Идол прошедшего времени
Шрифт:
Отношения между археологами и жителями Корыстова явно не сложились.
Противостояние происходило даже на уровне собак.
Благородный сенбернар Иннокентий, страдающий от комаров, колючек чертополоха и бессмыслицы жизни на природе, — и крепкозадая вульгарная сучка Томка.
Кент боялся этой беспородной корыстовской дворняги до смерти. Поджимал хвост, всего только услышав из-за реки ее лай. А если эта беспородная сука прибегала к лагерю в поисках объедков, то просто уходил — прятался! — в палатке Вениамина.
— Может, это корыстовцы Яшку —
— Ага, и опять гуляют…
— Думаешь, местные?
— А может, кто-то приезжий?
— Приезжий?
— Ну, не здешний.
— Но кто?
— А белый «Москвич» помните? — заметила Зина.
И все задумались.
Этой белый «Москвич» появлялся каждую неделю, в выходные… Человек, который на нем приезжал, разводил костер, включал магнитофон… Он слушал всегда одни и те же песни. Часами неподвижно, словно окаменев, сидел у костра, смотрел на огонь и слушал свои неизменные мелодии… Что-то про колымский край.
— Так помните того мужика на белом «Москвиче», у реки? — наступала Зина. — Помните?
— Да, — согласился Кленский. — Помним. И что?
— Песни, которые он слушает, помните?
— Допустим.
— Между прочим, всегда одни и те же песни!
— И что? Да у нас половина населения сейчас слушает блатные песни. Как будто всю страну приговорили к пожизненному заключению…
— Да, такова наша жизнь, — подтвердил кто-то.
— Музыкальные вкусы, конечно, говорят о многом, — вздохнул Кленский. — Но обвинять на их основании человека в преступлении — это чересчур.
— Ну, не знаю… Горбатого могила исправит! — возразила Зина. — Сидит такой бывший зэк, слушает свои любимые песни, а потом как накатит былое — возьмет финочку отточенную — и вот…
— Что — и вот?
— Да почему ты решила, что тот человек с «Москвичом» бывший зэк?
— А я, между прочим, с ним говорила! Он и правда зэк! Сам мне сказал. Он двадцать лет в заключении отмотал. Говорит, совершил что-то страшное. В общем, приговорили-то его к пожизненному. Но выпустили, помиловали, потому что безнадежно болен. А он…
— Ерунда! Зина, скажи, что ты это только что придумала, — усмехнулся Вениамин.
— Да ничего я не придумываю!
— Или он хотел пошутить над тобой, напугать…
Робкая Дашенька слушала эту перепалку с широко открытыми от страха глазами. Все остальные — с большим интересом.
— Зинка любит сочинять… — фыркнула Валя.
— Хватит вам! — опять прикрикнула на девушек Вера Максимовна.
— В конце концов, разные могут быть версии, — заметил Вениамин. — Яшу мог убить кто угодно…
— Ну кто, например?
— А вот, скажем, те парни, что на «Хаммере» приезжали… Могли они его убить? Как вы думаете?
— Парни на джипе?
— Зачем им его убивать?
— Разборки! — с явным знанием дела опять вступил в разговор Миха.
— Мужики эти, возможно, копают в лесу оружие, оставшееся после войны, потому и ошиваются здесь, — заметил Вениамин. — Это хороший бизнес. Копают, реставрируют,
продают, получают бабки. Что-то не поделили…— С Яшей?! Что-то не поделили? — засмеялся Кленский. — Извините, Яша и разборки — плохо сочетающиеся понятия!
— Может, он что-то случайно узнал…
— Что, например? — уточнила Валя.
— Или увидел что-то, чего не следует.
— Что, что? — не унималась Валя.
— Ну что ты «зачтокала»! Откуда я знаю…
— В самом деле, — вдруг задумчиво заметил Владислав Сергеевич. — Яша постоянно собирал малину, пропадал ежедневно в лесу часа по два-три, блуждал по лесным дебрям…
— И что же?
— Ну, возможно, что, отправившись в очередной раз в дальний поход за малиной, Яша и обнаружил что-то такое, что и стало причиной его смерти…
— Да они потом приехали! — воскликнул вдруг озаренно студент Саша. — Сначала Нейланд уехал, а потом уж, на следующий день, эти парни на «Хаммере» заявились!
— Верно!
— А может, Яша умер от «того», что эти парни раскапывают? — вдруг заметил все тот же Саша.
— То есть?
— Ну, они ведь в лесу оружие, оставшееся после войны, ищут…
— Допустим.
— Помнишь, мы как-то тоже окоп заросший с костями нашли?
— Ну…
— Так вот. Говорят, эти солдаты, останки которых находят… Якобы они умирали часто не от ран, не от пуль… А от болезней. Тиф, холера!
— Тьфу на тебя! Еще накаркаешь…
— А Яша, между прочим, точно — вечно бродил черт-те где! Все и правда малинку собирал! Вот и дособирался: присел на завалинку, подцепил парочку бацилл, ну и…
— Что «ну и»? Он, когда уезжал, совершенно здоровый был.
— Его потом кто-то убил, уже когда он с бациллами был…
— Ага… Чтобы заразу не разносил! — засмеялся Саша.
— Хохмить, между прочим, не время.
— Да, юмор, тем более черный, сейчас неуместен… — согласился Кленский.
— Знаете что… Пойдемте спать, а то у меня уже ум за разум заходит от ваших версий, — предложила Вера Максимовна.
— А я говорю, Яшу мог убить кто угодно… — не унимался Вениамин.
— Ну кто, например?
— А если это шантаж? — вдруг вступил в разговор самый мрачный из студентов, Тарас, до той поры все время молчавший.
— Не понял… — удивился Вениамин.
— Угроза, запугивание! Ну, скажем, Нейланда убили только для того, чтобы запугать…
— Кого?
— Корридова.
— Кому нужно запугивать Корридова? Да он докторскую диссертацию двадцать лет защищал…
— А я говорю, возможен шантаж.
— У Корридова — враги? Чушь какая-то…
— Вот и ошибаешься. Нисколько не чушь.
— В чем же я ошибаюсь, по-твоему?
— За хорошую землю сейчас знаешь что могут сделать?
— Что?
— Убить.
— Возможно. Но при чем тут Корридов?
— При том.
— Про Закон об охране памятников забыл?
— A-а, ты об этом…
— Да! О том самом я тебе и толкую. Прежде чем начать любое строительство, нужно заключение Института археологии о том, что…