Идеальная помощница

— Надо было учиться рисовать, — проворчала, опять покосившись на дверь ванной комнаты. Чем там занимался Глен было уже не очень понятно. За то время, что он там пропадал, можно было три раза одеться.

— И из глины лепить, а лучше сразу заняться резьбой по мрамору, или как оно там правильно называется, — с долей скепсиса поддержала ее Вика. — Сделала бы себе статую и любовалась.

Нира опять фыркнула.

— Сосредоточься, — велела Вика. — Можно подумать, ты голых мужчин не видела. Как-то целой толпой перед окнами девчачьего общежития бегали, пока комендантша на них ледяной ливень не спустила.

Нира нервно хихикнула. Та целая толпа как-то не впечатляла, если честно. Впрочем, как и рисунки в лекарских учебниках.

— Вот котолюбка, — проворчала Вика. — А я уже собиралась с тобой поделиться бизнеспланом на будущее.

— А?

— Вот тебе и «а». Хороший план. Вернусь в себя, потом вернусь в родной мир, прихватив с собой котика. И буду там сдавать его в аренду в стриптизклубы и на девичники отправлять. Разбогатею.

Нира ошарашено моргнула. Потом сообразила, что Вика шутит, но ответить ей уже не успела. Глен именно этот момент выбрал, чтобы покинуть ванную. Одет он был в знакомые серые штаны и белую рубашку. А еще он побрился. Волосы были влажные. И от него прямо «пахло» холодом.

— Фантазии водичкой смывал, — сказала Вика, и Нира почувствовала, что опять краснеет. — Или сон прогонял. А может, совмещал.

Бедная хозяйственница, стоило ей увидеть котика, опять почувствовала себя такой дурой, что хоть под стол прячься. Жалко, что там места мало.

А Глен невозмутимо стал готовить чай. Словно давал гостье время сосредоточиться на своих догадках.

— Глубоко вдохни, медленно выдохни, посчитай до десяти, подумай о запчастях, — занудно стала перечислять Вика.

Нира перевела взгляд на стену и стала дышать и думать. Еще и считать одновременно у нее уже не получалось. Процесс оказался увлекательный, особенно в свете того, что нужно было при этом не думать о посторонних вещах. А обладатель этих вещей готовил чай. С мятой, чтобы успокоить полоумную гостью.

— Да-да, он страшно боится, что ты как возьмешь, как набросишься на него… — проворчала Вика.

Уставшее от необходимости сосредотачиваться на деле воображение Ниры тут же красочно нарисовало процесс набрасывания, как в каком-то романе, над которым ржала как конь Вика. С разбега, в прыжке вцепившись руками и ногами, не промахнувшись со страстным поцелуем и даже не выбив при этом зубы ни себе, ни бедному герою. А учитывая, что героиня книги была девушкой «типичной купеческой красоты», то есть не худенькая… в общем, герою надо было памятник ставить уже за то, что он на ногах устоял.

Чашка на столе перед Нирой появилась как-то неожиданно — в ее воображении герои романа как раз катились с горки, и герой мысленно прощался с жизнью, проклиная тот день, когда взглянул на эту полоумную. Пахло из чашки не только мятой, но и медом.

— Так что там случилось с частями твоей горничной? — спросил Глен напротив и обнял пальцами свою чашку, из которой пахло чем-то горьковатым.

Нира удивленно моргнула. Это он столько понял из ее невнятной речи? Она там и сама меньше поняла, если честно, и осталась с ощущением, что сказала что-то сильно не то.

— Я думаю, их могли спрятать на складе большого хомяка. Копать долго и заметно, и на раскопки кто-то мог наткнуться. Развешивать по деревьям ненадежно, возможно это была первая попытка, не очень удачная и дальше прятали на складе, — сказала Нира, усилием воли сосредоточившись на проблеме, с которой пришла.

— Хомяка? — переспросил Глен нахмурившись, отпил чая, а потом заулыбался. — Это ты про мастера Пичура? Ему подходит. Но, боюсь, заставить его разрешить нам поискать что-то на складе будет сложно. А тут еще проверяльщики крутятся, могут заинтересоваться шумом.

— Вот я и подумала, что искать нужно ночью, пока он спит, — призналась Нира. — Сходим, посмотрим, поищем…

— Надо захватить усыпляющий порошок, я как раз конфисковал его недавно у одного юного изобретателя, — задумчиво произнес Глен.

И Нира радостно кивнула.

Темной-темной ночью по саду кралась пара придурков. Зачем они крались, Вика не особо понимала — Глен раскинул какую-то сигналку и был уверен, что поблизости никого нет. Но наблюдать за ними было интересно. Нира очень старалась не смотреть на недозволенное. Она же приличная девушка, в конце концов. А Глен, как назло, то под кусты заглядывал, то наклонялся, чтобы что-то поправить в своей сигналке, она у него к земле была привязана, так она была стабильнее. В общем, штаны сразу же облегали то самое недозволенное, и Нира в который раз ловила себя на том, что смотрит, куда не надо, смущалась и начинала чувствовать себя такой невоспитанной дурой, что Вика над ней сжалилась и не сказала, что она и до спящего в неглиже котика вряд ли бы стала пялиться на кустики. Тем более, кусты вокруг были неинтересные.

Глен, кстати, тоже смотрел не только на сигналку. Время от времени он оборачивался, словно хотел убедиться, что девушка от него не отстала, нигде не потерялась и вообще, не приснилась. А то вдруг у него просто приступ лунатизма и бурная фантазия?

И, если честно, в Вике чем дальше, тем сильнее крепло ощущение, что если бы не ее наличие, вел бы Глен себя несколько иначе. Напористее, наверное. Но она ему мешала. Была третьей лишней. И игнорировать ее присутствие он не мог, он же видел два потока сознания. Так что если есть способ избавиться от подселенки в одной кудрявой голове, он с большим удовольствием поможет, сил и времени не пожалеет.

А потом распушит хвост и станет обхаживать школьного хозяйственника. Потому что понравилась. Может даже с первого взгляда. Нира вообще к своей внешности предвзята. Кудряшки ей кажутся сплошным неудобством. Лицо, конечно, не классической красоты, но она очень милая девушка, а если ее еще накрасить толково… даже жалко, что здесь пока такой косметики не изобрели. А с фигурой Нире откровенно повезло, хотя тут ей только рост не нравился, пяти пальцев для полного счастья не хватало.

И в старшей школе парни на нее заглядывались, хотя там хватало девушек покрасивее. Особенно те, которым она умудрялась рассеяно улыбнуться. Но Нире было не до того, Нира училась и пропадала в библиотеке. И ничего не замечала, оставшись в счастливой уверенности, что она незаметная серая мышка, изредка появляющаяся на танцах.

До логова хомяка они дошли довольно быстро. Глен с ловкостью профессионального вора залез по стене к открытому окошко под самой крышей и вытряхнул в него порошок из коробочки. Сам надышаться он не боялся. У него против этой пакости был щит — экзотические щиты в этой школе вообще ценились, что не удивительно при таких изобретательных учениках.

Потом они немного посидели на пороге, ожидая, пока порошок подействует и сон мастера Пичура станет крепким-крепким. Хорошо так посидели, любуясь звездами и трогательно опираясь друг на друга плечами. Прямо как два птенчика. Вике даже захотелось немедленно изобрести способ убраться из чужой головы и не мешать.

С другой стороны, ей же захотелось ткнуть пальцем Глена в лоб и пообещать что-то страшное и невнятное на случай, если он надумает обидеть такую хорошую девушку. Прямо какой-то материнский инстинкт опять проснулся. Или старшесестринский. Вика пока не разобралась.

Дверь на склад Глен тоже вскрывал вполне профессионально.

И даже знал, что где лежит. Примерно. Но то, что если что-то прятать, то туда, куда и сам хомяк заглядывает раз в пять лет, потому что хлам там валяется чуть ли не со дня открытия школы, он знал точно. Туда они и пошли. Мимо сложенной друг на друга мебели. Мимо непонятных сундуков с массивными замками и ящиков с крышками. Мимо сложенных горкой подушек, и упакованного в бумагу постельного белья. Мимо шкафа с провисшей дверью и напольной лампы в виде синего тигра держащего в передних лапах осветительный шар. Мелкого хлама тут вообще была куча, всяких статуэток, сувенирных тарелок и чашек, тряпочек, дощечек с рисунками. И всю эту мелочь по мнению Ниры давно нужно было выбросить. Или хотя бы в один из ящиков утрамбовать, а потом так там и забыть.