Идеальная жизнь

Врач улыбнулась, но соглашаться не стала. Пусть пациентка решает сама.

– У вас в запасе примерно две недели, если вы хотите прервать беременность, – сказала врач лишь затем, чтобы Блейз не затягивала с решением. – Если вы все же захотите оставить ребенка, на следующей неделе вам нужно будет взять пробу на наличие генетических аномалий. Если таковые обнаружатся, а также в случае амниоцентезиса, беременность лучше прервать. Но в любом случае без генетического теста не обойтись. Поэтому постарайтесь в течение этой недели принять решение.

Итак, она на третьем месяце беременности. Доктор сделала ей УЗИ. Блейз не только услышала, как бьется сердце ее ребенка, но и увидела его на экране.

Уйдя от врача, она попыталась выбросить все это из головы. Дело не в ребенке и даже не в том, откуда он взялся, то есть не в ее любви к Саймону. Дело в ней самой. В том, с чем, по ее мнению, она или справится, или не справится. На ней и без того лежала огромная ответственность за Салиму. От Гарри же не было никакой помощи.

Она все делала сама. Точно так же будет и на этот раз. Ей вновь стало грустно от того, что Саймон вернулся к Меган. Но что тут поделаешь? И вот теперь Блейз предстоит решить, как ей поступить с этим ребенком – избавиться от него или же оставить, чтобы потом растить его одной?

Вернувшись домой, Блейз легла в постель, и единственное, о чем она могла думать, – это о ребенке. Ребенке Саймона. Сколько бы она ни уверяла себя, что Саймона в ее жизни больше нет, что он принадлежит другой женщине, Блейз знала: ребенок этот его, он плод их взаимной любви.

И, даже если они были вместе лишь короткое время и им суждено расстаться, они искренне любили друг друга. И ребенок, который был зачат в результате этой любви, безусловно, подарок судьбы.

– Ты какая-то притихшая, мама, – сказала Салима в воскресенье утром, войдя в кухню. Блейз сидела уставившись в пространство.

– Я думаю.

– О чем?

Салиме показалось, что из Марокко мать вернулась в лучшем настроении. Если сразу после отъезда Саймона она пребывала в унынии, то в последние дни больше напоминала себя прежнюю.

– Не знаю… так, про всякую ерунду: про работу, про репортаж из Марокко, – солгала она дочери. К завтрашнему дню она должна принять решение. Салима не сомневалась: мысли матери заняты Саймоном, однако спрашивать, так это или нет, не стала. Кстати, сегодня утром Салима успела получить от него два текстовых сообщения. Последние два месяца он был верен себе и регулярно слал ей письма. Но ни разу, ни в одном из них не упомянул Блейз, не хотел омрачать отношения с Салимой размолвкой с ее матерью. Нет, он, конечно, скучал по Блейз и постоянно думал о ней, однако упорно не желал использовать Салиму в качестве этакого передаточного звена между собой и ее матерью. Если ему нужно будет что-то сказать Блейз, он сделает это сам.

После завтрака Блейз вернулась к себе в кабинет и провела там весь день, занимаясь делами. Салима и Бекки отправились на очередную вылазку в город. Ближе к вечеру, когда они все собрались за ужином, вид у Блейз был усталый. Она весь день терзалась сомнениями, но так и не сделала выбор. Она отправилась спать, но уснуть не смогла. Она лежала в постели, глядя на луну и думая о тех мгновениях, когда Саймон лежал с ней рядом, о тех мгновениях, когда им было так хорошо вместе.

Наконец ее охватило удивительное умиротворение, и она уснула с надеждой, что, проснувшись утром, будет знать, что ей делать.

А затем, совершенно беспричинно, Блейз проснулась посреди ночи. Луна по-прежнему ярко светила в окно. До того момента, как зазвонит будильник, оставалось еще два часа. Внезапно Блейз почудилось, что некий голос четко и ясно шепнул ей в ухо:

– Это дар.

Причем так громко, как будто его невидимый обладатель находился здесь же, в этой комнате.

– Это дар, – повторила Блейз и, вспомнив Саймона в этой постели, снова уснула. Она приняла решение.

Глава 16

На следующей неделе Блейз предстоял рекомендованный врачом генетический тест – исследование хорионических ворсинок. Она отправилась в лабораторию одна. Исследование было инвазивным и сопряжено с небольшим риском выкидыша, но, по крайней мере, она будет точно знать, что плод не имеет генетических дефектов. Кстати, заодно ей могли сообщить и пол будущего ребенка. Она сказала врачам, что хотела бы это знать. Правда, ее предупредили, что результаты будут известны лишь через три-четыре недели. От волнения она не находила себе места. Теперь, когда решение было принято, она надеялась, что все будет хорошо. Ребенок ожидался на свет первого октября. Салиме она сообщит о прибавлении в их семье, когда станет заметен живот. Пока же, на третьем месяце, он еще не заметен. Блейз по-прежнему стройна и в хорошей форме. И намерена как можно дольше скрывать беременность от коллег. Нет, конечно, они наверняка придут в восторг, когда узнают правду. Но в ее намерения не входит брать длительный отпуск. Можно обойтись и коротким, как когда-то с Салимой. Не хочется терять драгоценное время. На ней висит еще столько проектов, которые нужно закончить, и, если она уйдет с работы на долгое время, вместо нее их завершит кто-то другой.

Блейз все еще привыкала к тому, что у нее будет ребенок. Сказать по правде, она была потрясена. Через неделю после генетического теста она улетела в Южную Африку, а оттуда – в Лондон, где присутствовала в качестве гостьи на бракосочетании одного из членов королевской семьи. В Нью-Йорк Блейз вернулась через десять дней, привезя с собой массу историй, которыми ей не терпелось поделиться с Салимой и Бекки. Пока срок беременности был небольшой, Блейз продолжала вести обычную, насыщенную делами жизнь.

– Вы знакомы со столькими знаменитостями! – воскликнула Бекки. Она все еще смотрела на Блейз снизу вверх, как на недосягаемое божество.

– Подумаешь, – усмехнулась Салима. – Все равно она «зависает» с нами.

И словно в подтверждение правоты ее слов, в тот вечер они все вместе отправились в боулинг, где отлично провели время.

Салима заявила, что ей положен гандикап. На что Блейз возразила, что будь она зрячей, то играла бы ничуть не лучше.

– Зато ты не умеешь готовить! – поддразнила мать Салиму. – Кстати, Бекки тоже.

– А вот и неправда. На прошлой неделе я наконец сумела приготовить суфле.

Это блюдо превратилось для Бекки в навязчивую идею. В испытание огнем и каленым железом. В обряд инициации. И Бекки его прошла.

– Да. Благодаря Саймону, этакое коллективное творчество, – не унималась Салима. Впрочем, Бекки следует воздать должное. Суфле и впрямь удалось на славу.

– Главное, что у меня все получилось, – победоносно заявила Бекки.

Блейз она нравилась все больше и больше, так же как и Салиме. А еще Блейз пыталась не замечать, как начинает трепетать ее сердце, стоит дочери упомянуть Саймона. Блейз догадывалась, что они не теряют связи даже после того, как он полностью исчез из ее жизни – не считая ребенка, что обосновался в ее чреве. Она намеревалась признаться Салиме, что его отец – Саймон. Но кроме Салимы, никому. Ах да, еще самому Саймону, когда малыш появится на свет. Однако внимание прессы к «интересному» положению Блейз должно быть минимальным. Хочется надеяться, что на работе пока ни о чем не догадываются, а если и догадаются, то не раньше мая – июня. Врач сказал ей, что она может ездить в командировки до августа. А поскольку в утренней передаче она сидит за столом, то зрители вообще ничего не поймут до самого рождения ребенка.

Надо сказать, что дел на нее свалилась целая лавина. Салима, не зная ни минуты отдыха, готовилась к выступлению, которое состоится в мае. Прослушивание в Джуллиардовской школе уже состоялось, пока Блейз была Лондоне. Салима надеялась к маю – июню получить ответ. Она страстно мечтала поступить в знаменитую школу, расположенную в Линкольн-Центре. Здесь на каждого преподавателя приходилось лишь три студента. Классы были небольшими, преподаватели – высочайшего уровня, а главное, сюда принимали студентов с физическими недостатками.