Идеальный круиз

Как сказал гид, на ее месте раньше стоял дворец, но его разрушило землетрясение. Площадь напоминала огромную бальную залу во дворце великанов, потолок которой выкрашен небесной лазурью, а вместо одной из стен выход к сверкающей под солнцем реке.

Особо отчаянные спустились к реке на узкую песчаную полоску и расположились позагорать. Прямо в городской черте!

А мы отправились осматривать саму площадь, и пока Славка носился и орал, слушая, как голос эхом отражается от строгих и величественных зданий, я не знаю, что на меня нашло, но присела перед Джеймсом в реверансе.

– Не пригласите даму на танец? – и, кокетливо склонив голову, посмотрела на него из-под ресниц.

– С удовольствием, – заложив одну руку за спину, как и положено кавалеру, он поклонился и предложил мне другую.

На меня словно нашло какое-то помешательство. Не было ни смущения, ни стеснения. Я чувствовала себя необычайно раскованно, словно танцевать посреди городской площади – самое обычное дело.

Джеймс, будто завсегдатай великосветских балов, уверенно держал меня за спину и вел. Мы кружились под палящим солнцем, словно в сиянии множества свечей. Плеск волн о каменный берег и шорох крыльев взлетающих голубей – стал нашей музыкой, а свежий запах реки – благовониями.

Забыв обо всем, я таяла в надежных объятиях партнера, словно укрытая от всех неприятностей и невзгод.

Желающих последовать нашему примеру не оказалось, только Славка, как обычно бесился, больше всего напоминая сбежавшую из зоопарка обезьяну, а Татьяна недовольно топталась у монумента, в конце концов отправившись к реке.

Славке надоело скакать в одиночку, и он раз за разом предпринимал попытки втиснуться между мной и Джеймсом, будто мы были его родителями, при этом усердно оттаптывая мне ноги, пока ремешки сандалий не начали трещать.

Ну что за ребенок! Еще не хватало, чтобы и они пали жертвой его неуемной энергии.

День 3. Алфама

Отказавшись от ресторанов, мы снова погрузились в микроавтобус, и он повез нас в единственный, уцелевший после землетрясения исторический район – Алфама.

Невероятно живописный, с желто-оранжевыми домами под красными крышами, он выглядел нарядно и празднично на фоне современного каменного города. Узкие улочки, больше напоминающие бесконечные лестницы, извивались между теснящимися на горных уступах зданиями.

Планировка и атмосфера этой части Лиссабона очень напоминала кадр из «Бриллиантовой руки». Я постоянно ждала, когда подходящий по типажу Джеймс, упадет перед очередным нарядным домом и скажет: «Черт побери!» А из приоткрытой двери покажется колоритный смуглый и усатый контрабандист. Или из-за угла выплывет местная жрица любви в ярком обтягивающем платье и непременно с цветком в волосах. Любовь Димки к советским комедиям и бесконечное их пересматривание нагнали меня в самом неожиданном месте.

Я рассматривала пестрые стены, выложенные в мавританском стиле мозаичной плиткой, нависшие прямо над головой балкончики, свешивающие с них плети цветов, когда за спиной раздался пронзительный звон. Дернув за руку, Джеймс буквально вытащил меня из-под колес трамвая.

– Славка! – крикнула я, увидев, как пацан, словно в классики, прыгает по брусчатке мостовой, и бросилась к нему, пока не накрыла лязгающая железная коробка.

Горе-мамаша, конечно же ничего не видела и увлеченно беседовала с гидом. Удивительно, как у нее ребенок не утонул или не расшибся еще раньше.

Разумеется, этого не могло не случиться – нога подвернулась на стыке брусчатки, покалеченные Славкой ремешки треснули и окончательно порвались. Не чувствуя боли в подвернутой щиколотке, я схватился сорванца поперек живота и выдернула из-под самого носа трамвая, напоследок увидев побелевшее от испуга лицо водителя.

Оглушительный скрежет и плач испуганного Славки раздались одновременно, только тогда безголовая Танечка соизволила обратить внимание на своего ребенка, а я без сил опустилась прямо на узкий тротуар.

– Что случилось? – переполошился гид. Интересно, у него есть какая-то ответственность, если его туристы пострадают во время экскурсии.

– Ты цел? Не поранился? – очень вовремя тормошила Танечка свое чадо.

– Сумасшедшая, – ворчал Джеймс, осматривая мою ногу. – Тут болит? – нажал на щиколотку, я только охнула, а он недовольно поморщился.

Блин, ну точно «Бриллиантовая рука», только в роли неудачливого контрабандиста я сама и упала не около дома сообщников. Не везет, так уж во всем.

– Что-то тебе с обувью прямо не везет, – Джеймс снял с меня остатки сандалии – выдранные ремешки болтались грустными обрывками.

– У вас все в порядке? – удостоверившись, что Славка жив и здоров, только испуган, гид подошел к нам.

– Кажется, потянула ногу, – ответил Джеймс. – И порвала обувь.

– Тут много кафе. Предлагаю посидеть, заесть или запить стресс, заодно подумаем, что делать с обувью, – предложил душка-гид.

Джеймс, даже не спрашивая моего мнения, сразу же подхватил на руки и пошел следом за провожатым, а за ним плелась недовольная Танечка и мрачные Азат с Загидом. Неужели приревновали к Джеймсу? А нечего было клювами щелкать и обхаживать Танечку. Кто не успел взять меня на руки, тот опоздал. Чувствуя себя невероятно ценным трофеем, я обняла Джеймса за шею и прижалась.

Вскоре мы оказались на небольшой, уставленной столиками площадке, а сверху, протягиваясь от дома к дому, от окна к окну, пересекались яркие цветочные гирлянды.

Не успели мы разместиться за столиком, как сразу же появился довольно плотный официант или же это был хозяин с потертой книжечкой меню.

Я выбрала традиционное блюдо из трески и жареной картошки, Джеймс заказал рис, тушеный с морепродуктами, а Танечка и Славка предпочли соленые корзиночки с заварным кремом. Взрослые заказали сладкий портвейн, а Славке – молочный коктейль.

Азат с Загидом, отказавшись от еды, видимо решили тоже принять деятельное участие в решении моих проблем.

– Мы неплохо знаем этот район. Пока едите, отремонтируем сандалии.

Подхватили испорченную обувку и, раньше, чем успела что-то сказать, исчезли.

Надо было видеть, как обрадовался гид. Очевидно, что возиться с проблемной туристкой ему совсем не хотелось. А вот реакция Джеймса опять показалась очень странной. Он провожал арабов таким жадным взглядом, словно больше всего на свете хотел составить им компанию.