Идиот нашего времени

Видно было, что и правда рад, Сошников смог даже уловить мотивы его радости. Сбитая с толку Марфа несколько растерялась, и Сошников кивнул ей, чтобы продолжала.

— Мы сами, со своей стороны, наша газета, — неуверенно заговорила она. Замолчала, сглотнула, но наконец сумела собраться и, жизнерадостно одаривая хозяина улыбками и взглядами, вновь защебетала тем нежным, похожим на журчание голосом, который неизвестно каким волшебным образом превращался из ее обычного, немного хрипловатого, прокуренного: — Мы, если честно, сами спонсируем эту красивую программу задаром и, несмотря на наши убытки, но это престижно, как вы сами понимаете, и, конечно, мы идем навстречу спонсорам. Заметьте, спонсорам, а не рекламодателям, потому что спонсор обретает, как вы сами понимаете, совсем другое звучание, и благородство пожертвований, альтруизм… но, главное, как успели заметить, губернатор лично, и отношение региональных властей, плюс финансовый департамент… к тому же конкретно за публикацию газета не берет ни копейки, поскольку отчисления в фонд строительства центра… — Она наконец запуталась, замолчала и взглянула на Сошникова, словно справляясь, все ли правильно сказала. Тот, чуть улыбнувшись, опять снисходительно кивнул.

— А что же публикация? — немного настороженно спросил Смирнов. — Статья будет или мы так должны денежки перечислить?

— Непременно! Об этом и пойдет дальнейшая речь… И даже больше, чем в прежнем объеме. И статья обязательно, к тому же мы такие давние партнеры. Ха-ха-ха!.. Вы же знаете, что мы не подводим, Юрий Евгенич…

— Ну что ж… Я уже дал предварительно согласие. И слово свое менять не намерен. — И он вновь теплыми дружественными глазами взглянул на Сошникова. — Остается обсудить, какова цена вопроса. Как я полагаю, если статья печатается бесплатно, то деньги мы должны перечислить на счет строящегося реабилитационного центра?.. Угадал?.. Очень хорошо!.. А если память мне не изменяет, прошлая публикация стоила двадцать тысяч рублей?.. Ну а в данном случае вопрос отпадает сам собой.

— Не двадцать тысяч рублей. Ситуация немного изменилась, — без намека на робость Марфа приступила к главной части программы. — Двадцать одна тысяча…

Но не успела договорить, он с какой-то мелкой поспешностью перебил ее:

— Двадцать одна? Ну что ж, в таком вопросе это тоже не деньги. — И победно заулыбался. — Участвовать в программе — для нас безусловно честь. Давайте договор, чтобы меньше мороки, я сразу подпишу.

Марфа не подала бумаг, хотя открытая папочка лежала перед ней. Она сделала несколько неловкое движение, словно поудобнее усаживаясь на стуле, немного придвигаясь к столу и на мгновение являя на лице вредную для дела озабоченность, даже хмурость. Наконец с упором посмотрела в глаза Смирнову и твердо сказала:

— Не рублей, Юрий Евгенич. Двадцать одна тысяча долларов.

«Почему двадцать одна? — подумал Сошников. — Для большей заковыристости? Очко…»

Несколько секунд все молчали. Наконец Смирнов медленно произнес:

— Вы что, оху… — и так же медленно, словно в раздумье, поправился: — Охренели? — И тут же с испугом посмотрел на Сошникова. — Боюсь, это невозможно.

— Юрий Евгенич, — Марфа сострадательно и в то же время непреклонно положила руку на грудь, поближе к шее, чтобы, наверное, не сильно нажимать и не искажать величественной формы. — Я же объясняла вам, что речь идет не о рекламной акции. Мероприятия по спонсированию строительства центра в самом разгаре. — Однако голос ее перестал быть воркующим.

— Да на кой мне х… этот ваш центр, — с той же задумчивостью произнес он.

— Ну прямо не знаю, — с досадой сказала Марфа. — Посудите сами. Многие уже прекрасно осознали свою незаменимую роль… И к тому же газета, — она подняла голос до торжественных ноток. — Газета только шествует, и мы со своей стороны идем навстречу спонсорам, пишем задаром статьи, в конце концов, о том, какие вы хорошие, что вот мол, перечислили денежку детям, и наша дружба и так далее!

— Двадцать одна тысяча долларов… Ребята, с меня даже «Российская газета» меньше просила. И то я их послал. Знаете, куда я их послал?.. Вас я туда не пошлю, потому что вы не «Российская газета», вы — свои. Вы — здесь… Но, дорогие мои, помочь тоже ничем не могу. Нет, ничем.

— А нам помогать не надо, — тихим, но недовольным голосом вставил Сошников. И управляющий опять испуганно посмотрел на него. — Помогите детям. А мы в свою очередь поможем вам публикацией в газете, чтобы о вашем альтруизме узнала общественность области, в том числе — заметьте — лично губернатор, который давно дружит с нашей газетой.

Марфа энергично закивала:

— Юрий Евгеньевич, вы поймите, редакция с этого ничегошеньки не получает. Мы выступаем такими же спонсорами, и ясно осознаем всю сложность задачи… но и благородство спонсоров… ничегошеньки не остается втуне… И не с одним вашим банком, а со всеми спонсорами. И уже масса!.. А завод металлоконструкций, пожалуйста! Машиностроители и металлурги. И ряд строителей… Мы взвалили колоссальную работу. А все перечисления до копеечки исключительно в фонд реабилитационного центра для детей-инвалидов. Инвалидов. Детей. — Она веско выделила последние два слова. — Понимаете?

— Да я-то все понимаю, — потянул он тяжело. — Но и вы меня поймите. Я и с вашим Вадимом Петровичем хорошо знаком, и всегда как бы по деловому… Но, это мне не по силам, не по силам. — Он помахал руками перед собой. Тем более я — филиал. Я такой вопрос с начальством никогда не утрясу.

— Помимо статьи мы предлагаем еще информационный бюллетень каждые три недели в течении полугодия, — веско добавила Марфа.

— Нет-нет-нет-нет… — он поднес руки к голове, поник и кончиками пальцев обхватил себя за лоб и виски.

Посидели несколько секунд в напряженной тишине.

— Очень жаль, — сказала Марфа, поднимаясь однако с гордым видом.

Толик уже укладывал аппаратуру в кофр. Сошников закрыл блокнот, взял диктофон и тоже поднялся. Но он знал, что представление еще не закончено и что даже не достигнута кульминация.

— Ничего не поделаешь, — подавленным голосом сказал управляющий, поднялся, вышел из-за стола, всем пожал руки — даже Марфину пухлую ладонь слегка тиснул, одновременно приклоняясь к ней, накрывая ее запястье усами.

— Я вам хотя бы газетку оставлю, — мимоходом сказала Марфа. — Вышло уже несколько номеров, посвященных строительству центра. И, вот, спонсорам… — Она ловко выдернула из папки газету, быстро развернула ее, укладывая на стол. — Посмотрите, какой проект! Какое красивое здание будет… Оформлено со вкусом — правда?.. Писал вот — Игорь Александрович, наш талант… Фотографировал Анатолий, тоже мастер своего дела… — Да, кстати, вот, — Она перевернула страницу. — Металлурги на развороте — перечислили двадцать пять тысяч долларов. Неплохой материал, да?.. А вот, глядите-ка, о частных жертвователях. Вот женщина пожилая, перечислила на счет центра все свои сбережения — пятьдесят тысяч рублей, все до копейки!.. Оформлена страничка как — зацените!.. А это так — о заводе, который выпускает оружие. Они отказались внести свою лепту… — Голос ее немного изменился, стал чуточку вкрадчивым. — Тут Игорь, конечно, ужасно их расписал… Страшный пассаж о детоубийстве… Вы разве не знаете?.. Не читали?.. Подсчитано, что оружием этого завода за время его существования был убит миллион детей… И вот: отказ внести скромную лепту в строительство центра для детей-инвалидов… А это, как ты, Игорь, пишешь? Логично так и красиво: уже система… И заголовок, посмотрите: «Точи ножи булатные!» Прямо бандиты с большой дороги… И там прочее, что оружейники в своем решении проявили историческую последовательность… Я не ошибаюсь, Игорь?

— Не ошибаешься.

— Всего доброго, Юрий Евгенич. — Марфа расцвела особенно привлекательной улыбкой и сделала движение, похожее на желание приобнять управляющего. — Я надеюсь, до встречи?

— Конечно, до встречи, Марина Николаевна, — тихо, с пониманием, сказал он.

— Да, вот, на всякий случай моя визитка.

— У меня ваша визитка уже есть.

— Ну вот, на всякий случай еще… Здесь мой сотовый…

Наконец-то представление закончилось. Вышли. Сошников еле сдержался, чтобы не захохотать в приемной. Спускаясь по лестнице, давился смехом:

— Марфа! Что ты делаешь в сраной газете? С твоими талантами тебе нужно сидеть хотя бы на его месте.

— А то!

Во дворе, заставленном машинами, направились к своей «Хонде», возле которой, как огромный пингвин, стоял Виктор, жадно поедал сосиску в тесте — специально вышел на улицу, чтобы не ронять крошки в машине.

— А я думаю, ничего не получится, — сказал со своим обычным сомнением Толик.

— Цыплят по осени считают, — не оборачиваясь, на ходу кинула Марфа. И повернулась к Сошникову: — Игорь, а чего это он так с тобой за ручку трясся?