Идеальная жизнь

– Саймон, тебе не надо ни в чем извиняться, – мягко ответила Блейз и отвернулась. – Когда ты ушел, я поняла, что все кончено. Думаю, с моей стороны было верхом наивности надеяться, что между нами что-то может быть. Теперь я точно знаю, что нет. Мне тоже понадобилось время, чтобы это понять и смириться. Я надеюсь, что у тебя сейчас все хорошо. – Она пыталась быть великодушной, но, если быть до конца честной, отнюдь не горела желанием выслушивать подробности их с Меган отношений. Не хотелось лишний раз бередить душу, тем более сейчас, когда она носит под сердцем его ребенка.

– Все сложилось так, как я и надеялся. Я задал себе вопрос, хочу ли я дальше оставаться в школе. Мы с Эриком долго говорили на эту тему. Он считает, что у меня есть дар. Поэтому я с осени буду работать в Институте специального образования. По мнению Эрика, там я смогу реализовать себя. Он – потрясающий человек. Он увидел, что для меня настал момент заняться чем-то более серьезным, более значимым. Мне не нужна была работа просто ради тебя. Я должен был сам сделать свой выбор, убедиться, что это то, чему я хочу посвятить жизнь. Теперь я это знаю точно. Хотя какое-то время меня терзали сомнения.

Школа, о которой шла речь, располагалась в Нью-Йорке.

– Это все новости? – Блейз слегка растерялась, услышав, что Саймон подумывал о том, чтобы сменить работу. Но Эрик прав. У него дар. Свидетельство тому – Салима и бессчетное число других подопечных. Даже пением ее дочь увлеклась благодаря ему. Пока Саймон жил здесь, он изменил их жизни к лучшему, в том числе своими знаменитыми суфле и прочими кулинарными изысками. Вспомнив об этом чудесном времени их скоротечного романа, Блейз улыбнулась.

– Я подумал, а не открыть ли мне ресторан? Или хотя бы устроиться туда на работу, если свой собственный я не потяну. Я имею в виду настоящий, хороший ресторан, типа «Ля Гренуй». Правда, у меня нет соответствующего образования и я готовил исключительно для друзей. – Сказав это, Саймон улыбнулся. – Что касается кулинарии, то здесь у меня тоже дар. И у меня была заветная мечта стать шеф-поваром. Но я решил отложить это до лучших времен, по крайней мере, пока не пойму, что мне нужно. Кстати, я не слишком переживаю по этому поводу и с нетерпением жду, когда приступлю к работе на новом месте. А Колдуэлл я перерос уже давно.

– Мне тоже так казалось, – согласилась Блейз, хотя и не ожидала услышать от него такие слова. Ей и в голову не могло прийти, что он хотел бы сменить поле деятельности. Ей казалось, что кулинария – это его хобби.

Правда, и в этой области у него тоже талант. В общем, не Саймон, а мастер на все руки.

– А еще я хотел жить во Франции и работать на винограднике моего дяди. Меня всегда интересовало производство вина. Я серьезно подумывал о том, чтобы переехать в Бордо. Однако решил этого не делать. Сказать по правде, мой дядя был настроен даже более скептически, чем я. Подростком я летом дважды работал у него и как-то раз едва не сжег его дом, устроив фейерверк. Дядя испугался, что я загублю его бизнес и сожгу его шато. – Сказав эти слова, Саймон лукаво улыбнулся. Блейз рассмеялась.

– Смотрю, у тебя масса самых разных планов. Думаю, некоторые из них ты можешь осуществить позже. Например, открыть ресторан или стать виноделом. Сейчас же, мне кажется, ты сделал правильный выбор.

Ей было больно видеть его перед собой и вести ни к чему не обязывающие разговоры. Хотелось бы надеяться, что он этого не заметил. Сам он, как всегда, был прекрасен.

– Надеюсь, – ответил Саймон.

Боже, как он еще молод, подумала Блейз. Разница в возрасте теперь казалась ей пропастью. Как же наивна она была, полагая, что он захочет связать с ней жизнь. Он еще не решил, чего хочет от этой жизни, и только-только начал это осознавать. Нет, ему нужна женщина его возраста, готовая разделить с ним поиски жизненного пути. В отличие от него, жизнь Блейз шла по накатанным рельсам. В ней не было места мечтам и метаниям.

– При желании я могу по выходным подрабатывать поваром. По-моему, это было бы забавно. А семейный бизнес никуда не уйдет. Моя мать уверена, что в Бордо мне не понравится. В молодости она только и делала, что мечтала уехать оттуда. Я в конце июня уезжаю туда на несколько недель проведать родственников.

Блейз знала, что он бегло говорит по-французски, это существенно облегчит ему жизнь. Как жаль, что сама она французского не знает. Как бы он пригодился ей на Лазурном берегу!

– Кстати, я только что вернулась с юга Франции. Освещала Каннский фестиваль и гонки «Гран-при» в Монако. Там, как всегда, огромные толпы, но я люблю эти места, – сказала она, чтобы поддержать беседу.

– А какие у тебя планы на лето? – поинтересовался Саймон, буквально пронзая Блейз взглядом. Ей показалось, что он хочет спросить что-то еще, но не решается.

– Никак не могу решить. Разрываюсь между Кейп-Кодом, Винъярдом и Хэмптоном.

Саймон кивнул. Все три курорта были по-своему хороши, тем более если Блейз собралась провести время с Салимой.

– Насколько я понимаю, с Бекки тоже нет проблем? – добавил он. Из сообщений Салимы он понял, что та привязалась к своей новой наставнице. Похоже, ее мать тоже.

– Никаких. Ей, конечно, до тебя далеко, но она очень милая. Они вместе как две подружки. Мне почему-то кажется, что, скорее, это Бекки учится у Салимы, чем Салима у нее. Но это работает. И еще Бекки очень ответственная. Уезжая, я могу спокойно оставить на нее дочь.

С тех пор как Саймон уехал, вся жизнь изменилась. В ней теперь все не так и вряд ли когда-нибудь станет как раньше. А значит, к чему оглядываться назад? Смотреть нужно только вперед. Оба должны жить дальше, сделать шаг навстречу будущему. Саймон его уже сделал. Но и Блейз есть к чему стремиться. Он обмолвился, что подыскивает себе квартиру в Нью-Йорке. Она автоматически решила, что квартира нужна ему, Меган и троим ее детям.

– Блейз, я хотел извиниться перед тобой. Когда я уехал, я сам не знал, чего я хочу…

Он не договорил, так как Блейз его перебила:

– Все кончено, Саймон. И не стоит об этом говорить.

Кстати, она не кривила душой, произнося эти слова. Даже видеть его ей было больно. Говорить – еще больней.

– Какое-то время спустя я захотел тебе позвонить, но испугался, что ты бросишь трубку. Посылать тебе электронные письма я тоже не стал. Мне было гораздо проще приехать к тебе и поговорить. Но я не мог в середине года уехать из Колдуэлла. Я приехал в Нью-Йорк вчера вечером и сегодня первым делом поспешил к тебе.

Прежде чем решиться на это, он все утро расхаживал из угла в угол, думая о том, что скажет ей.

– Это ничего не меняет, – тихо отозвалась Блейз.

– Может, для тебя и нет. Для меня меняет, еще как! И ты имеешь право знать, что было, когда я уехал от тебя и вернулся в Колдуэлл.

– У тебя счастливый вид, – заметила Блейз, стараясь выбросить из памяти, как она любила его и что сейчас носит под сердцем его сына. Правда, Саймон этого не знает и даже не замечает. Нет, она скажет ему, но не сейчас, а через четыре месяца. – Впрочем, я тоже не жалуюсь на жизнь. Когда ты был здесь, ты щедро одарил нас обеих, Салиму и меня. Салиме ты подарил независимость. Это поистине бесценный дар. То, что было между нами, тоже прекрасно. Но есть вещи, которым не суждено длиться долго. В том числе и нашим отношениям. Давай забудем о них. У тебя есть Меган, новая работа. Тебе есть к чему стремиться. У тебя впереди целая жизнь. Я же счастлива тем, что у меня есть.