Идентичность: юность и кризис
Шрифт:
248
ром, который позволяет Полонию говорить, подобно карикатуре на психиатра:
И вот мне кажется - иль это мозг мой Утратил свой когда-то верный нюх В делах правленья, - будто я нашел Источник умоисступленья принца*.
Решение Гамлета играть душевнобольного - секрет, который публика делит с ним с самого начала, но не освобождается от чувства, что он находится на грани соскальзывания в состояние, которое симулирует. "Его сумасшествие, - говорит Т.С. Элиот, - меньше, чем сумасшествие, и больше, чем притворство".
Если сумасшествие Гамлета - больше,
Поэтому он беспрестанно откладывает - до тех пор, пока не уничтожает виноватого вместе с невинным, - смертную казнь своего дяди, которая одна освободила бы призрак его любимого отца от рока существования:
На некий срок скитаться осужденный^ Ночной порой, а днем гореть в огне**.
Никакая публика, однако, не могла избежать чувства, что Гамлет - человек исключительный и что он действительно опережает правовые понятия своего времени, которые разрешали ему отмстить без колебаний.
*Ш е к с п и р В. Гамлет. Акт II. Сцена 2. Пер. М. Лозинского/ /Ш е к с п и р В. Собр. соч.: В 8-ми тт. Т. б. М., I960. С. 47. **Ш е к с п и р В. Гамлет. Акт I. Сцена 4. Пер. Б.Л. Пастернака. М., 1953. С. 247.
249.
Неизбежно еще одно предположение, а именно то, что в личности Гамлета проявляется нечто от драматурга и актера, поскольку там, где другие ведут за собой людей и изменяют курс истории, он, размышляя, передвигает характеры на подмостках (пьеса внутри пьесы); короче, там, где другие действуют, он "ломает комедию". И действительно, Гамлет, говоря исторически, мог бы символизировать преждевременного лидера, мертворожденного мятежника. Вместо этого он - болезненный молодой интеллектуал своего времени, ибо разве не он недавно вернулся домой, отучившись в Виттенберге, рассаднике гуманистической порчи, который являлся для его времени аналогом Афин, когда там расцветал софизм, и современных центров учения, наводненных экзистенциализмом, психоанализом или чем-нибудь еще похуже?
В пьесе пятеро молодых мужчин, все сверстники Гамлета и все с определенной (или даже чрезмерно определенной идентичностью), как исполненные сознания своего долга сыновья, придворные и будущие вожди. Но их тащат в моральное болото неверия, которое проникает в характер всех тех, кто обязан быть преданным "гнилой" Дании, тащат посредством сложной интриги, которую Гамлет надеет- / ся разрушить собственной интригой (пьеса внутри пьесы).у
Мир Гамлета - мир диффузных реальностей и верности. Только через пьесу в пьесе и через сумасшествие в безумии Гамлет - актер в комедианте - открывает благородную идентичность в притворных идентичностях и наивысшую верность в роковом притворстве.
Его отчуждение - отчуждение спутанной идентичности. Отчуждение от самого существования - это тема известного
монолога. Гамлет отчужден от человеческого существования и от существования человека: "Мужчины не занимают меня, женщины тоже"; отчужден от любви и деторождения: "Я говорю, довольно браков". Он отчужден от судьбы своей страны, "хотя я здесь родился и свыкся с нравами"* (и очень похож в этом на нашу "отчужденную" молодежь); он отчужден от сверхстан-дартизированного человека своего времени, которого и* Ш е к с п и р В. Гамлет. Акт I. Сцена 4. Пер. М. Лозинско-го//Шекспир В. Собр. соч.: В 8-ми тт. Т. 6. М., I960. С. 29.
описывает как отчужденного, который "перенял всего лишь современную погудку и внешние приемы обхождения"*.
И тем не менее через все это прорываются у Гамлета целеустремленные и трагически обреченные поиски верности. Вот сущность исторического Гамлета, той старинной модели, которая была героем на народной сцене в течение веков перед тем, как Шекспир модернизировал и обессмертил его2:
"Он не желал, чтобы думали, что он склонен лгать о чем-либо, и желал держаться в стороне от любого обмана; и поэтому он так смешал обман и искренность, что хотя его словам не хватало правды, все же не было ничего, что не означало бы правды и не выдавало бы, как далеко ушла его проницательность".
С общей диффузией правды в "Гамлете" согласуется то, что эта центральная тема заявляется в обращении старого дурака к своему сыну:
Полоний: Но главное: будь верен сам себе;
Тогда, как вслед за днем бывает ночь, Ты не изменишь и другим**.
Но это также центральная тема наиболее страстных высказываний Гамлета, которые делают его безумие всего лишь помощником его благородству. Он ненавидит общепринятое притворство и отстаивает истинность чувства:
Мне кажется? Нет, есть. Я не хочу
Того, что кажется. Ни плащ мой темный,
Ни эти мрачные одежды, мать,
Ни бурный стон стесненного дыхания,
Нет, ни очей поток многообильный,
Ни горем удрученные черты
И все обличья, виды, знаки скорби
Не выразят меня; в них только то,
Что кажется и может быть игрою;
То, что во мне, правдивей, чем игра;
А это все - наряд и мишура***.
Он ищет то, что действительно поймет только цвет общества, - "честный метод":
* Там же. С. 147. ** Там же. С. 26. *** Там же. С. 15.
250
251
"Помнится, раз ты читал мне один отрывок; вещь никогда не ставили или не больше разу - пьеса не понравилась. Для большой публики это было, что называется, не в коня корм. Однако, как воспринял я и другие, еще лучшие судьи, это была великолепная пьеса, хорошо разбитая на сцены и написанная с простотой и умением. Помнится, возражали, что стихам недостает пряности, а язык не обнаруживает в авторе приподнятости, но находили работу добросовестной…"*
Он фанатично настаивает на чистоте формы и точности воспроизведения:
"…но во всем слушайтесь внутреннего голоса. Двигайтесь в согласии с диалогом, говорите, следуя движениям, с той только оговоркой, чтобы это не выходило из границ естественности. Каждое нарушение меры отступает от назначения театра, цель которого во все времена была и будет: держать, так сказать, зеркало перед природой, показывать доблести ее истинное лицо и ее истинное - низости и каждому веку истории - его неприкрашенный облик"**.