Идеальная для колдуна

— Оставь меня в покое. Уходи.

Демон перекувыркнулся в воздухе и пожал плечиками:

— Я поздравить хотел. От чистого сердца. Ловко ты мессира окрутила — ничего не скажешь. А с виду дурочка наивная. Я тебя сначала даже жалел.

Амели поднялась, поджала губы:

— Окрутила? — она надвигалась на Орикада, сжимая кулаки. — Я окрутила твоего мессира? Да как у тебя язык поворачивается?

Она схватила с консоли зажженный канделябр и размахивала перед собой, будто рапирой. Колдовское пламя кренилось, шипело, делало невероятные кульбиты, но упорно продолжало гореть. Демон визжал, суетился, хихикал, пока в один момент не запахло жженой шерстью. Он съежился, похлопывая ладонью подпаленный локоток:

— Хватит уже! Ненормальная! И что я такого сказал?

— Все ты врешь! Если бы мне только позволили уйти — меня бы уже здесь не было. Не нужен мне твой хозяин. Ничего не нужно!

Демон скривился, сморщил нос:

— Ну и дура.

— Уходи, видеть тебя не могу.

Орикад обиженно вылетел из покоев под знакомое шлепанье перепончатых крылышек. Лишь бросил в дверях:

— Охолонись. Аж красными пятнами пошла.

Хотелось что-то швырнуть в уродца, но уже не было сил. Амели вернулась к окну, опустилась на табурет, и отчаянно разревелась, сотрясаясь всем телом. На улице уже стемнело. На фоне ночной черноты в стеклах отражались лишь отсветы свечей и ее перекошенное, искаженное лицо. «Охолонись…» Она выдернула из канделябра горящую свечу, зажала в руке и вышла из покоев. Сама толком не понимала, что собирается сделать.

Амели беспрепятственно вышла на террасу, поежилась от холодного ветра. Огонь свечи слег под порывом, но не погас. Она обогнула крыло дворца уже знакомым путем и решительно зашагала к павильону оранжереи. Исследовать в темноте колодец было довольно глупо, но все еще оставалась калитка, которую следовало лишь найти. Сейчас. Немедленно. Больше нечего было дожидаться. Осталось три дня. Точнее, уже два.

Чтобы найти ограду, Амели обогнула оранжерею. Задержалась на мгновение у обрыва, глядя на черную речную гладь, седые городские крыши. Здесь стало спокойнее, будто она убедилась, что выход все же есть. Пусть и такой. Она глубоко вздохнула, зашагала вдоль забора. Уперлась в знакомые заросли и вдруг заметила вдали, среди ветвей, дрожащий апельсиновый свет фонаря. Амели притихла, задержала дыхание. Прямо из глубины колодца, держа светильник в вытянутой руке, поднимался Гасту. Прямо за ним виднелась светлая макушка с копной длинных волос. Амели попятилась и побежала к павильону, стараясь производить как можно меньше шума. Она предусмотрительно ткнула свечу пламенем в песок, и огонь погас, издав едва различимое шипение. Свет приближался. Амели пятилась за угол павильона, стараясь ступать совершенно бесшумно — лишь бы не заметил горбун. Когда под ногой хрустнула тонкая сухая веточка, она вздрогнула, сжалась и забыла, как дышать. Но Гасту и его спутница ничего не услышали. Амели укрылась за углом, припала к стене, чтобы быть как можно незаметнее. Полная луна на безоблачном небе, как по заказу, поливала округу ровным холодным светом. Горбун вальяжно вышагивал, высоко выбрасывая ноги в остроносых туфлях, и, кажется, даже что-то насвистывал. Фонарь раскачивался, отбрасывая на землю апельсиновый круг. Когда они подошли ближе, Амели едва не вскрикнула — женщина была совершенно голой. Стройная, ладная, с высокой упругой грудью. Судя по всему, молодая, хоть и сложно было отсюда рассмотреть лицо. На белой коже золотились теплые блики фонаря, придавая телу какое-то необыкновенное мраморное сияние. Она, молча и покорно, босая, следовала за уродом к каменной ограде над обрывом.

Амели лишь вытаращила глаза. Выходит, предположение оказалось верным: колодец ведет наружу, а Гасту лишь приволок из города шлюху, чтобы поразвлечься в укромном уголке. И каково это ей миловаться с таким уродом, да еще и на улице? Хотя, говорят, что им все равно, перед кем ноги раздвигать — лишь бы платили. Все внутри вопило, что надо бы уйти, невозможно оставаться и смотреть на это, но Амели просто не могла пошевелиться. Стояла, будто примерзшая, и смотрела во все глаза, аж в горле пересохло. Краснела и смотрела.

Женщина села на ограду, прямо на холодный камень, Гасту встал перед ней и почти загородил от глаз Амели. Интересно, знает ли об этих встречах Феррандо? И как было бы здорово, если бы он застукал их прямо здесь. Амели прикрыла рот рукой, понимая по движениям, что горбун попросту расстегивал штаны — никак не мог совладать с завязками. Женщина склонилась, теперь был виден только ее светлый затылок. Голова опускалась и поднималась. Гасту уперся кулаками в бока, глядя куда-то в небо. Создатель помилуй! Всегда, когда Эн заговаривала о подобном и многозначительно закатывала глаза, они обе смеялись до рези в животе. Но Амели не верила, что такое может оказаться правдой. Да никогда! И сама Эн, кажется, не слишком верила, хоть и утверждала, что все знает.

Амели прижалась спиной к стене павильона и часто шумно дышала: а если колдун заставит ее делать то же самое? От этой ужасной мысли обдало морозом, но внутри все предательски затрепетало. Сердце отчаянно колотилось, а в животе потягивало. Нужно непременно бежать. Дождаться, когда уйдет горбун, и бежать в колодец. Наверняка, он ведет к реке и, наверняка, там есть лодка. Просто должна быть лодка, иначе все бессмысленно. Ведь девица как-то прибыла. Возможно, самым отчаянным было бы бежать в колодец прямо сейчас, когда Гасту так занят. Но если бы знать, как надолго. Что если девица чем-то разозлит его, и он решит отправить ее назад.

Амели вновь опасливо выглянула, увидела, как горбун несколько раз толкнулся бедрами, постоял какое-то время, замерев, и начал завязывать штаны. Женщина по-прежнему сидела на ограде. Гасту посмотрел вниз, туда, где река и острые валуны. Наверное, высматривал, на месте ли лодка. Он вновь подошел к женщине, обхватил ее голову огромными ладонями и просто крутанул, сворачивая шею. Будто курице. Даже показалось, что ветер донес отвратительный хруст, переворачивающий все внутри.

И тут же столкнул в обрыв.

Амели со всей силы зажала рот ладонями, чтобы не закричать. Присела, сжалась у стены, чувствуя, что бесконтрольно дрожит. Создатель! Когда раздался отдаленный всплеск, она содрогнулась всем телом и еще сильнее зажала рот, до боли.

Так вот откуда женщины в реке.

Глава 23

Амели зажимала рот ладонью с такой силой, что было больно. Замерзшие пальцы немели. Но все время казалось, что стоит опустить руку, из горла вырвется долгий отчаянный крик. Когда Амели, наконец, набралась мужества выглянуть из своего укрытия, горбуна уже не было. Она не заметила, в какую сторону он ушел: в дом или вернулся в колодец. Спокойная лунная ночь, вид на мирно спящий город… И лишь она одна понимала, какой кошмар только что случился. Утром гвардейцы выловят очередной труп. Соберутся зеваки, станут смотреть и в который раз гадать, зачем колдун убивает этих несчастных женщин. Официальных обвинений, конечно, никто не предъявлял, но слухи истребить невозможно. И никому даже в голову не придет, что это не он. На мгновение в душу закралась даже какая-то непонятная обида за Феррандо. Каков бы он ни был, но убийца не он.

Омерзительный страшный горбун… Гасту теперь вселял панический ужас. Если он приблизится, Амели наверняка бросится прочь. Она вновь порывисто прижала ладонь к губам. Знает ли об этом Феррандо? Трудно вообразить, что он может чего-то не знать. А если знает, почему позволяет? Или ему нравятся все эти ужасные слухи? Но даже если и так, неужели ему не жаль этих несчастных? Амели живо вспомнила, как безропотно и послушно сидела перед горбуном бедная девушка. Ведь она ничего не подозревала, даже не попыталась защититься, когда Гасту обхватил ее голову своими огромными ладонями. И этот кошмарный хруст.

Амели прислушалась, стараясь уловить шарканье ног в остроносых туфлях. Сердце отчаянно колотилось, заглушая звуки. Тишина. Лишь легкий плеск воды далеко внизу, редкие вскрики ночных птиц и навязчивое дребезжание цикад. С замиранием сердца Амели подошла к ограде. Сама не понимала зачем. Положила ладони на холодный камень и глянула вниз. В лунном свете хорошо прорисовывались белые валуны, штрихи водной ряби. Тела не было. Судя по сильному всплеску, оно прямиком угодило в воду, и течение наверняка уже потащило его к противоположному берегу, где Валора огибала мыс, на котором белел собор святого Пикары.

Наведаться в колодец Амели, конечно, теперь не решилась. Вдруг столкнется с горбуном. Тогда уже ничего не объяснишь, не соврешь про случайность — вмиг все поймет. Да она и сама выдаст себя с головой. А если горбун узнает, что Амели все видела… не станет ли она еще одной жертвой? Амели будто почувствовала огромные горячие ладони на своей голове. Сделалось так страшно и холодно, что хотелось завыть, сжаться, обхватывая колени. Превратиться в пылинку и унестись прочь с порывом ветра. Оставалась лишь твердая отчаянная решимость найти калитку. Амели попыталась было отыскать брошенную свечу, но с перепугу не запомнила, где ее оставила, да и едва ли получится самостоятельно разжечь огонь. Она подобрала юбки, вышла на песчаную дорожку и торопливо зашагала в конец сада, стараясь быстрее миновать павильон, за которым скрывался колодец. Калитка выходила на реку, значит, если идти вдоль ограды, она обязательно отыщется.