогда и не верил.
Они помолчали. Каждый о своем.
– А что будет с нами? – он оглянулся назад, на застывшее среди лугов Древо, - Они оба не показались мне слишком счастливыми. Немедленно умереть или жить несчастливо тысячи лет… Я бы, пожалуй, подумал…
– Ты застал лишь последние часы их царствования. Да, эта ноша тяжела. Но и почетна. Тот мир, в котором мы живем почти четыре тысячи лет, не так уж был и плох. Лишь последнее столетие свидетельствовало, что боги состарились и устали.
– А что… что будет с ними?