Идеальная ложь

Я киваю.

— А ваш муж, осмелюсь предположить, был гражданином США?

Я снова киваю.

— Значит, вы находитесь у нас легально. Нетрудно догадаться, что мы можем продолжать игру в угадайку и дальше, и потому, как только Бой приносит нам кофе, я выкладываю карты на стол.

Я сообщаю ей, что Дэнни покончил с собой два дня назад и мне нужен совет, как поступить с рассрочкой на квартиру. Еще необходимо каким-то образом разобраться с вопросами завещания и моих прав на пенсионные накопления мужа. Затем я преподношу Карле сюрприз, рассказав, что Дэнни был объектом внутреннего расследования, причем мне неизвестно, из-за чего. Его напарник Бен отказывается говорить на эту тему, а все остальные коллеги Дэнни не желают иметь со мной дела, шарахаются, как черти от ладана.

От удивления Карла делает губы буковкой «О». Она так увлечена моим рассказом, что даже не притрагивается к кофе.

— И это все случилось за последние два дня? — уточняет она.

— Да.

Она кладет ладонь на мою руку. Я сглатываю.

Потом Карла кивает, и когда я поднимаю на нее взгляд, понимаю, что мой адвокат уже перешла в рабочий режим.

— Первый вопрос. Меня интересуют полицейские, которые находились в квартире, когда вас увозили на «скорой». Вы их всех знаете лично?

Вопрос для меня неожиданный. Я хмурюсь и напрягаю память. Так, во-первых, там, само собой, был Бен. Кое-кого из копов доводилось видеть в участке. Но не тех, что вошли первыми…

— Может, и была парочка, которых я не знала, — отвечаю я.

— Они были в форме или в гражданском?

— Э-э-э… в гражданском.

— И они забрали из квартиры вещи Дэнни?

— Ну… ну да. Бумаги и всякое такое. Но не личные вещи, вроде одежды.

— Но при этом они изъяли его компьютер и телефон?

Я киваю. Это было для меня ударом. У Дэнни на ноутбуке имелась куча наших фотографий. Он их туда регулярно скидывал.

— А вы им дали разрешение забрать эти вещи? — спрашивает Карла.

Я качаю головой.

Ее вопрос ставит меня в тупик. Сердце екает, я понимаю, к чему клонит мой адвокат.

Да, я находилась в состоянии шока и не могла мыслить здраво.

И все-таки, как же можно было быть такой дурой!

Почему настолько очевидная вещь не пришла мне в голову?

— У них был ордер на изъятие вещей из вашей квартиры без вашего согласия? — спрашивает Карла.

— Но… это были вещи Дэнни. Я подумала, что раз он детектив…

— Эрин, вы ведь даже не знаете, что именно они забрали и по какой причине это сделали. Полиция забирает вещи из дома только в одном случае — если считает, что произошло преступление. Самоубийство таковым не является. Даже если ваш муж и был объектом внутреннего расследования, полиция не имела права вот так просто взять и забрать его вещи.

Повисает тишина.

Карла делает глубокий взволнованный вздох.

— Я наведаюсь в участок и все разузнаю. В полиции служат ребята шустрые, и потому мы должны как можно раньше поставить их в известность, что теперь ваши интересы защищает адвокат. Посмотрим, что мне удастся из них вытянуть, ну а с вашей стороны… Я хотела бы попросить вас еще раз тщательно осмотреть вашу квартиру. А вдруг вам удастся найти нечто такое, что сможет поведать нам о происходившем у Дэнни на работе. Да, забрали его бумаги, но вдруг где-то завалялся дневник, которой он вел? Айпад? Да хоть что-нибудь! Повторяю: еще раз тщательно все осмотрите.

— Я не уверена, что…

— Просто пообещайте мне порыться в его вещах.

Я уступаю и отвечаю кивком.

— Вот и славно, — говорит Карла.— Мы со всем справимся. Не переживайте. Договорились?

Я смотрю на свой кофе.

Я думаю о том, как со мной вели себя коллеги Дэнни.

Думаю о словах Карлы.

Дышать все тяжелее. Я чувствую комок в горле. Глаза предательски щиплет.

Нет, я не буду. Не буду плакать у всех на глазах, сидя перед женщиной, с которой только что познакомилась.

— Солнышко… — сочувственно выдыхает Карла.

— Я просто…

Слезы потоком устремляются из глаз.

— У меня тут никого нет, — всхлипываю я. — То есть у меня есть друзья, и сестра вот прилетела, и мама Дэнни из Флориды, но… здесь со мной никто не живет. У меня нет родных. Они… ну, коллеги Дэнни… они ведь знают, что я тут одна-одинешенька. И при этом ведут себя со мной, будто я прокаженная. У меня… у меня тут дом… Но я уже не чувствую себя как дома… У меня тут никого… никого…

Я даже говорить толком не могу. Я захлебываюсь от рыданий. Люди за соседними столиками начинают встревоженно на меня поглядывать.

— Я все понимаю, — говорит Карла и хватает меня за запястье с такой силой, словно я утопающая, которую надо во что бы то ни стало вытянуть из воды. — Эрин, ты меня слышишь? Я все понимаю. Я знаю, какого это — оказаться тут одной. Знаю, какого это, когда у тебя никого нет. Погляди на меня.

Собравшись с силами, я встречаюсь с ней взглядом и вижу в ее глазах такое безграничное сочувствие, что понимаю — она не врет. Она действительно на своей шкуре прочувствовала, что значит быть для всех чужой, находясь вдали от дома. Она тоже через это прошла.

— Только когда приходит беда, понимаешь, как на самом деле тяжело жить вдали от родных и близких, говорит Карла. — Но нас таких очень много, чика. Главное, попроси — и помощь не заставит себя ждать.

И в этот момент я чувствую, что передо мной родственная душа.

Когда-то кто-то помог Карле. Не оставил в беде. Протянул руку помощи.

И Карла, женщина, к которой я собиралась обратиться за консультацией по некоторым юридическим вопросам, только что дала понять, что будет со мной рядом и ни за что не даст пропасть.

Я в неоплатном долгу перед Дэвидом Фоксом.

* * *

За дверью моей спальни что-то настойчиво втолковывают шепотом.

Это Таня. Опять говорит по телефону. С нашими родителями. Разговор у них не клеится.

— Мам, а где ж еще ей жить? Это ж, блядь, ее квартира! Не может же она навсегда поселиться в гостинице! Господи, да ты знаешь, сколько они тут дерут за сутки? — Пауза. — Да, я знаю, что каждый раз, когда она приходит домой, она видит это окно. Но что тут поделать? Нет, пока никто не предлагал приютить ее. Ну, у нее есть один друг, бармен, он предложил… Бадом звать, фамилию не помню. Бар? Нет, мам, это бредовая идея.

Я лежу в постели и смотрю в потолок.

Я помню, как Дэнни лежал на мне сверху, помню его объятия.

Мы ведь были так близки, а я все равно ничего не знала. Как такое вообще возможно?

Какая разница, где теперь жить?

Я все равно буду думать о Дэнни.

Я снова и снова прокручиваю в голове слова Глории.

Чужая душа потемки, а работа оставляет свой отпечаток. Труд детектива в Нью-Йорке, да даже и у нас, в очаровательном Ньюпорте, тяжелый, и неизбежно приходится сталкиваться с таким, что потом очень сложно выкинуть из головы.