Идея государства. Критический опыт истории социальных и политических теорий во Франции со времени революции
Шрифт:
Отсюда этот столь ясно выраженный у эклектиков дуализм между физиологией и психологией, между душою и телом, материей и духом. Кузэн и его школа удовольствовались тем, что освободили метафизику от незаслуженного недоверия, и не пошли далее этого дуализма. Они совсем не поняли того, что нельзя делить метафизику на части, что несколько метафизик не могут сосуществовать в одной системе и что нужно выбирать между той метафизикой, которая сводит пространство к мышлению, и той, которая мышление сводит к пространству. Их собственное решение казалось им не возбуждающим никаких затруднений, никаких сомнений. Они считали его естественным, если не необходимым, выражением истины.
Не настаивая слишком на связи, существующей между тезисами метафизики и социально-политической философии в различные исторические моменты, позволительно думать, что эта дуалистическая концепция не была чужда той популярности, которой пользовалась в то время идея противоположности, антитезы между индивидуумом и государством. В данный момент истории идей эта антитеза одинаково прельщала, как мы видели, и тех мыслителей, которые желали все отдать индивидууму, и тех, которые, действуя в ином направлении, но рассуждая, так сказать, в той же форме, хотели все отдать государству. Эта антитеза в социально-политической области соответствовала антитезе тела и души, духа и материи, в области спекулятивной. И, как обыкновенно случается, политика и социальная экономия казались тем более прочно обоснованными, чем вернее они отражали какую-нибудь господствовавшую философскую концепцию.
Таким образом, эклектизм оказал индивидуализму и хорошую,
Книга четвертая
ГОСУДАРСТВО И ИНДИВИДУУМ ПЕРЕД СУДОМ НАУЧНОЙ ФИЛОСОФИИ
КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ
Борьбу против индивидуализма вели сначала писатели, говорившие от имени религии и морали; философы, пытавшиеся заменить узкую и поверхностную метафизику метафизикой более глубокой; политики, защищавшие правильные теории о происхождении и природе власти; экономисты, стремившиеся гуманизировать бесстрастную доктрину; реформаторы, искавшие новой справедливости. Некоторые из них, как, например, Сен-Симон, заявляли себя сторонниками научного направления, но почти тотчас же круто поворачивали назад. Напротив, защитники индивидуализма в споре со своими противниками постоянно взывали к научному духу, к научному методу. Экономисты, приравнивавшие естественные законы производства и потребления к законам физики; теоретики либерализма, опиравшиеся в своих рассуждениях на аксиомы, теоремы и на выводы из них; философы, устанавливавшие на основании многочисленных доводов параллелизм психологии и естественных наук, – все они наперебой клеймили своих противников утопистами и горделиво считали себя единственными верными, настоящими носителями научной идеи.
Теперь мы дошли до того момента, когда приверженцы и противники индивидуализма меняются местами. Противники индивидуализма говорят от имени науки, а их опровергают доводами морального, идеального характера.
Но социалисты, эволюционисты и позитивисты понимают призыв к науке иначе, чем эклектики, либералы и экономисты. Последние, в сущности, ограничивались указанием на некоторые, довольно отдаленные аналогии между своими работами и работами ученых вообще, будучи убеждены, что тем самым возвышают цену своих собственных заключений. «Наука» была для них модной концепцией, и на нее ссылались так же, как в XVIII веке большинство их предшественников ссылалось на «природу». Мыслители и писатели, к изучению которых мы теперь переходим, имеют иное, вполне определенное представление о науке и гораздо более высокое мнение о научном характере своих работ.
С этим мнением и представлением их о науке можно согласиться, но при том условии, чтобы они не выходили из области положительного знания и не выдавали за науку, подобную другим и обладающую таким же правом на уважение к своим выводам, как химия или физика, какую-то особую позитивную науку, которая не имеет ничего общего с отдельными положительными науками и в своих выводах совершенно не считается с точно установленными для этих наук границами.
Некоторые из писателей, о которых идет речь в этой четвертой книге, сумели оградить себя от этой иллюзии; многие поддались ей; иные склоняются к ней и почти готовы ей отдаться. Можно сказать, что на этой иллюзии останавливается мысль почти всех этих писателей и это сообщает реальное единство системам, столь различным во многих отношениях.
Глава первая
ПОЛИТИЧЕСКИЕ И СОЦИАЛЬНЫЕ ТЕЗИСЫ ОГЮСТА КОНТА
Содержание позитивизма не ограничивается взглядами его основателя на общество и правительство [1489] ; но отыскивать у Конта главным образом социальную и политическую доктрину вовсе не значит умалять или извращать его задачу Это во всяком случае значит согласоваться с его собственной точкой зрения.
Обширный научный синтез, содержащийся в первых томах его Курса положительной философии, всегда казался ему простым «введением». Уже в наиболее раннем произведении, вышедшем из-под его пера, в Opuscules [1490] , которое так часто отличается неясностью содержания и тяжелым языком, но замечательно богато мыслями и заключает в себе важнейшие идеи, развитые, выясненные и координированные им впоследствии в строгом согласии с идеалами юности, – уже в Opuscules Конт рассматривает дело общественной реорганизации как предприятие «теоретическое по существу», предполагающее «систему общих идей, предназначенных руководить обществом» [1491] . Но как ни важна выработка этой системы, в его глазах она является лишь «предварительной» работой. Он всегда думал, примыкая в этом отношении к Декарту и Спинозе, а равно и к древним, что конечная цель, raison d’^etre, всякого умозрения состоит в том, чтобы указать дорогу для практической деятельности.
1489
S'eparation g'en'erale entre les opinions et les d'esirs (1819); Sommaire appr'eciation de l’ensemble du pass'e moderne (1820); Plan des travaux scientifiques n'ecessaires pour r'eorganiser la soci'et'e (1822), опубликованный Сен-Симоном; Consid'erations philosophiques sur les sciences et les savants (1825); Consid'erations sur le pouvoir spirituel (1826); Cours de Philosophie positive (1830–1842); Discours sur l’'esprit positive (1844); Discours sur l’ensemble du positivisme (1848); Syst`eme de politique positive (1851–1854); Cat'echisme positiviste (1852); Appel aux conservateurs (1855); Synth`ese subjective (T. I, 1856).
1490
Opuscules были перепечатаны в приложении к Системе положительной политики, IV т. Они изданы и отдельно: Opuscules de philosophie sociale d’Auguste Comte (1 t., in 120, y Leroux, 1883). Я ссылаюсь именно на это издание.
1491
Ibid. С. 80–81. Ср. Cours de Philosophie positive (изд. Литтре. T. VI. C. 568). «Все науки являются по отношению к социологии лишь рядом неизбежных предварительных ступеней».
Происшедший впоследствии в уме Конта кризис, который привел его к замене объективного метода субъективным – за что Литтре горячо упрекает Конта, – ничуть не изменил этого взгляда. Хотя в Позитивной политике, написанной в разгар этого кризиса, идеи Конта выражены в странной форме, глубоко шокировавшей самого знаменитого из его учеников, тем не менее нельзя сказать, чтобы он покинул свои излюбленные взгляды относительно «переустройства общества», с которыми выступал с самого начала своей философской деятельности.
Следует думать, впрочем, что позитивизм оказал бы менее глубокое влияние на наше время, если бы вместо того, чтобы пойти навстречу господствующей теперь потребности научить, как жить, он дал нам только свою критику метафизики или философию науки. Позитивизм представлял нечто совсем иное. В силу обстоятельств это поздно заметили и полемика против позитивизма была направлена почти всецело на один пункт: на защиту прав метафизики [1492] . Эта полемика была блестяща и удачна, но в общем довольно бесполезна, так как человеческому духу нельзя подрезать крылья; и он без всякого постороннего приглашения продолжал
бы отдаваться метафизике, следуя в этом примеру самого Конта, который, как я покажу сейчас, вступил в эту запрещенную область. Пока спорили по поводу закона трех стадий человеческого развития, политическому и социальному влиянию позитивизма было предоставлено свободное поле. Он широко воспользовался этим и насытил противолиберальными предубеждениями окружающую нас атмосферу.1492
Исключение представляют, впрочем, многочисленные статьи в Critique philosophique, где Renouvier и Pillon выступают против политических и социальных тезисов позитивизма.
I
В 1819 году, в небольшой статье, всего в три страницы, заглавие которой довольно плохо вяжется с содержанием и совершенно не говорит о ее значении [1493] , Конт заявляет, что политика должна стать «положительной» наукой и что если массе населения надлежит определять «цель», которой она желает добиться, то лишь «одни ученые политики» способны указать средства для достижения этой цели.
Эта идея более точно и подробно была изложена им в 1822 году в статье: План научных работ, необходимых для реорганизации общества [1494] . Народы, говорит он в ней, «не понимали до сих пор великой задачи социальной реорганизации». Почему? «Потому, что они считали чисто практическим дело, являющееся теоретическим по существу». Этот упрек, высказанный вскоре после революции, может показаться странным. Неужели Конституанта и Конвент, декларации прав и сменявшие друг друга конституции республики отличались недостатком теоретичности? Следует хорошенько понять мысль Конта. Слово теория не означает здесь «метафизическое умозрение». Оно означает «науку», а типичной наукой для Конта служит не математика, не алгебра Руссо или геометрия Конвента [1495] , а наука, опирающаяся на наблюдение, подобно наукам физическим и химическим. И вот он приходит к выводу, что политическую науку нужно возвести на степень «опытных наук» [1496] .
1493
S'eparation g'en'erale entre les opinions et les d'esirs, в Opuscules (C. 1–4); статья была написана для Censeur а, но не напечатана (см. у Littr'e. Auguste Comte et la Philosophie positive, библиографию сочинений Конта в конце книги).
1494
Opuscules (С. 60-180).
1495
Opuscules (С. 63-162).
1496
Ibid (С. 99).
Прежде чем достигнуть научного или положительного состояния, в котором она находится или, по крайней мере, должна находиться в настоящее время, политика, как и все отрасли человеческого знания – с той, впрочем, разницей, что она последней завершила свою эволюцию, – прошла через два других фазиса: теологический и метафизический. Доктрина божественного права – это теологический фазис политики, а доктрина общественного договора и верховенства народа – фазис метафизический. Истинно «научная» политика, т. е. находящаяся в положительной стадии, имеет точкой своего отправления следующее очень простое положение: общественный порядок во все моменты развития человеческого рода является «необходимым последствием его организации» [1497] .
1497
Ibid (С. 102).
Что же допускает и чего требует эта организация человеческого рода? Она допускает и требует, чтобы человек воздействовал на природу, «видоизменяя ее в своих выгодах» [1498] . Развитие учреждений рисует историю этого постепенного приспособления средства, т. е. общественного порядка, к цели, т. е. власти над природой. Задача политика состоит, значит, в том, чтобы внимательно наблюдать за коллективным развитием человеческого рода, за пройденным им путем, за промежуточными стадиями, которые он должен был пройти прежде, чем достигнуть конечной стадии. Ряд подобных тщательных наблюдений укажет на возможные еще усовершенствования, на прогресс, мыслимый в настоящем и будущем. Затем останется только благоприятствовать политическим комбинациям, наиболее всего пригодным для того, чтобы ускорить движение общества в направлении, указанном его предшествовавшим развитием [1499] .
1498
Ibid (С. 102). Конт прибавляет, что общественный порядок имеет своим предметом «коллективное развитие этой естественной склонности, ее упорядочение и планомерность, чтобы полезное воздействие было наибольшим».
1499
Opuscules (С. 102–103).
Понимаемая таким образом, политика становится наукой, и ее вступление в ряды опытных наук составляет моральную революцию, «гораздо более неизбежную, гораздо более назревшую и необходимую, чем все другие революции» [1500] , ибо только она одна положит конец тому кризису [1501] , который возник вследствие иррациональной попытки метафизиков и деятелей революции установить новый порядок при помощи чисто «критических» принципов, служивших им для разрушения старого порядка. Только она одна может дать обществу «органический» принцип, в котором оно так нуждается [1502] . Ученым, и притом ученым не одной какой-либо страны, но всем «европейским» ученым, принадлежит миссия начертать план работ, необходимых для реорганизации общества [1503] . Эти работы должны заключать в себе: «систему исторических наблюдений над общим движением человеческого духа, предназначенную к тому, чтобы служить положительным базисом политики»; «полную систему положительного воспитания», пригодного для «возрожденного общества»; наконец, «общий план коллективного воздействия, которое цивилизованные люди при современном состоянии всех их познаний могут оказывать на природу, чтобы видоизменить ее в своих выгодах, пользуясь для этой цели всеми своими силами и смотря на социальные комбинации исключительно как на средство для этого» [1504] . В сочинении, которое нас занимает, Конт дает очерк только первого из указанных направлений научной работы.
1500
Ibid (С. 103–104) оправдание этих эпитетов.
1501
См. по поводу этого кризиса Ibid (С. 72–74 и сл.). Ср. Sommaire appr'eciation du pass'e moderne (1820), также в Opuscules.
1502
Ibid (C. 66).
1503
«Я осмелился составить такой план и торжественно предлагаю его ученым Европы». Ibid (С. 105).
1504
Ibid (С. 105–106).