Идеальные

– Да, верно, но я езжу в Рейкьявик, чтобы повидаться со своей девушкой, так часто, как только могу. Она терапевт. Здесь, в горах, ей делать особо нечего, – добавил он добродушно.

Селеста отвернулась, но только после того, как подсмотрела реакцию Марго. Та надула свои пухлые губки с нескрываемым разочарованием. Селеста подумала об Алабаме: та непременно сочла бы это забавным. И они вместе посмеялись бы поздней над Марго (хотя Селеста почувствовала бы себя при этом чуточку злобной).

Она встревоженно огляделась по сторонам в поисках подруги. Во время спуска с ледника и потом, в автобусе, по дороге к офису, Алабама снова притихла. Подруга уставилась в окно, так приблизив лицо к стеклу, что, когда автобус подпрыгнул на большой рытвине, она стукнулась об него лбом.

Селеста заметила голову Алабамы за другой женщиной в маленьком помещении. Волосы подруги завились в шлеме, создав ауру легкого статического электричества, светившуюся там, куда попадал слабый свет над ее головой.

Подходя к Алабаме, Селеста услышала окончание ее разговора с бородатым проводником Томом. Его голос был настолько звучным, что старые доски под ним, казалось, слегка подрагивали, когда Том говорил.

– Каждое утро, кроме воскресений, – прогремел он радостно. – Утреннее восхождение начинается ровно в девять часов.

– Значит, и завтра оно состоится, так? – спросила Алабама, все еще держа в руках кошки.

Подойдя еще ближе, Селеста заметила, что большой палец подруги нежно ласкал один из стальных зубьев.

– Да. А что? Хотите еще раз пойти на ледник? – поинтересовался Том со смешком, от которого кончик его бороды зашелся мелкой дрожью.

Селеста остановилась сбоку от подруги в тот самый момент, когда Алабама помотала в отрицании головой.

– О чем вы там? – полюбопытствовала Селеста чуть позже, уже на парковке.

Они находились достаточно далеко от остальных инфлюенсеров, чтобы никто из них не услышал их разговор, но Селеста все равно понизила голос.

– Что «мы там»? – буркнула Алабама, шедшая впереди.

– Вы беседовали с Томом о чем-то. – Селеста ускорила шаг, чтобы поравняться с подругой.

– А-а, – протянула Алабама, обходя машину.

Селеста ждала, что подруга разовьет односложный ответ, но так и не дождалась. Остановившись со стороны пассажирского места, Алабама протянула руку к дверце и резко дернула ручку – раз, потом еще раз. Хотя понятно было, что дверца еще заблокирована.

Нахмурившись, Селеста попыталась считать лицо подруги.

– Ал, ты уверена, что с тобой все в порядке?

Алабама встретилась с ней взглядом. Лишь ее голова виднелась над крышей «Тауруса» – под нимбом из мелких кудряшек, которые она еще не уложила. Алабама пару секунд смотрела Селесте прямо в глаза, словно ожидала, что та переведет непонятный вопрос, который только что задала. Выражением лица она напомнила Беллу, от чего Селесте лучше не стало.

Внезапный порыв ветра слегка сотряс автомобиль. Металлический корпус заскрипел, заколыхавшись туда-сюда, пока снова не замер. Подруги посмотрели друг на друга поверх крыши, а потом – неожиданно – лицо Алабамы расплылось в улыбке:

– Я в полном порядке, Си-Си. Я чувствую себя хорошо. Я чувствую себя так, как будто у меня в голове все встало на свои места, понимаешь?

Селеста вздрогнула, вспомнив лицо Алабамы на горном склоне, искривившееся в такой же широкой, бесстыдно-наглой ухмылке. «А вы храбрая, – сказал ей Том, когда поднял ее из расщелины. – Немногие девушки отважатся пойти на то, что сделали вы».

Это было абсолютно сексистское высказывание, и несколько секунд ошеломленная Алабама смотрела на проводника с изумлением – понятным для человека, который только что погрузился в ледовую пучину и вынырнул из нее. Но затем ее лицо стало преображаться: сначала медленно, а потом – почти мгновенно. Алабама посмотрела Тому прямо в глаза и заулыбалась, как будто в ней что-то щелкнуло.

А сейчас она снова перевела взгляд на дверцу. Ветер взъерошил ей волосы, взметнув ввысь детские кудряшки. Алабама схватилась за ручку и начала ее дергать – теперь уже более быстрыми и нетерпеливыми рывками. Хотя дверца оставалась заблокированной.

По дороге к мини-гостинице они почти не разговаривали. Большую часть пути Алабама пялилась в окошко и проверяла, ловит ли ее мобильник (связь устанавливалась не дольше чем на минуту или две). А Селеста, вцепившись руками в руль, покусывала щеку, пока та не заболела. «Может, позвонить Луи, спросить его мнение?» – подумалось ей. Но как изложить мужу суть дела? Луи не знал о том, что рассказал ей Генри об Алабаме, и Селеста не испытывала желания пересказывать тот разговор. Да даже если бы она и рассказала все Луи, что бы это дало? Селеста почти услышала его ответ. «Раз Генри сказал, что она в порядке, значит, так и есть», – сказал бы муж, наверное, пожав плечами.

Когда их маленький автомобиль, наконец, с ворчливым рокотом поднялся на холм в Вик, Селеста свела все свои варианты к одному: ей надо связаться с Генри. Точнее, ей не хотелось с ним связываться, но другого выбора она не видела.

Алабама не попросилась в душ первой по возращении. Она попросту решила, что пойдет туда первой. Селеста не стала возражать – ведь комната оказалась на время в ее распоряжении. Небо за окном все еще оставалось таким же ясным и безоблачным, как и утром, когда они отправились в поход. Но зато поднялся ветер, заявлявший о себе повторяющимся стуком чего-то легкого, но раздражающе настойчивого по окну их спальни.

Как только Алабама вышла со своими банными принадлежностями, Селеста вытащила телефон, готовая набить текст. Но прошло пять минут, а курсор так и мигал в пустом поле для сообщения. Тревогу за подругу Селеста ощущала так же реально, как и свое сердцебиение. Но она так и не смогла сформулировать Генри проблему – смутное чувство, что что-то не так.

Поразмыслив, Селеста решила начать со странной ухмылки Алабамы. Описать ее словами было трудно, но, по крайней мере, это было кое-что конкретное, за что она могла ухватиться – кое-что реальное, что она видела своими собственными глазами. Селеста рассказала Генри сначала о ней, а потом о непонятной реакции подруги на беременность Холли.

Когда послание отправилось в киберпространство, Селеста поднесла мобильник к груди и закрыла глаза. Какой ответ она хотела получить от Генри? Что ей в действительности было нужно? Чтобы он дал совет? Или чтобы подтвердил, что для беспокойства есть основания? Селеста этого не знала.

Она подумала о Белле. Там, дома, в Чикаго. Интересно, она бы испытала удовлетворение, если бы с дочкой тоже оказалось что-то не так? Если бы учительница или врач подтвердили, что Селеста не сумасшедшая, что она права? Не сумев ответить на этот вопрос, Селеста почувствовала себя так, словно в чем-то уже подвела свою дочь.