Идеальный обман

Ветер усиливается, раздувая паруса и заглушая наш разговор, поэтому Алек подсаживается ближе, заняв место Хадсона.

— Тебе нравится ходить под парусом? — спрашиваю я.

Он поджимает губы и медлит с ответом, а затем качает головой.

— Даже не представляешь, как меня укачивает на этих штуках, но раз в год можно и потерпеть.

— Как любезно с твоей стороны.

Алек ухмыляется, отчего на его лице появляются ямочки, и я не могу не представить нашего ребенка точно с такими же.

— Стараюсь. — Он пожимает плечами, затем снимает очки со своего воротника и надевает их.

Взглянув на Хадсона, я замечаю, что он периодически бросает на нас взгляд.

— Как думаешь, мы долго пробудем в море? — спрашиваю я.

— Весь гребаный день, — встревает Одрина, лизнув указательный палец, а затем перелистнув страницу своего журнала.

— Большую часть дня, — отвечает Алек. — Это не так уж и плохо. Можешь позагорать или что-то в этом роде. День закончится раньше, чем ты заметишь.

— Я не тороплюсь, мне просто интересно, — говорю я. — На самом деле, я очень рада. Для меня это в новинку.

— Твоя радость испарится к вечеру, — говорит он. — Поверь мне.

— Возможно, — Я пожимаю плечами. — А может, и нет.

— Мы здесь, мы здесь, — кричит Хелена, махая рукой, пока рюши ее купальника развиваются на ветру. Сибил следует позади нее, неся в руках большую брезентовую сумку, наполненную едой и напитками.

Хадсон снова поглядывает на нас. Не улыбаясь. Закончив завязывать свой канат, он возвращается ко мне и берет за руку. Если бы я не знала его лучше, решила бы, что он ревнует.

Достав телефон из кармана, Алек начинает постукивать пальцем по экрану.

— Никаких телефонов, — говорит Одрина. — Мы в отпуске.

Алек фыркает, игнорируя ее.

— Что может быть важнее своей сестры, лучшего друга и его чудесной невесты? — Она делает ударение на слове «чудесной», и я бросаю на нее взгляд, так как моя кровь начинает закипать. Ей повезло, что мы здесь не одни, а я слишком воспитана, чтобы устраивать сцены.

— Я проверяю свой рейс, — говорит Алек, пролистывая экран.

— Куда ты направляешься? — спрашиваю я.

— В Гонконг, — отвечает он. — Я уезжаю через два дня.

— Ты не останешься на целый месяц, как все остальные?

Мое сердце начинает усилено биться, и я говорю слишком быстро. Это не хорошо. Мне казалось, у меня будет больше времени побыть с ним… больше времени, прежде чем я все ему расскажу.

— Нет, нет. — Он смеется. — Не останусь. Мне нужно работать в отличие… от пяти-восьми человек на этой яхте.

— О. — Мое горло сжимается, и я мысленно составляю список всего, что мне нужно сделать и сказать, прежде чем он уедет. И, что более важно, я не знаю, когда или как смогу остаться с ним наедине в последующие дни. — Как долго ты пробудешь в Гонконге?

Он блокирует экран, прежде чем убрать телефон обратно в карман.

— Пять, возможно, шесть месяцев, — отвечает он. — Как пойдет. Может, меньше, может, дольше. Хотя я планирую пробыть там шесть месяцев.

Я рожу через семь.

— Значит, ты пробудешь там все время или в какой-то момент вернешься домой? — спрашиваю я.

— Мари, к чему все эти вопросы? — Хадсон сжимает мою руку и смеется.

— Просто поддерживаю разговор, — оправдываюсь я, прочищая горло. Кровь приливает к моему лицу, когда я понимаю, каким странным мог показаться мой допрос Хадсону. Но от паники мысли так быстро вертелись в моей голове, что у меня не было времени подумать, как это может выглядеть со стороны.

— Всё в порядке, — говорит Алек. — Время от времени я могу возвращаться домой, но не люблю этого делать. Мне нравится погружаться в культуру и работать как можно больше, пока не завершу свое дело. Чем быстрее я завершу работу, тем быстрее смогу приступить к следующей.

— Мой предприимчивый братец. — Слова Одрины полны сарказма. Она закрывает журнал и отодвигает его в сторону. — Гордость и радость мамочки и папочки.

Песочные волосы Алека развеваются на ветру, когда яхта начинает двигаться, и он обхватывает руками свои загорелые ноги. Он привлекательный. Хорошо образован, полагаю. Работящий. И предприимчивый. Я как будто выиграла генетическую лотерею в банке спермы.

— Алек, мне нужно, чтобы ты ослабил паруса, — кричит Дюк сквозь ветер, и Алек повинуется.

Хадсон обнимает меня, когда яхта кренится. Мне бы хотелось наслаждаться ветром и запахом морского воздуха, но я могу думать лишь о том, как застать Алека одного до среды.

Мне нужна лишь минута его времени.

А затем остается только надеяться и молиться, чтобы он не сбежал и не рассказал все Хадсону, прежде чем я сама это сделаю.

Черт.

Глава 26

Хадсон

В понедельник вечером я сажусь на край кровати Мари, пока она готовится ко сну.

— Сегодня ты весь день интересовалась Алеком.

Она смотрит на мое отражение в зеркале и смеется.

— К чему ты ведешь?

— Казалось, будто ты восхищалась каждым его словом или действием. — Я откидываюсь назад, закинув руки за голову, и устремляю взгляд на окрашенные в ореховый цвет балки, контрастирующие со сводчатым потолком. — Он не так уж очарователен, поверь мне.

— Кажется, я слышу в твоем голосе нотки ревности.

Ага.

Весь день я чертовски ревновал ее, а мне это не свойственно.

— Я никогда не ревную, — говорю я. — Но сегодня… да… увидев, как ты увлечена Алеком… со мной что-то произошло.

Мари подходит к кровати, забирается на нее и ложится рядом со мной. Повернувшись на бок, она подпирает рукой подбородок и улыбается.

— Как мило, — говорит она. — Думаешь, я запала на Алека?

Она ищет мой взгляд, и я медлю.

— Запала? Как школьница?

— Мне кажется, ты так думаешь. — Мари кусает нижнюю губу.

— Что с того, что я так думаю?

Она закатывает глаза.

— Ну, конечно. Тебя это не должно волновать.

— Ты права. Не должно, — соглашаюсь я. — Но меня волнует.

— Тогда перестань об этом думать.

— Это не так просто. — Я отвожу взгляд и делаю глубокий вдох. — Мне нравится проводить с тобой время, Мари. Я думал, это будет похоже на работу, рутину. Но это не так. С тобой мне легко. У меня никогда ни с кем такого не было.