Иди за мной

Ее зрачки расширились, заполонили радужку и дьявольски заблестели. Она льнула к Ренату, оплетая его невидимой колдовской паутиной. Ее губы шевелились, бормоча тарабарские заклинания. В какой-то момент ее шея раздулась, словно капюшон кобры, а тело удлинилось, покрылось чешуей и начало извиваться кольцами…

Ренат зажмурился, а когда открыл глаза, Сони в комнате не было. Под потолком металась летучая мышь с перепончатыми крыльями. Он вскочил, подбежал к окну и распахнул его. Мышь только этого и ждала. Она устремилась в прохладную темноту и исчезла. По спальне гулял сквозняк, с улицы доносился запах дыма и женский хохот.

Ренат выглянул в окно. Этажом ниже на балконе курили две дамы, которых мучила бессонница. Они смеялись и показывали куда-то вверх, в черное звездное небо.

Он прикрыл створку, лег на кровать и натянул на себя одеяло. Его знобило. Неужели Соня – повторяющийся болезненный сон?

– Вот и хорошо… – возбужденно шептал он. – По крайней мере, мне не нужно убивать Зою. Мои клятвы и обещания не более чем блеф. Проклятый Вернер! Он отравил мое сознание чертовыми курениями!

Его бросило в жар, в пот, в горячечную дрожь. Он хватался за призрак Сони, чтобы удержать ее хотя бы в воображении. Потом сбросил одеяло и голый принялся осматривать комнату. На полу лепестками тропических цветов валялась одежда странной гостьи. Брючки, яркий пиджачок и нижнее белье – тонкое, с кружевами.

– Соня! – позвал он. – Соня! Ты где?

Не могла же она в самом деле выпорхнуть летучей мышью в окно? Или уйти из квартиры в чем мать родила?

В прихожей Ренат обнаружил ее сумочку, взял в руки, пощупал, открыл и высыпал содержимое на подзеркальник. Колода карт, мешочек с сушеными травами, флакончик с прозрачной жидкостью и баночка с кремом. Ни кошелька, ни косметички, ни ключей, ни мобильника…

– Интересно!

Он повертел в пальцах флакончик, понюхал пробку. Не пахнет. Зато крем оказался отвратительного зеленого цвета и ужасно вонючий. Ренат скривился, закрыл крышку и побросал все обратно в сумочку. Аккуратно повесил ее на крючок, зашел в ванную и подставил голову под струю холодной воды. Вытерся и поплелся спать. Казалось, еще немного – и он не выдержит, чокнется…

Глава 29

Лариса перерыла свои шкафы и нашла подозрительный сверток. Она достала его с полки и долго разглядывала, пытаясь угадать, что внутри черного пакета, обмотанного скотчем. Это и есть то самое «кое-что», которое она должна принести завтра на вокзал?..

Видимо, Берт воспользовался ее квартирой как камерой хранения. Он не счел нужным ставить хозяйку в известность об этом, пока его не припекло.

– Ну и сволочь!

Лариса боролась с искушением разрезать скотч и убедиться, что Берт не прячет в ее квартире ничего криминального.

Наконец любопытство взяло верх над порядочностью. Докторша трясущимися руками вскрыла пакет и обнаружила увесистую пачку долларов, завернутую в целлофан, несколько старинных золотых монет и металлическую коробку с леденцами. Последние вызвали у нее нервный смешок.

– Лара Крофт, расхитительница гробниц, – пробормотала она.

Леденцы были бесцветные, размером с фасоль. Лариса не сразу узнала в них необработанные алмазы. Целая коробка! Алмазов из Африки!

– Сьерра-Леоне…

Эти два слова уже не звучали музыкой для ее ушей. Они грянули громом. Неудивительно, что Берта пытались убить. Теперь он и ее втягивает в свой опасный бизнес.

У докторши подкосились ноги. Она плюхнулась в кресло и почувствовала, как волосы шевелятся на ее голове. Этот сверток она завтра повезет в метро, потом выйдет из подземки на вокзал и будет бродить там кругами, ожидая Берта. А если вместо него к ней подойдет кто-то другой? А если после того, как она передаст Берту сверток, ее прикончат?

Страх нарисовал ей картинку, как Берт, завладев свертком, хладнокровно стреляет в нее и скрывается в толпе. Не зря же он назначил встречу в людном месте. Он все рассчитал. Он…

– Я никуда не пойду! – вырвалось у Ларисы.

Деньги, золото и алмазы к добру не приведут. Рано или поздно Берт явится за ними. И спросит, почему она не выполнила его просьбу. Потребует объяснений. Накажет за непослушание.

Что ей делать? Бежать из города? Но куда? В деревню к матери? Там ее найдут. В монастырь к отцу? Там ее не примут. Монастырь-то мужской…

– Что делать? – бормотала она, ломая руки. – Что делать?

О работе Лариса не думала. Она забыла обо всем, кроме убийства в пентхаусе и свертке, который мог стоить ей жизни. Идти на вокзал было так же страшно, как и не идти. Оба варианта ее пугали. Но третьего она не видела.

«Быть может, все гораздо проще, – успокаивала себя Лариса. – Дареная брошь – подделка. Доллары из свертка – фальшивые. Монеты только покрыты позолотой. А белые «фасолины» из коробки – обычные камешки. Берт ведет со мной игру, пускает пыль в глаза!»

День прошел в мучительных раздумьях. Лариса боялась собственной тени, вздрагивала от каждого шороха. Она была на грани истерики.

Ночь прошла без сна. А утром докторша, изможденная и бледная, не узнала себя в зеркале.

– Ну и видок…

* * *

Эдик той ночью тоже не спал, думал о ней. Лариса не открыла ему дверь, не отвечала на звонки. Может, ее уже нет в живых! Он строил предположения, ломал голову над ее поступками, анализировал ее поведение.

Он вообразил себя детективом, который обязан раскрыть хитрое преступление. Главный подозреваемый – Вернер! Это он вовлек Ларису в свои темные делишки, каким-то образом воздействовал на ее психику и довел до беды. Будь она в своем уме, не связалась бы с бандитом.

Эдик до утра ворочался с боку на бок, кряхтел и пил воду. Давно он так не переживал из-за женщины. В сущности, он не питал к Ларисе тех чувств, которые заставляли бы его подвергаться опасности ради нее. Им двигало любопытство.

Доктор приступил к работе в первую смену уставший, с головной болью. Ближе к одиннадцати им овладело лихорадочное беспокойство. Он придумывал предлог, чтобы отпроситься и уйти пораньше, но этого не понадобилось. В клинике внезапно отключился свет. Поломка была серьезной, и сотрудников распустили по домам.

Эдик вроде бы не собирался ехать к Ларисе, но каким-то образом оказался у ее дома в Отрадном. Он посмотрел на ее окна, потом примостился на лавочке за кустом сирени, откуда был виден ее подъезд. Если бы у него спросили, зачем он это делает, доктор бы ответил, что Лариса ему все-таки не чужая.

Он наблюдал за молоденькими мамашами с колясками, за возней голубей, которым бабуля в панаме бросала крошки, и боролся со сном. День выдался теплый, солнечный, Эдика разморило. Он чуть не прозевал самое интересное. Его будто кто в бок толкнул, когда из подъезда вышла Лариса и зашагала к метро. Живая и невредимая.