Идальго

На одном энтузиазме, конечно, далеко не уедешь, но знакомый мне генерал Эспартеро как-то внезапно стал министром-президентом с практически диктаторскими полномочиями — а он своими глазами видел, как взрываются британские корабли в результате того, что дева Мария на них рассердилась за то, что они на меня решили бочку накатить. И сделал из этого далеко идущие выводы, так что испанское правительство сначала пинками выгнало из страны «проанглийскую» королеву, а затем с радостью и воодушевлением приняло предложение императора Николая Павловича, переданное через князя Смирнова. Предложение по поводу ускоренной индустриализации Испании…

Вообще-то Испания была страной довольно бедной, причем главным образом из-за того, что огромные накопленные (то есть награбленные в Южной Америке) богатства предыдущие испанские короли как-то очень быстро промотали на разную фигню. Но Испания была страной очень богатой — на всякие полезные ископаемые, и при наличии соответствующих технологий эти богатства могли быть очень быстро превращены в полезные (и действительно дорогие) предметы и товары. Например, в сталь, из которой можно наделать разных машин и могучих кораблей. Или — что больше всего там интересовало лично меня — там можно было произвести очень много ртути и вольфрама. То есть ртуть в Испании и так добывали (и основным ее потребителем как раз была Англия), но теперь ситуация изменилась, а России этой ртути требовалось гораздо больше — и у Испании начали появляться деньги на строительство металлургических заводов, рудников и шахт.

Ну а металлургические заводы (то есть по выпуску чугуна и стали) русские инженеры там начали строить даже не дожидаясь, пока у испанского правительства денежки на них появятся, потому что в соответствующих договорах указывалось, что расплачиваться за эти заводы Испания будет готовой продукцией. Когда Николай узнал, какие я выставил испанцам условия, он только головой покрутил:

— Александр, а ведь ты их просто ограбить решил!

— Вы, Николай Павлович, все англичан забыть не можете, а у меня подход иной, причем исключительно честный. Россия строит Испании заводы, с которыми она уже через пять лет в производстве чугуна и стали обгонит Британию. А через всего три года Испания обгонит эту Британию по размеру торгового флота, причем любой испанский торговый корабль при нужде может потопить английский корабль уже линейный. И вот за это Россия с испанских заводов будет получать треть выделанного на заводах этих, к тому же получать это Россия будет всего лишь десять лет. Из которых лишь пять лет каждый выстроенный нами завод будет забирать треть продукции бесплатно, в качестве платы за кредит, так сказать, а потом будет уже за товар деньги платить. Немного, лишь покрывая затраты на производство — но испанцам и это будет крайне выгодно…

— Какая же это выгода, если они столько лет никаких прибылей получать не будут?

— Большая, ведь две трети товара они могут продавать как хотят — это раз. А два — чтобы нам товар шел оттуда годный, мы — я имею в виду Россия — туда инспекторов наших направит, которые проследят за тем, чтобы весь продукт был качественным и если проявятся какие-то проблемы, то они дополнительно испанских рабочих и инженеров научат работу делать верно.

— Ну если с такой стороны на дело взглянуть… тьфу, забываю я все время, что ты графом испанским пробыл куда как более, чем князем российским. И что по обету ты выгоды личной не ищешь… Я с тобой тут соглашусь, только ты уж имей в виду, что Россия всем сильно помогать все же не может, у нас средства все же не особо и много.

— Вот это я как раз помню, а еще помню, что пока у нас людей, в заводах работать способных, маловато. Но такие люди есть в других странах — и если вы посчитаете, то увидите одну вещь, о которой я нигде вслух не говорил еще… и, думаю, это и далее между нами двумя лишь оставить: рельсы, что мы из Испании получим, как раз за три года и лягут на дорогу от Омска и до побережья тихоокеанского. В двух колеях лягут — так что, думаю, дорогу эту можно уже сразу и строить начинать.

Впрочем, эти выгоды были чисто экономического плана, а политические последствия разгрома британского флота оказались куда как интереснее. Николай начал с того, что отправил в отставку Нессельроде, который стремился «жить в мире с Австро-Венгрией, Францией и Англией», по сути дела отдавая им на откуп Россию с ее богатствами, и решил вести собственную внешнюю политику. И прежде всего он объявил (совместно с Южноамериканским Союзом), что британскому флоту дается полгода на то, чтобы укрыть все корабли в гаванях острова — после чего любой британский корабль где бы то ни было будет просто потоплен. И любое судно будет захватываться, груз его будет конфисковываться, а экипаж будет отправляться на каторжные работы. А с первого января сорок первого года вообще любое судно, пытающееся зайти в британские порты, будет топиться. Любое, за исключением судов португальских, но и те после особого досмотра…

Для португальских торговцев был определен список «разрешенных товаров», довольно скромный, но включающий очень много вещей бразильского происхождения. И португальская королева (по моему убеждению — малолетняя дура) тут же примкнула к «католической блокаде» Британии, надеясь крупно поживиться на перепродаже англичанам бразильских товаров. А сами англичане поначалу решили русско-южноамериканскую коалицию больно наказать, собрав весь доступный им флот в Атлантике. Результат даже меня изумил: китайцы, выяснив, откуда англичане к ним опиум доставляли, ввели войска в Бенгалию (попутно захватив и всю Верхнюю Бирму с Ассамом), после чего устроили там настоящий опиумный геноцид. То есть запретили выращивать мак в любом виде, а тех, кто запрет нарушал, китайцы просто публично казнили…

Но заварушка не только в Индии случилась, в Южной Америке тоже произошли некоторые территориальные изменения. Например, после того как Чили осталась баз британского покровительства, ее просто поделили между собой Боливия и Аргентина и история этого «независимого» государства на этом закончилась. А еще закончилось британское управление на Барбадосе — остров (после ряда споров, хотя вполне себе мирных и спокойных) был присоединен к Венесуэле, как и прочие карибские острова вплоть до Эспаньолы. Что же касаетсяЭспаньолы, то Союз официально признал субъектость захваченной гаитянцами Доминиканской республики, однако воевать за нее не стал (официально не стал). Вероятно, руководители стран Союза решили, что доминиканцы и сами справятся — а где они возьмут необходимое оружие, и так было понятно: Бог подаст. И бог был весьма щедр…

И щедр он был не только на оружие. В странах Союза начало резко увеличиваться население, причем не за счет иммиграции, а за счет «естественного прироста». Все же климат там был почти везде хороший, урожаи — достаточно большие. А еще и пошла в народ «новая техника», главными образом железные дороги, позволяющие быстро продукты с места на место перебрасывать. Ну и быстро растущий флот способствовал тому, что голода в странах вообще не было и множество детей прокормить проблемой вообще не было, а быстро развивающаяся (по заветам Девы Марии) медицина сильно способствовало выживанию младенцев. Пока бурный рост населения наблюдался только в Уругвае, Аргентине и Республике Риу-Гранде, но и в Боливии население стало заметно увеличиваться, а в Венесуэле, Эквадоре и Колумбии пока такого не наблюдалось, но все же государства в развитие медицины вкладывали очень заметные деньги и, по моему мнению, скоро и там рост населения начнется. Просто потому, что промышленности, которая быстро развивалась уже во всех странах Союза, требовались рабочие — а где их взять-то, если людей не хватает?

А вот в России дела с этим обстояли несколько странновато. Все же и климат не тропический, и народ дик и необразован. Зато земли все же много, и в старых (и многочисленных новых) удельных деревнях прирост населения наблюдался более чем заметный. Понемногу и в казенных деревнях начала падать детская смертность, причем строго в тех, где стала усиленно внедряться «новая техника», а вот в частовладельческих поместьях картина все еще была более чем печальной. В большинстве таких владений, все же находились отдельные энтузиасты, прилично вкладывающиеся в развитие агропрома — но энтузиастов было просто до смешного мало. И по этому поводу ко мне приехал посоветоваться Егор Францевич, причем я думал, что его все же Николай послал, сам по каким-то причинам постеснявшийся ко мне заехать попросить совета:

— Александр Васильевич, поскольку мне приходится отвечать перед императором за казенных крестьян, я у вас совета попросить хочу: как бы нам жизнь мужиков казенных получше устроить? Чтобы и младенцы к них не мерли аки мухи осенью, и чтобы казне с них все же какой-никакой прибыток был. И опять же, мужики, что в поместьях, тоже мрут излишне…

— Вы, Егор Францевич, ко мне за каким советом приехали: чтобы из мужиков прибыли больше казне получить или чтобы Россия народом побыстрее прирастала?

— Так одно без другого…

— Тогда уточню свой вопрос: если нужно жизней побольше сберечь и Державу быстрее развивать, то нужно будет лет на несколько с ростом доходов с деревень казенных распрощаться. А если нужно побыстрее денег с них получить, то и сие возможно, однако на срок крайне невеликий, а после — скажем, лет через пять всего — от них ничего, кроме убытков огромных, и получить будет невозможно.

— Вы, Александр Васильевич, сразу уж рассказывайте, что вам насове… что вы думаете верным способом считать. Если доходов не будет лишь несколько лет, то Держава, думаю, таковое переживет, поскольку с заводов казенных доходы уже достаточные имеет.