Идол

Либби

Моя темная и холодная маленькая спальня в задней части автобуса слегка покачивается, пока мы набираем скорость на пути в Кливленд. Не ощущая костей и конечностей от усталости, я могу лишь лежать здесь и смотреть в потолок. Я слишком возбуждена, чтобы спать, но и не могу заставить себя двигаться.

Каждая секунда вечера проигрывается в голове, словно фильм. Ослепительный свет на фоне тьмы. То, как двигалась толпа, будто живое создание. И, конечно, пение и игра на моей гитаре. Это было... всем. Высшей точкой моей жизни. Трансцендентностью.

Я даже не представляла.

А играть вместе с Киллианом? Чистая радость. Я могла бы смеяться, словно легкомысленное дитя, катающееся на санках с горки. Мне хочется ощущать это снова и снова. И хочется пережить чистый жар и похоть, которые нагрянули после выступления, то, как толстый член Киллиана вбивался в меня, и то, как он пригвоздил меня к двери. Это было жестко, быстро - всё, в чем я нуждалась.

Я хочу его сейчас. Но это невозможно, так как если он придет в эту комнату, то сразу возникнет куча вопросов. Черт, повезло, что нам удалось потрахаться, словно бешеным кроликам, в уборной. Ему предстояла нелегкая задачка по тому, как запихнуть член обратно в штаны и побежать на встречу с ребятами в гримерке перед тем, как выйти на бис.

Теперь он находится в основной комнате автобуса, импровизируя с ребятами. Сейчас три утра, и они не закругляются. Не могу их винить. Энергия курсирует через мои конечности и вызывает нервозность.

– Пошло всё к черту.

Я отбрасываю простыни и натягиваю удобные спортивные штаны.

Музыка течет в воздухе, пока я тащусь по узкому коридору, расположенному сбоку от четырех пустых комнат, и оказываюсь в основной зоне. Ребята перестают играть, когда я вхожу. Вероятно, я выгляжу зрелищно в своей огромной футболке с концерта Massive Attack и мешковатых штанах.

– Гельголанд, - Уип подбородком указывает на мою футболку.
– Чертовски люблю этот альбом.

Я нахожу место на диване между ним и стеной. Темные глаза Киллиана следят за мной, а самодовольная усмешка задерживается на устах. Я бы хотела злиться, но самодовольная леди внутри меня отказывается быть лицемеркой.

– Не можешь уснуть?
– спрашивает он. Его большая рука оборачивается вокруг основания грифа гитары - великолепной Гибсон J-160E 1962 года. Джон Леннон играл на такой же. И теперь Киллиан Джеймс тоже может заставить этот прекрасный инструмент петь.

Его длинные пальцы также легко играли с моим телом. Я сжимаю вместе колени.

– Слишком заведена.

– Ты привыкнешь к этому, - говорит Рай. Парень держит пару маракас, при виде которых я улыбаюсь. Он улыбается в ответ.
– Знаешь, не спать всю ночь.

Ребята смеются.

Джакс изучает меня.

– Тебя не стошнило на сцене.

– Ура мне, - отвечаю невозмутимо.
– К слову, спасибо. Ты спас мой зад.

– Главным образом я спас всех нас от необходимости задыхаться от вони у тебя изо рта, - произносит он, пожимая плечами, но уголки его глаз собираются в морщинки от веселья.
– Я попрошу Жюля приберечь для тебя эль и набор для чистки зубов на складе.

Жюль - один из помощников, который ездит в другом автобусе. Так много автобусов. Автобус с дорожной командой. Один для Бренны, Жюля, костюмеров - то, что у ребят есть костюмеры, вызвало у меня приступ смеха, но, в основном, их работа - отвозить и забирать вещи из химчистки - и пресс-координатора. Еще один автобус для группы "Никаких Любимчиков". И один для Скотти. Да, у него есть собственный автобус. Ребята, однако, всегда путешествуют вместе и считают это традицией. Ни один из других автобусов не хорош настолько, как наш. У нас есть кожаный салон, полностью оборудованная кухня, ванная и десятки других привилегий - ну, может, еще у Скотти такой же, но он не позволяет мне проверить.

Киллиан передает мне бутылку лимонада из ведерка со льдом, что находится рядом с ним. Еще там есть пиво, но он хорошо меня знает. Я делаю большой глоток, освежаясь сладостным фруктовым ароматом.

– Итак, - спрашивает Уип, быстро постукивая по джембе.
– Каково было взорвать свой первый рок-концерт?

Я усмехаюсь, пряча губы за бутылкой, и отказываюсь смотреть на Киллиана. Воспоминания о том, что мы делали в уборной, словно тату на моей коже.

– Как только я вышла на сцену, всё было... идеально.

Уип смеется.

– Ага. Это невероятно, верно? И ты справилась. Лучше, чем сама ожидала, - его голубые глаза полны ликования.
– Я помню наш первый большой концерт.

– Мэдисон Сквер Гарден, - вставляет Рай, посмеиваясь.

– Мы десятки раз играли в меньших клубах, - поясняет Уип.
– Но, наконец, пришел наш час, и мы отправились в основной тур. Так что именно там всё начиналось. Первая ночь тура. Джакс громко отрыгнул за спиной у операторов, отчего дорожная команда разбежалась, словно мошки на свету.

Я смеюсь, и Джакс качает головой.

Уип продолжает с широкой усмешкой на устах.

– Рай метался взад-вперед, бормоча о том, что не может вспомнить ничего из наших песен.

Киллиан молотит руками, будто имитируя Райя, и его голос поднимается до фальцета:

– "С какой песни начинаем?", "Что играем после нее?", "Как я вообще смогу сыграть на своей ебаной гитаре?".

Щеки Райя краснеют.

– Бля, это правда. У меня была абсолютно пустая башка.

– А ты?
– спрашиваю у Уипа, так как он рассказывает историю.

– О, я пребывал еще в том хаосе. Ткнул себя палочкой в чертов глаз.

– Что?
– я смеюсь.

– Серьезно, - его глаза светятся.
– Я даже не знаю, как сделал это. Но ублюдок опух так сильно, что я едва мог видеть.

– О, боже,- я тру собственные глаза, теперь влажные от слез, а затем ловлю веселый взгляд Киллиана.
– А ты что делал?

– О, Киллиан находился прямо в центре этого шторма, - говорит Уип.
– Он просто стоял там, держа руки в боки, и смотрел на нас. А затем заорал...

В один голос Джакс, Рай и Уип орут:

– Ну всё, я хочу к мамочке!

Киллиан смеется, опуская голову.

Ребята хохочут.

– Это было так охренительно неожиданно, - говорит Рай, практически задыхаясь от смеха.
– Мы все прекратили творить свое дерьмо и просто глядели на него. Он в одно мгновение вытянул нас из того состояния.

Киллиан ловит мой взгляд, и я улыбаюсь. Счастье, нежность и другие прекрасные эмоции бурлят у меня в груди. Я обожаю этого мужчину. Всё в нем. И он словно слышит мои мысли: выражение его лица мрачнеет, и я чувствую его заботу и потребность так очевидно, словно его руки обнимают меня.