Идеи и интеллектуалы в потоке истории

действия, новые эпохальные явления (как правило, позитивные)

почему-то из нее вычеркиваются. Нередко суровые критики

геополитики обнаруживают, что их осведомленность в этой сфере

знаний не простирается дальше работ классиков середины XX в.

Рассмотрим здесь только три примера в тексте А. Зубова,

который приложил немало усилий, чтобы разоблачить «тщету»

геополитики фактами.

«Дело в том, что в том мире, в старой России, политика определялась

многими факторами и, в первую очередь, принципом безопасности. Для

России безопасным фактором было то, что лучше вступить в союз с

Англией и Францией, чем с Германией. Никакой тут геополитики не

было ни на йоту. Это был вопрос безопасности, расчета, практического

интереса» [Зубов, 2016].

Если геополитика как реальность включает все, что касается

могущества над территориями, то очевидно следующее: принцип

безопасности (защита своих территорий от внешнего нападения)

прямо относится и к этой геополитической реальности, и к

геостратегии. Странный тезис о том, что государственный «расчет и

практический интерес» в делах войны, мира и стратегических союзов

не относится к сфере геополитики «ни на йоту», оставим на совести

А. Зубова. Далее уважаемый критик воспроизводит популярный

журналистский тезис о том, что дальняя авиация, новые средства

доставки, дескать, полностью отменяют фундаментальные принципы и

закономерности геополитики:

«Появление стратегической авиации с конца 30-х годов заставило

английских геополитиков идти к теории целостного мира. Маккиндер

успел написать книгу о целостном мире. Через несколько лет (еще

Маккиндер успел увидеть) появилось ядерное оружие. А потом

появились средства доставки. И уж какой теперь хартлэнд? Какие

полумесяцы? Очевидно, что весь мир достижим от Антарктиды до

Арктики, и нажатие кнопки может поразить любую цель повсюду. То

есть понятие геополитических регионов потеряло всякий смысл»

[Зубов, 2016].

147

Этот пассаж смотрится убедительно, но только на первый,

поверхностный взгляд. Действительно, одноразовая операция с

помощью дальней авиации может быть осуществлена за тысячи

километров. Но достигается ли при этом сдвиг в могуществе на

территориях? Учитывается ли возможное сопротивление?

Для полноценного территориального контроля приходится

вводить, дислоцировать сухопутные войска. Если же находится

сила, которая этому сопротивляется, то тут же встают все

классические вопросы с дальней доставкой армии и ее снабжения,

дороговизны этой доставки, необходимости защиты линий

коммуникаций от вражеских атак, что умножает стоимость,

увеличивает логистический груз не в разы, а на порядки. Тут и

выясняется как минимум следующее:

а) преимуществом обладают соседние к месту боев державы,

б) чрезмерное расширение, ведение войны вдали от собственного

хартленда чревато большими потерями и поражением (испытано

Америкой во Вьетнамской войне),

в) воевать на одном фронте можно успешно, только если сохраняется

безопасность на остальных границах и т. д.

А это и есть простейшие классические принципы геополитики,

которые журналисты и профессор А. Зубов посчитали

«потерявшими всякий смысл».

Далее утверждается, что объединение стран в Европейский

Союз будто бы опровергает геополитику:

«Как бы ни объяснять мир, очевидно, что послевоенная Европа дала

ярчайший в истории пример нового типа сложения надгосударственных

отношений. Это не господство, не imperium, это сотрудничество.

Взаимовыгодное содружество — commonwealth. Пережив ужасы войны,

зная все неуспехи, все недостатки системы установления мира после

Первой мировой войны, Европа пошла по совершенно другому пути —

созданию единого надгосударственного образования. Это был долгий

процесс, с целью не допустить новой войны, не допустить передела

границ, хорошие они или плохие. Не допустить соперничества

государств друг с другом как, если угодно, естественных животных

субъектов. И они добились успеха […] современная Европа показала

пример невиданного изменения сознания» [Зубов, 2016].

Европейский Союз (ЕС) являет собой пример конфедерации с

относительно мягким центром управления, что отнюдь не является

уникальным в мировой истории. Действительную уникальность этой

конфедерации составляют такие признаки, как индустриальный,

постиндустриальный и демократический характер стран-участниц с

развитой сквозной государственностью, а также большой

надстроенный аппарат бюрократических, представительных и прочих

органов.

148

Противоречит ли это принципу Realpolitik, согласно которому

государства стремятся только к наращиванию своего могущества и к

ослаблению соседей? Да, отчасти противоречит, хотя зачинатели и

лидеры объединения (Германия и Франция) явно не без пользы для

своих экономик, не без планов экономической и культурной экспансии

столь активно вкладывали силы и средства в этот грандиозный проект.

Но даже если бы не было и этого интереса, широкое понимание

геополитики как сферы взаимодействий относительно могущества на

территориях полностью объемлет феномен ЕС, его появление,

развитие как содружества держав, нынешние кризисы, дальнейшие

успехи или провалы, которые приведут либо к сокращению контроля и

распаду конфедерации, либо к расширению частичного могущества на