Идальго
Шрифт:
Николай меня спрашивать не стал, как это «пушка сама стреляет», а поинтересовался лишь тем, во что мне эта стрельба обошлась.
— Не очень дорого, один выстрел к пушке обходится примерно рублей в пять… будет обходиться, если массовую из выделку наладить.
— То есть всего за пятнадцать рублей можно английский корвет потопить?
— Нет, Николай Павлович, на корвет потребуется как раз пятерка: можно же не просто борта дырявить, а сразу в крюйт-камеру палить. Хотя да, вы правы, это только «Virgen Maria» может в море без промаха стрелять, а простому, но все же хорошо обученному канониру наверное только десятка выстрелов для корвета хватит. Или для линейного уже корабля: снаряду-то все равно, борт какого корабля в щепки
— Да уж, князь, эконом из тебя знатный… ты там британский флот так и топил?
— Примерно так, англичане же — народ хвастливый, чертежи их кораблей получить нетрудно было, так что «Virgen Maria» только по пороху и стреляла. Снаряды-то у меня здесь не в бесконечном количестве, их беречь следовало. Тем более, что и пять рублей — тоже деньги.
Николай тогда вытащил из кармана несколько монет:
— На, держи, бережливый ты наш. Домой пошли, остальное я тебе на берегу отдам… а сколько тебе денег нужно будет, чтобы завод по выделке снарядов таких выстроить? И во что пушка твоя казне встанет?
— Пушка? Пушка такая же окажется казне вовсе неподъемной, а вот попроще, где снаряды заряжать человек станет, обойдется рублей, я думаю, в пятьсот. Серебром.
— В миллион в ассигнациях постройку завода по выделке пушек уложить сможешь?
— Сейчас не скажу, но надеюсь, что завод выстроить получится все же много дешевле. Однако одними пушками тут не отделаться…
— Что еще будет нужно?
— Обучить солдат, причем хорошо обучить. И не только канониров: вы же не захотите чтобы наши пушки попали в руки врагов на суше, когда их пехотинцы не смогут прикрыть от вражеской атаки?
— Боже, во сколько же это все обойдется?
— Спасибо за комплимент, ваше величество, — не удержался я от того, чтобы не схохмить, — но деньги — это всего лишь деньги, которые Россия сумеет заработать.
— Ты, князь, все же редкостный нахал. Но сумму мне не назвал.
— Новый карабин по цене около десяти рублей потребуется на сотню тысяч солдат, патроны по копейке… по две, скорее всего, можно будет начать выпускать уже зимой. А карабины — пару тысяч я смогу обеспечить уже в этом году, а со следующего, надеюсь, мы их сможем выделывать по сотне тысяч в год. Сталь у нас есть…
— Давай все уже на берегу обсудим, здесь просто сосредоточиться не выходит, — Николай недовольно поморщился, когда ведомая железякой яхта резко сменила галс. — Князь, а ты можешь пресвятую деву попросить, чтобы она и другими нашими кораблями так же управляла?
— Нет, конечно же. Да и насчет этой яхты просил не я, а папа Лев, и я не знаю, как он это проделал.
— Ну и плевать, твоя яхта одна сможет всю Россия защитить… по крайней мере на Балтике.
— Боюсь, ваше величество, что и сие невозможно. По крайней мере в ближайшее время: сами видите, мы идем лишь под стакселями и одним парусом на задней мачте. Потому что судном управляю, конечно, не я, но строили его обычнее люди — и сейчас на нем многое просто поломалось. Нужен серьезный ремонт, но в Петербурге я его провести точно не смогу. Если получится яхту как-то перетащить поближе к Подольску, то там за год или даже два я скорее всего смогу ее привести в порядок…
— Жаль… я распоряжусь, чтобы яхту твою в Подольск доставили… как-нибудь…
Яхту — после того, как ее провели через Мариинскую систему в Волгу — я в Подольск тащить не стал. Вспомнил «детство золотое» — и загнал ее в затон возле казенной деревушки Липня. Где сразу два батальона саперов приступили к строительству эллинга для яхты и завода «по ремонту Девы Марии». О деньгах мне теперь особо заботиться не приходилось, так что строил я там все «на широкую ногу», заодно и приводя в порядок (так как я это слово понимал) всех окружающих деревень. Маша на меня немного обижалась из-за того, что примерно половину времени
я проводил в Липне, но, слава богу, обижалась несильно, а когда я ей привозил оттуда свежих стерлядей или (правда вышло всего один раз) белугу, то все обиды сразу испарялись. А рыбку свежую привозить было несложно: от Мурома до Москвы (через Владимир) поезд шел теперь всего часов шесть и один час было ехать в Подольск, причем в Подольск из Москвы поезда теперь ходили каждый час.За лето в Липне кроме саперных батальонов еще и простых пехотинцев побывало три полка, и примерно два батальона (сборных, я буквально по человеку в них отбирал) пехоты вместе с «усиленным офицерским составом» в поселке (то есть уже в практически городе) осталось. Мою идею о формировании «специальных частей нового строя» поддержали и Николай Павлович, и Александр Иванович Чернышёв, причем военный министр ее поддержал еще до императора, и именно он ее царю и изложил в весьма красочном стиле. Изложил сразу после того, как я ему показал (на полигоне возле Подольска) шоу «пехотное отделение в обороне». В роли шоуменов использовались два десятка специально обученных смышленых сапера, реквизитом служили две «упрощенных» пушки, к которым было изготовлено два десятка шрапнельных снарядов, а сами солдатики с огромным воодушевлением палили из карабинов с магазинами на дюжину патронов.
— Вы, Александр Васильевич, сразу бы сказали, что за оружие огнестрельное столь расхваливаете, противопоставляя его штыкам и саблям. А то я-то думал, что солдаты опять по выстрелу в минуту сделать сумеют, а с такими карабинами, вы правы, никакая конница, не говоря уже о пехоте линейной, не совладают. Один вопрос у меня остался: как скоро вы сможете подобное оружие в армию поставлять?
— Скоро, сейчас заводы по выделке и пушек, и карабинов уже строятся, осенью заработают. Однако сначала нужно хотя бы пару батальонов и орудию обучить, и его верному применению. И сразу предупрежу: не каждого солдата и даже офицера такому быстро обучить выйдет, но я, пожалуй, знаю, как годных выискать. Вы мне на стройку в Липню по одному полку на месяц летом присылайте, я там людей посмотрю, годный выберу…
— Считайте, что вы меня уже уговорили. А императора я уже сам уговорить смогу: теперь-то я уж знаю, что ему сказать.
В сентябре яхту на зиму поместили в новый эллинг: я разобрался наконец, как можно мачты с суденышка аккуратно снять. А в эллинге (в котором и козловой кран поставить успели) я аккуратно вытащил из яхты поломанный дизель и аккуратно его разобрал. А после этого так же аккуратно вытащил и второй дизель: после осмотра первого мне стало ясно, что тут сломалось. И стало неясно, почему до сих пор второй тоже не сломался до сих пор…
У меня особых сомнений в том, что отремонтировать моторы я сумею, не было: хитроумные китайцы (те самые, которые на шильдике поместили надпись «BW») особо не заморачивались с «умной электроникой»: судя по всему, они просто повторили датский мотор годов так шестидесятых (если не пятидесятых), и практически любую его деталь можно было на современной технологической базе воспроизвести. Имея, конечно, станки вроде моего «универсального» или даже его «нелицензионные копии» Тверского производства. И имея необходимые материалы. Например, алюминий…
Как делается алюминий, я прекрасно знал, впрочем, это почти каждый взрослый человек в России двадцать первого века знал: его делают из электричества. Электролизом получают из глинозема, а глинозем делают из боксита. Некоторые из хорошо учившихся в школе моих современников еще знают, что электролит в электролизной ванне изготавливают из криолита. Что такое криолит, я точно не знал — но оказалось, что современные химики уже знают такой камень. Так что осталось эти камни где-то найти (Карнеев мне подсказал, где конкретно) и начать делать алюминий. Тем более что я даже знал, где взять боксит: он в Бокситогорске водится…