Идальго

— А вот тут, ваше величество, я с вами не соглашусь: разница есть, и она огромная. Те деньги, что из-за границы поступать будут, Егор Францевич направит на погашение долгов державных, а вот те, что из России придут, пойдут на расширение промышленности… государственной.

Александр Христофорович, услышав, что я так нагло царю перечу, аж поперхнулся и закашлялся, хотя и сидел молча, слушая наши разговоры: мол, знаем мы, что тебе пресвятая дева благоволит, но место свое всяко знать нужно! Но ничего не сказал: все же я для него пока еще «иностранец», хотя уже почти «свой». А вот Николай отреагировал на мою реплику довольно резко: видимо, сказка о том, что он о бюджете российском имел представление смутное, сказкой и была, а вопрос о финансовой яму был для него близок и сильно его беспокоил.

— А тебе-то что за дело до долгов российских? Ты же вообще граф испанский.

— Заметьте, ваше величество, не я на сие несоответствие внимание обратил.

— И нахал к тому же изрядный!

— Я всего лишь на вопрос отвечал. Я же человек все же русский, а к долгам у меня вообще отношение простое: деньги-то берешь чужие и на время, а отдавать приходится свои и навсегда. А тут появляется возможность и отдать деньги чужие — ну как случаем не воспользоваться?

Император с полминуты молчал, потом рассмеялся:

— Сумел ты, граф, меня повеселить. Значит, желаешь в достоинство графское уже российское возведенным быть?

— Не сказать, чтобы это было моей мечтой… ведь на работу новую смысл идти лишь с повышением в должности и чине смысл имеет.

— Ну точно нахал! Но скажу так: поможешь Егору Францевичу с долгами нашими рассчитаться, я про повышение твое тогда и подумаю. А если что иное новое в голову твои придет… препятствовать затеям твоим не стану. А может, и поспособствую.

— Тогда, раз уж об этом речь зашла: я уже сказал, что водопроводчиков нужно обучать, языкам иноземным, да и мастерству. Для сего мне нужны будут школы, в которых люд простой ремеслам и прочим наукам подучить можно будет, а для начала… я в Лепсари-то здание для школы выстроил, а вот учителей для нее родить так и не смог. Вот если вы поспособствуете мне в поисках недорослей, из мещан происходящих, но уже образованных… В Лепсарь мне человека три нужны учителей, а всего… Тут рассмеялся не только Николай, но и Бенкендорф — однако последний рассеялся «по-деловому»:

— Юнцов мы тебе в деревушку подыщем, но разве что троих. А вот где таких больше найти…

— С вашего позволения, я бы здесь же, рядом с домом, открыл бы и училище, в котором учителей для простого люда готовили бы. Простолюдинам много знать нужды особой нет, учителей для них из просто грамотных мещан подготовить недолго…

— Сам предложил — сам и училищем занимайся, — успокоившись, ответил император. — Препятствовать не стану, Александр Христофорович особо присмотрит, чтобы никто тебе в занятии этом не мешал. Но я смотрю, что тебе скоро уже всего острова под обустройство затей твоих не хватит.

— Хватит, ваше величество. Потому что здесь, в столице, я более ничего обустраивать не собираюсь. Но собираюсь обустройством всерьез уже заняться в Московской губернии. Пока не стану у вас время отнимать, объясняя, почему так — но так нужно.

— Ну раз нужно… — Николай сразу стал очень серьезным. — Стало быть, мы тебя теперь долго не увидим. И когда ты, русский граф испанский убывать наметил?

— Не раньше, чем через год, ваше величество. Потому что в Москву я собираюсь по железной дороге уже уехать. А пока все тут начатые дела… не закончить, а довести до ума хочу, а дел тут еще очень много.

— Ну что же… значит, Зимний и Гатчинский дворцы ты своими отопительными системами обустроить успеешь.

— Ну не могу же я будущего своего императора в холоде оставить!

— Что?! А… ну ты действительно нахал редкостный. Сослать бы тебя в Сибирь… но ведь ты и там себе райскую жизнь обустроить сможешь. Так что строй рай на земле пока здесь. И сразу такой вопрос задам: машин ты своих, тракторами именуемых, ты уже, как мне доложили, семь штук выстроить успел. И солдат уже отставных управляться с ними обучил до дюжины. А у Егора Францевича ведь двадцать миллионов душ по ведомству его походят, ты хотя бы еще душ с тысячу в эксперимент свой не возьмешь? Я с них налог подушный на пять лет отменю, и оброк, что они в казну отдавать должны…

— И рад бы, ваше величество, но нет. Пока нет: нынче все эти машины только деревеньку эту поднять и могут, там же теперь уже полтораста душ мужского пола проживает. А больше людей взять… Сейчас офицеры-трактористы в Петрозаводске новый завод делают, который только трактора выделывать и будет в потребных количествах, и вот когда они завод запустят… они мне обещали следующим летом работу завершить, вот тогда мы снова о обустройстве иных казенных деревень и сел внимательно поговорим. Потому как людей-то взять недолго, но их уморить без должной подготовки еще быстрее получится.

— Ну… Тебе виднее. А если на постройку сего завода средства потребуются… дополнительные, ты к Егору Францевичу сразу иди, я его особо предупрежу. Ладно, все у тебя посмотрели, все обсудили… поедем домой уже. Александр Христофорович, у тебя к этому нахалу молодому вопросы еще имеются? Тогда пошли уже…

Глава 19

Давать Николай Павловичу столь «уклончивые» ответы меня вынудили обстоятельства, можно сказать, непреодолимой силы: из семи уже изготовленных тракторов до конца рабочего сезона в Лепсари в относительно рабочем состоянии дожили только два. То есть на двух моторы еще не поломались, а своим ходом в гараж смог заехать только один трактор. И причины столь недостойного поведения «передовой техники» лично для меня были абсолютно ясны.

В России (да, впрочем, и во всем мире) тот же металл классифицировался исключительно просто: сталь, допустим, была «плохая», «обычная» и «хорошая» — но никаких точных критериев определения «хорошести» не существовало. Но вот при работе с тракторами тракторостроители уже некоторые критерии формулировать успели, а теперь приступили к их уточнению уже на относительно научной основе. Так, например, одним их критериев «хорошести» стали для изготовления коленвала стало ее происхождение: коленвал долго не ломался. Если его делали их шведской стали, а самым годным металлом была признана сталь, сделанная из переплавленной шведской, в которую добавлялись в небольшом количестве марганец и молибден.

Когда мне довольные достигнутыми успехами в металловедении инженеры сообщили эту радостную новость, то я собрал всех «горняков» из тракторостроительной бригады (всех семерых уже) и долго и нудно рассказывал им про легирующие добавки, про важность правильной термообработки готовых изделий, про изменение свойств стальных (и вообще почти любых металлических) изделий при ковке заготовок. В общем, про все, что я смог вспомнить из просмотренных на ютубе роликов и из рассказов отца. Ну а так как никаких практических рекомендаций тракторостроители от меня все же не получили, то уже в середине октября команда тракторостроителей выросла и почти сорока человек — это я только людей с нынешним высшим образованием имею в виду, и в ней сформировалась группа, занимающаяся исключительно материаловедением. Причем финансированием этой группы (в которую вошло больше половины участников проекта) занимался Александр Христофорович: я ему как-то мимоходом сказал, что «такой мотор можно сделать мощностью до двухсот лошадиных сил без особых проблем», а самые мощные нынешние паровозы имели двигатели сил так в сто двадцать. К тому же Бенкендорф в школе арифметику, как я уже заметил, учил неплохо, и смог подсчитать, что локомотив с таким мотором буквально на одной заправке легко пробежит половину пути между Москвой и Санкт-Петербургом, так что получить такой мотор ему очень хотелось — в о том, что у меня трактора ломаются, он прекрасно знал, как знал и о причинах этих поломок.

И именно Александр Христофорович притащил в эту команду материаловедов какого-то «специалиста» их Казанского университета: там химики собрались весьма грамотные, но — как и везде в российских казенных заведениях — половина из них не столько наукой занималось, сколько интригами в плане побольше из госбюджета денежек отъесть. Однако, к чести казанцев, замечу, что борьба за деньги там велась все же не в пользу собственных карманов (ну, а основном), а в пользу финансирования интересных ученым исследований…