Идеологический плюрализм: видимость и сущность

— А ты почему так открыто об этом говоришь? — спросил я.

— А мне-то что? — рассмеялся извозчик. — Я не ворую. Я просто всё вижу.

Вылезли из повозки, мужик щёлкнул кнутом и покатил дальше, оставив нас в раздумьях.

Когда он скрылся, Митя взорвался:

— Как вообще можно что-то изменить, если всё прогнило до основания?!

Амат пожимал плечами, Сергей молчал.

Я улыбнулся — вспомнил, как в моём мире боролись с тем же.

— Хорошо, — сказал я. — Дам тебе решение.

Митя удивлённо посмотрел в ответ.

— Поотрубать всем руки? — подколол Амат.

— Это тоже неплохое решение, — усмехнулся я. — Но думаю, через год все будут ходить однорукие.

— Так что же? — нетерпеливо спросил Романов.

— Повысь государственным служащим оклады. В четыре раза. И назначь квартальные премии.

Митя замер, ожидая объяснений.

— Сейчас они воруют, потому что им платят гроши, — продолжал я. — Если дать нормальную зарплату, люди станут держаться за места, работать лучше. Продуктивность повысится, а воровать станет невыгодно. Зачем рисковать хорошим окладом, пенсией ради мешочка овса? Глупо.

— Но это же огромные расходы для казны, — сомневался Митя.

— А сейчас у тебя вообще нет казны, — парировал я. — Она в карманах у воров. Лучше платить честно, чем терять всё в теневом обороте.

Романов задумался, потом кивнул.

— Хорошо. Я подумаю над этим.

Амат засмеялся.

— Ну что ж, теперь ты не только «друг Императора», но и министр финансов.

— Иди лучше магический источник покачай, «сильнейший маг империи», — уколол в ответ я.

Мы рассмеялись, без злобы, просто дружеские подколки, которые уже так привычны.

Было такое ощущение, будто после всех испытаний мы наконец-то смогли перевести дух.

Ещё вчера вечером, когда разместились в доме светлейшего князя, нам принесли долю от добытых трофеев. Аккуратно упакованные макры сверкали в лучах закатного солнца, а золотые монеты звенели, пересыпаясь из рук в руки.

— Если бы мы остановились в казармах, — выразил наши мысли вслух Амат, — о такой быстрой выплате можно было бы только мечтать.

Теперь, когда кошельки туго набиты, мы могли позволить себе не ждать медлительный военный караван. Поэтому пошли к конюшням искать готовящиеся к отправке повозки.

Удивительно, но при всей мощи империи, армия в колониях оставалась преимущественно пешей, а обозы — конными. Я не мог понять, почему до сих пор не внедрили грузовики, хотя автомобили уже начали появляться у дальновидных коммерсантов, оценивших их преимущества.

Митя, как всегда, подсуетился.

Не знаю, воспользовался ли он своими связями или просто договорился с нужными людьми, но уже через час после решения о выезде мы покидали военный лагерь.

Наш экипаж, запряжённый парой крепких гнедых, покатил по широкой дороге в сторону столицы колонии «Ярцево» — город Ярцево.

Первый день пути прошёл относительно спокойно.

Дорога, созданная руками имперских магов земли, была идеально ровной: широкое полотно твёрдого грунта, обрамлённое аккуратными дренажными канавами.

Это был единственный департамент в колониях, работавший не просто хорошо, а безупречно. Но даже такие прекрасные дороги не могли компенсировать медлительность конной тяги.

На второй день пути моё терпение начало иссякать. Я уже открыто чертыхался, глядя на уныло перебирающих копытами лошадей. Каждый толчок колеса на идеально ровной дороге казался личным оскорблением, ведь при наличии автомобиля мы бы уже давно были на месте.

— Ненавижу этих тварей, — проворчал я, потирая затёкшую спину. — Моя машина, оставшаяся на парковке в академии, преодолевала этот путь в шесть раз быстрее.

Сергей, сидевший напротив, поднял бровь.

— Ты что, всерьёз считаешь, что эти твои «железные коробки» лучше лошадей?

— Конечно! — я развёл руками. — Машина не устаёт, не болеет, не требует овса и может перевозить в пять раз больше груза!

— Зато орловский рысак — это эталон выносливости и скорости. На длинных дистанциях он обгонит любую машину, — вмешался в нашу дискуссию с Качаловым Митя.

— А донская степная идеальна для жаркого климата, — подхватил Сергей. — Не боится ни засухи, ни пыли, ни дальних переходов.

— Тамбовская — для бездорожья, — добавил Митя. — Где твой грузовик увязнет, она пройдёт.

— А русский тяжеловоз? — Сергей хлопнул ладонью по колену. — Пять тонн груза тащит без проблем!

Я закатил глаза:

— И сколько таких «тяжеловозов» надо, чтобы перевезти один вагон угля? Десять? Двадцать? А машина — одна.

— Зато лошадь не сломается посреди пути, — упрямо сказал Сергей.

— О, ещё как сломается! — я ткнул пальцем в сторону клячи, хромавшей на заднюю ногу. — Видишь? А если бы это был грузовик, мы бы просто поменяли колесо и поехали дальше.

Амат, до этого молча жующий сухарь, внезапно фыркнул:

— Главное, что твои «машины» не гадят под себя, да?

Все рассмеялись.

— На моих производствах больше половины перевозок осуществляется на машинах. И знаешь почему?

— Потому что ты чудак? — предположил Амат.

— Потому что это дешевле! — я пересчитал на пальцах. — Одна машина заменяет пять лошадей. Не надо конюхов, фуража, кузнецов, ветеринаров…

— Но лошадь живая, — вдруг серьёзно сказал Сергей. — Она чувствует опасность, может предупредить, спасти…

Я замолчал.

Он был прав.

Но и я не ошибался.

— Будущее за машинами, — уверенно сказал я. — А пока… да, лошади ещё послужат, но недолго, поверьте.

Митя и Сергей невольно хмыкнули, но возражать не стали.

И в этот момент, словно в подтверждение моих слов, из-за поворота вынырнул грузовик.

Он нёсся по дороге, с лёгкостью обгоняя медленные телеги, пыль вихрем вздымалась из-под колёс.

Когда машина поравнялась с нашей повозкой, я узнал её и не смог сдержать улыбки.

На борту чётко виднелся герб моего рода: перекрещенные молот и книга на фоне горного хребта.

А за рулём сидел знакомый водитель, и рядом в кабине был ещё один человек, которого я не успел разглядеть.

— Это же… — Амат прищурился, глядя на удаляющийся грузовик.

— Мой грузовик, — радостно подтвердил догадку. — Скорее всего, везёт эликсиры на армейский склады.

— Ну что ж, — Митя усмехнулся, — твой «аргумент» только что проехал мимо нас.