Идальго

А на вопрос Николая о том, правильно ли мы поступаем, обучая мексиканцев пушечному делу, я ответил просто:

— Мексика станет немного сильнее и сможет связать американцев, удерживая их от захватнических войн по всему миру. Так что просто для России это создаст гораздо меньше опасностей.

— Но Америка очень далеко, какое нам-то до них дело? И какие опасности нам Америка создать может?

— Очень много опасностей она нам создать способна. Вот мы сейчас как-то торгуем с Америкой Южной, покупаем там, причем довольно недорого, тот же каучук…

— И делаем столь нужные всем людям бачки к унитазам. Думаю, что и без каучука нечто подобное изготовить возможно, мне в Академии говорили, что и в России можно изрядно гуттаперчи добыть, а затычка в унитазе из нее не хуже каучуковой…

— А изоляция для проводов электрических даже лучше. Но каучук не только для унитазостроения пригоден, вы с химиками поговорите, поспрашивайте, сколько всякого полезного для химии из каучука уже выделывается. Да и не только каучуком торговля наша ограничивается, мы уже и кофе оттуда возим… понемногу, и всякое другое. Недорого возим, а если там обоснуются американцы уже северные, из Соединенных штатов, то то же самое покупать нам придется втрое, а то и впятеро дороже. Но ведь придется, так как тамошние товары для промышленности, особенно для военной, просто незаменимы!

— Понятно вы все объяснили, и, главное, от мексиканцев вы вреда России в будущем не видите. Так что пусть обучаются делу полезному, а глядишь — и наших работников они чему полезному обучить смогут…

В школе народ науки осваивал с большим удовольствием — в том числе подкрепляемым обещанием «высокого начальства» по завершении обучения слушателей назначить начальниками новых заводов (сугубо военных — по подчинению) с автоматическим повышением в чине. Вероятно, из-за этого офицеры даже не возмущались тем, что вместе с ними и девушки учатся: кроме трех дочерей директора школы Байрамова там теперь еще четверо девиц осваивали азы науки. Включая Анну Александровну и Марию Александровну Бенкендорф: уж не знаю, зачем Александр Христофорович своих дочек ко мне пристроил, но я особо возражать не стал. Просто потому, что в присутствии девушек офицеры и вели себя… поспокойнее, что ли, и в науке перед ними старались не опозориться.

Чтобы с таким составом слушателей все же управиться, я привлек еще четверых преподавателей (из «гражданских»), которые сами особо знаниями не блистали, но вполне доходчиво могли подать материал, который они сами только что узнали из того же учебника «Алгебры для женских гимназий». И физику они тоже с уольшим удовольствем осваивали вместе со слушателями (ну а по всем непонятным вопросам ко мне обращались: я приказал им «не выпендриваться» и перед слушателями не стараться выглядеть всезнайками. Но у Киселева ведь учебники великолепно составлены, после их изучения «непонятных вопросов» почти и не оставалось.

И с поручиком Плиевым мы смогли составить проект небольшой ГЭС. Причем не «ГЭС вообще», а вполне себе конкретный проект ГЖС на реке Шуя, возле деревушки со странным названием «У Матроса», в которой народу проживало человек, наверное больше двух десятков. Но интересна деревушка была не населением, а тем, что возле нее на реке был порог (точнее, стразу серия порогов) с общим перепадов уровней волы слегка так за пять метров. По проекту предполагалось там поставить плотину высотой уже в семь метров и запустить там ГЭС мощностью в районе мегаватт так четырех. Ну, про мощность — это я прикинул, а пока в проекте было только два генератора киловатт так по четыреста. Которые еще неизвестно сколько времени будут делаться — но я очень сильно надеялся, что их изготовить все де в обозримое время получится. Потому что для такого турбогенератора я заранее решил самую сложную проблему: как сделать опорный подшипник для турбины. Ну, для небольшой ГЭС решил, завезя (точнее, мне аргентинцы очередным рейсом в Петербург завезли) пару кубометров отличного гваякового дерева…

К тому же аргентинцы не только ценные дрова мне доставили, с дровами приехало еще трое очень благородных донов. Двое из которых успели качественно отучиться в Кордове, а один — уже в университете Монтевидео, и все трое были направлены в Петербург для приобретения новых знаний. В основном по части металлургии, то есть двое пожелали металлургию осваивать, а один решил заняться судостроением. С ним я отдельно поговорил, сводил в храм-эллинг, разрешил даже постучать (рукой, не молотком) по уже не скрытому под водой днищу яхты — и он согласился с тем, что «металлургия — это основа правильного судостроения». Так что эту троицу я отправил пока изучать русский язык (Александр Христофорович специально для них устроил «ускоренные курсы» с преподавателями из числа жандармов, уже освоивших испанский) и продолжил заниматься «своими делами». То есть обучать русских офицеров разным инженерным наукам. Про которые я знал, что они вообще-то существуют…

А Егор Васильевич после обстоятельных бесед со мной послал «в далекие киргизские степи» очень большую экспедицию. Которая должна была найти очень полезное ископаемое, а заодно и выстроить в этой степи крепость. Поэтому в составе экспедиции имелся и целый батальон саперов, и еще один батальон, но уже артиллеристов. И два батальона простых пехотинцев, сопровождающих сразу трех военных геологов. Я с детства запомнил удивительное совершенно казахское название «Хромтау», и даже примерно представлял, где это место находится. Запомнить местоположение самого большого месторождения хроме было нетрудно: девяносто километров строго на восток от Актюбинска. Правда, пока никакого Актюбинска в природе еще не существовало, так что задача у геологов Карнеева оказалась не такой уж и простой: даже карты современные были крайне приблизительными, а найти по такой карте место, куда я пальцем ткнул, было не то, чтобы совсем невозможно, но я бы такими поисками заняться не рискнул.

А Егор Васильевич рискнул, правда после довольно прозрачного намека со стороны императора. Я-то Николаю рассказал, что если в сталь добавить хрома процентов так двадцать… двадцать четыре, но эта сталь ржаветь перестает. А еще сказал, что для прочности в такую сталь еще хорошо бы никель добавить — и вот тогда стальной корабль может хоть сто лет прослужить. Ну и намекнул, что «где-то в степях киргизских есть месторождение, в которым четверть всего хрома Земли закопана, и добывать его там весьма легко», но вредная дева мне только примерно место указала. Или не вредная, а просто она решила дать возможность людям себя проявить…

Честно говоря, я не ожидал, что даже у императора отношение к религии будет столь трепетным. Правда, в разговоре с царем я все же удержался от обзывания пресвятой девы словами неуместными — так что морального урона ни я, ни он от разговора не получили. А вот Егор Васильевич был настолько интенсивно простимулирован, что он эту экспедицию лично аж до Оренбурга проводил. Что мне понравилось не очень: я на Карнеева совсем иные планы имел, но что случилось, то уже случилось и мне пришлось уже своими силами выкручиваться.

Сильно выкручиваться. Но летом-то погода в целом даже в этих краях стоит довольно приличная, так что «возглавляемая» лично мною «экспедиция» на Шую особого ущерба моему здоровью не нанесла. Подозреваю, что ущерб, причем изрядный, она много кому нанесла, и в основном это были обычные мужики — но им я особо пообещал снабдить припасами на зиму, так что и мужики эти обижены не оказались.

А целью экспедиции был поиск наиболее подходящего места для строительства первой в стране (и в мире) ГЭС, и цель была достигнута. Даже, я бы сказал, «досрочно достигнута»: увидев уровень воды в реке на исследуемом пороге, я распорядился сразу же к постройке станции и приступить. Потому что строить что-то на реке, когда воды в той реке по щиколотку — это совсем иное, чем строить это что-то, когда поток воды может даже слона с ног сбить.

Правда, тут тоже все было не так уж и просто: насколько я знал, чтобы плотина воду все же держала, сначала требовалось убрать со дна всякие камни и добраться до «сплошной скалы» а в Шуе за порогом камешков было на дно насыпано вероятно слоем больше метра, и отдельные камешки там как раз со слона размером и были…

Наверное, ч бы очень долго думал, как со всем этим справиться, но местные мужики сами все придумали. Причем, думается, все придумали еще несколько веков назад: они опускали в реку сруб бревенчатый, который их защищал именно от сильного потока воды, и изнутри сруба камни и выгребали. А те, которые поднять не могли, сначала разбивали на мелкие куски кувалдами. А общем, до «ровного дна» за порогами мужики добрались уже по всей ширине реки еще к началу сентября, а к середине октября там уже плотина была выстроена больше чем на две трети ширины реки, да и здание электростанции почти целиком построить получилось. Впрочем, станцию вообще начали строить до того, как лишние камни с порога убирать начали…