Идеальный выбор

Сейчас она выглядела очаровательно, одетая в платье в стиле ампир, подхваченном, согласно моде, широкой лентой под самой грудью. Волосы завязаны на затылке обычной ленточкой и чудесным золотым потоком падают на одно плечо.

Себастьян почувствовал приступ желания, такой сильный, что его можно было бы сравнить с чувством острого голода. У него задрожали пальцы. Ему неудержимо захотелось подойти к Девон и коснуться ее шеи сзади, зарыться рукой в золотые волосы и ощутить, как она вздрогнет от неожиданности.

Он совсем близко подошел к ней, опустил голову и руки, крепко сцепив пальцы.

– Девон? – отчего-то неуверенным голосом произнес он ее имя.

Ответа не последовало.

Себастьян смотрел и не верил своим глазам.

– Девон, – повторил он, – вы плачете?

Она повернулась к нему спиной, очерченной такими нежными, стройными линиями.

Ни о чем не думая и не говоря ни слова, Себастьян заключил ее в свои объятия.

Псина тотчас вскочила.

– Ну-ка попробуй укуси меня, Бестия, – прошипел он. – А я укушу тебя, вот увидишь.

Бестия села.

В следующее мгновение Девон тесно прижалась к Себастьяну, и они почти свалились в просторные глубины его любимого кресла. Себастьян пристально всмотрелся в лицо женщины, которую сжимал в объятиях.

– Вы и прошлой ночью плакали, правда?

– Не-ет, – всхлипнула она.

Себастьян вздохнул.

– Девон, я совершенно не выношу плачущих женщин.

– Я… не… плачу…

Но она плакала. Узкие плечи вздрагивали. Девон просто исходила слезами.

Лихорадочно обдумывая, чем бы ее утешить, он не придумал ничего лучшего, чем сказать:

– Вам приятно будет узнать, что я пригласил для вас модистку. Она приедет завтра ровно в десять часов утра.

– Модистку?!

– Да. Портниху.

Слезы снова полились у нее из глаз. Покатились по щекам мерцающие слезинки, при виде которых у Себастьяна защемило сердце. Да что такое, дьявол его побери, он сделал? До сих пор ему не встречалась ни одна женщина, которую не привел бы в поэтический восторг вид нового платья.

По правде говоря, он вообще не встречал женщин, похожих на Девон.

Вытянув свои, длинные ноги, Себастьян снова вздохнул.

– Девон, сделайте одолжение, скажите мне: в чем дело?

Холодный маленький носик уткнулся в кружевной галстук у него на шее. Девон глотала слезы, изо всех сил стараясь их унять.

– Девон, вы должны сказать мне, что с вами.

При всей мягкости и даже нежности голоса это был приказ.

Никакого ответа. Что это, упрямство? Обида?

– Девон, – повторил он уже более строго.

– Господи, – пробормотала она сквозь прерывистые всхлипы, – какой же вы приставала!

– Я предпочитаю думать, что это настойчивость, но вас это раздражает, я понимаю.

– Это верно! Но… вы не оставите меня одну, если я скажу вам? Не бросите?

– Нет, – просто ответил он. – Ну, теперь рассказывайте, что вас угнетает.

Горячие слезы уже успели промочить туго накрахмаленную рубашку Себастьяна.

– Я… не уверена, что… могу объяснить.

– Попробуйте.

– Это просто… ох, все кажется таким неправильным. Я хочу сказать, посмотрите на меня. Я живу в большом доме в Мейфэре, в самом лучшем месте города. Мейфэр! Только подумать… Ко мне явится портниха… портниха! А что я сделала, чтобы это заслужить? Ведь я… – Голос ее предательски дрогнул. – Я убила человека. Убила Фредди.

Он крепче прижал ее к себе – так близко, что от его дыхания шевелились тонкие волоски у нее на виске.

– Послушайте, Девон. Вы сделали то, что должны были сделать, чтобы остаться в живых. Иначе Фредди убил бы вас.

– Я понимаю. Понимаю. – Слезы продолжали течь по ее щекам. – Но что-то мне подсказывает, что я не заслуживаю такого обращения. А тут еще вы…

– Я?! – Себастьян даже отшатнулся.

– Да! – прорыдала она. – Почему вы так поступаете? Почему вы такой щедрый? Ведь я здесь чужая. Вы даже не знаете меня. И я вам даже не нравлюсь.

– Это неправда, – возразил он.

– Правда. Я знаю, что вы обо мне думаете. И если вы хотите, чтобы я отсюда ушла…

– Я вовсе не хочу, чтобы вы отсюда уходили. Я хочу вам помочь. И вы не вернетесь в Сент-Джайлз. Я этого не позволю.

В последнем он теперь был твердо уверен.

– Я не хочу быть для вас обузой.

– Девон, прошу вас, не спорьте со мной.

– А я прошу вас не обращаться со мной подобным образом. Вы ничего не можете мне запретить. И не можете указывать, что мне делать.

Себастьян крепко сжал губы, чтобы не взорваться. Да, это упрямство, и еще какое!

– Вы слышите, Себастьян? Я не хочу быть обузой.

– А вы меня слышите? Девон, вы не обуза. Повторяю: вы не обуза.

Последние три слова он произнес с подчеркнутой выразительностью.

– Тогда позвольте мне зарабатывать свой хлеб. – Слезы у нее на щеках вроде бы начали высыхать. Девон подняла голову и посмотрела на Себастьяна с самым серьезным видом. – Я уже думала об этом, Себастьян. Позвольте мне помогать Танзи или еще кому-то из горничных. Могла бы я помочь и на кухне.

– Этого не будет! – прорычал Себастьян.

– Почему? Я же занималась этим раньше.

– Девон, больше вы этим заниматься не будете. Я не намерен превращать вас в прислугу.

– Я не хочу жить из милости.

Я вам этого и не предлагаю. Я предлагаю помощь там, где есть в ней необходимость. Ну, и я думаю, что вполне в состоянии прокормить вас, да, вас определенно. – Тут он наклонил голову набок, как бы что-то взвешивая в уме. – Но я не вполне уверен насчет Бес… то есть Банни.

Последняя фраза была рассчитана на то, чтобы развеселить Девон.

И он в этом преуспел.

Кончиком пальца он провел по ее губам и пробормотал:

– Кажется, мы улыбаемся?

Внутренний голос говорил ему, что он вступает на опасную почву. Чувствовать ее в своих объятиях, видеть, как она смотрит на него золотистыми глазами, еле заметно улыбаясь… Он и сам невольно улыбнулся и услышал легкий, очень легкий вздох, а потом слова:

– Какая это милая комната.

– Согласен с вами, Девон. – Говоря это, он – опять-таки невольно – слегка коснулся губами ее щеки и с трудом подавил порыв прижаться крепче. – Мы с вами сидим в моем любимом кресле и в моей любимой комнате.