Идеальный шпион

Лента с одной из серых катушек перемоталась на другую.

Мгновение они слушают беспорядочный писк морзянки. Вдруг писк прекращается.

— Эй, — тихонько проговорил Лоример.

— Прокрутите опять, — предложил Бразерхуд.

— Что случилось? — спросила Кейт.

Связисты опять перемотали катушки и включили аппарат. Морзянка возобновилась и прекратилась точно на том же месте.

— Может быть, что-то не в порядке у передающей стороны? — спросил Лоример.

— Разумеется, — сказал Франкель. — Может быть, у них там что-то с пленкой, может быть, атмосферные помехи. Через минуту он возобновит передачу. Ничего страшного.

Более рослый из двух парней-связистов стянул с себя наушники.

— Ничего, если мы сейчас расшифруем, мистер Франкель? — спросил он. — Иной раз, если что-то не в порядке, они предупреждают об этом в сообщении.

По кивку Франкеля он переместил катушку на другой аппарат в дальнем углу помещения. И тут же раздался стрекот принтера. Найджел и Лоример быстро придвинулись к возвышению связистов. Принтер замолк. Хозяйским жестом Найджел вырвал листок и поднес его Лоримеру, чтобы с ним вместе прочесть сообщение. Но Бразерхуд уже двинулся по проходу. Взобравшись на эстраду, он выхватил сообщение из их рук.

— Джек, не надо, — еле слышно проговорила Кейт.

— Что не надо? — вдруг окрысился на нее Бразерхуд. — Не надо заботиться о собственных агентах? Что именно «не надо»?

— Распорядитесь напечатать еще одну копию, ладно, Франкель? — примирительным тоном сказал Найджел. — Тогда мы сможем все знакомиться с материалами, не толкаясь.

Бразерхуд держал перед собой листок. Найджел и Лоример, покорно пристроившись по бокам от него, читали сообщение, заглядывая ему через плечо.

— Обычное сообщение спецслужбы, — объявил Найджел. — Касается перемещения ракет на советской базе в горном районе к северу от Пльзеня. Ссылка на источник — сообщение Мирабо, поступившее десять Дней назад. Мирабо в свою очередь ссылается на своего дружка из рядов советских вооруженных сил, выступающего под кодовым именем Лео, — в прошлом, помнится, он неплохо поработал на нас. Буквально сообщение звучит так: «Источник Талейран подтверждает, что ракетоносители покидают…» Сообщение обрывается на полуслове. Видимо, что-то у них произошло. Если только, как вы говорите, это не атмосферные помехи.

— Передайте им, — не дослушав его, быстро начал отдавать распоряжения Франкель, обращаясь к рослому связисту. — Передайте следующее: «Звук искажен». Сообщите, пусть перепишут. Сообщите незамедлительно, если не могут передать сейчас, то мы подождем здесь, пока они смогут. Передайте, что мы приказываем сделать перекличку всех агентов сети. У вас есть для этого готовый текст или вам написать?

— Да передайте им хоть что угодно! — гаркнул вдруг Бразерхуд. — И перестаньте реветь все! Никто не пострадал.

Засунув руки в карманы плаща, он двинулся по проходу. Найджел и Лоример все еще находились на возвышении. Два хориста, держащие перед собой текст гимна. Браммел стоически на покидал своего места в зале. Кейт не сводила с него взгляда, но во взгляде этом не было и следа стоицизма.

— Можете предложить им сделать перекличку, или вновь переписать сообщение, или свернуть все свое хозяйство, или броситься в речку и утопиться, — сказал Бразерхуд. — Все это не имеет уже ни малейшего значения.

— Бедняга, — сказал Найджел, обращаясь к Лоримеру. — Это ведь его ребята. Не выдержал напряжения.

— Никакие это не «мои ребята», и никогда они не были моими. Можете забрать их себе.

Бразерхуд огляделся, ища кого-нибудь, кто еще сохранял здравый смысл.

— Франкель, скажи мне, ради Бога. И ты, Лоример. Когда наша служба ловит агента другой спецслужбы, если в наши дни мы еще не разучились это делать, как мы поступаем? Если агент не хочет выходить из игры, мы запускаем его туда опять. Если такого желания у него нет, мы отправляем его в кутузку. Что изменилось? Не вижу разницы!

— И следовательно? — спросил Найджел, подыгрывая ему.

— Если мы опять запускаем его в игру, мы делаем это так быстро и незаметно, как только можем. Почему? Потому что мы хотим, чтобы противник думал, что ничего не изменилось. Мы хотим, чтобы все было шито-крыто. Мы не прячем его автомобиля, не запираем его дом. Мы не допустим, чтобы он, или его дочь, или еще кто-нибудь исчезли, растворились в пространстве. Мы не оставляем невостребованными деньги и инструкции, не выдумываем глупых историй о том, что кто-то отравился грибами. И не оглушаем радистов прямо в середине их сообщения. Это уж дело последнее. За исключением одного случая.

— Я что-то не понимаю тебя, Джек, старина, — сказал Найджел, которого Бразерхуд намеренно игнорировал. — И по-моему, никто не понимает. Мне кажется, ты очень расстроен, что естественно, и потому говоришь, прости меня, несколько туманно.

— За исключением какого случая, Джек? — спросил Франкель.

— Случая, когда мы хотим, чтобы противник считал, будто сеть его нами раскрыта.

— Но зачем такое может понадобиться, Джек? — с искренним недоумением спросил Франкель. — Объясни нам. Пожалуйста, объясни.

— А может быть, отложить объяснение до другого раза? — сказал Найджел.

— Этой чертовой сети никогда и не было. Они купили ее с потрохами еще бог знает когда. Они платили актерам, писали сценарий для них. Они купили Пима и — еще немножко — купили бы меня. И вас всех здесь они тоже купили. Вы только сами еще этого не поняли.

— Но зачем тогда им вообще было трудиться что-то передавать? — возразил Франкель. — Зачем инсценировать исчезновение агентов?

— Затем, старина, что они хотели заставить нас думать, будто они нашли Пима, в то время как на самом деле ничего подобного. Это единственное, что они могли нам соврать. Им надо было, чтобы мы протрубили конец охоты и вернулись домой к своему чаю с бутербродами. А разыскивать его они желают сами. Таковы благоприятные новости сегодняшнего часа. Пим все еще в бегах, и им он нужен не меньше нашего.

Они глядели, как, повернувшись, он шел по проходу к обитой войлоком двери, как отпирал замки. «Бедный старина Джек, — начали они шушукаться, когда зажегся свет. — Вся жизнь насмарку! Потерял всех своих ребят и не может заставить себя посмотреть правде в глаза. Ужасно видеть его в таком состоянии!» Лишь один Франкель, казалось, не испытал облегчения, когда Бразерхуд ушел.

— Ты уже отдал распоряжение переписать? — спросил Найджел.

— Сию минуту отдам, — отозвался Франкель.

— Вот и молодец, — сказал из партера Бо.

В коридоре Бразерхуд остановился, чтобы закурить сигарету. Дверь открылась и вновь закрылась. Это была Кейт.

— Не могу больше, — сказала она. — Безумие какое-то!

— Что до безумия, то вскоре его станет куда больше, — отрезал Бразерхуд, он был все еще сердит. — Это еще цветочки!

* * *

Опять наступила ночь, и Мэри за весь день умудрилась не выброситься из окна верхнего этажа и не исписать стены столовой непристойностями. Она сидела на кровати все еще почти трезвая и поглядывала то на книгу, то на телефон. У телефона появился второй провод. Провод этот вел к серой коробке и по виду словно там кончался. «Это уже что-то новенькое, — думала она. — В мое время подобных штучек не было». Щедро плеснув себе в стакан виски, она поставила стакан на стол, чтобы он был в пределах досягаемости. Вот он, черт тебя дери. Хочешь выпить — пей. А не хочешь — пусть стоит, где стоит, пропади он пропадом! Она была одета. Предполагалось, что у нее головная боль, но головная боль была выдуманным предлогом, чтобы вырваться из общества Фергюса и Джорджи, обращавшимися с ней теперь с почтительностью тюремных надзирателей, накануне ее казни через повешение. «Как насчет того, чтобы сразиться в такую увлекательную игру, как „Скрэббл“, Мэри? Вы не настроены? Ну ничего, ничего, конечно, не надо. Этот пастуший пирог — просто вкуснятина, правда, Джорджи? Такой потрясающий пастуший пирог я ел только в детстве у няни. Наверное, все дело в заморозке, правда? Он как бы доходит в заморозке, может такое быть, а?» В одиннадцать вечера, вся кипя от внутреннего негодования, она покинула их, предоставив им заниматься своим вечерним туалетом, а сама пошла к себе, к книге и к присланной вместе с ней сопроводительной записке. Отливная бумага, серебристая кромка — на таких карточках шлют поздравления с годовщиной свадьбы. Бумага на конверте тоже отливная. Гнусного вида херувим трубит в трубу, в левом углу.