Идолопоклонница

Катя перестала плакать, пытаясь сосредоточиться на деле.

— Да, он несколько раз приходил с каким-то Валерой.

— Ну вот, — обрадовалась Женя. — Уже что-то. А фамилия? Он ведь наверняка называл его фамилию. Давай, вспоминай. Может, у Игоря записная книжка есть? У всех ведь нормальных людей есть, а он же у тебя нормальный. Главное, чтобы он ее с собой не таскал, потому что в этом случае нам до нее не добраться. Давай, Катька, думай, думай.

— Да, сейчас, сейчас, — засуетилась Катя. — Я знаю. Где-то была. Синенькая такая. Только бы он не забрал ее с собой, только бы она была дома.

Катя лихорадочно шарила по полкам, а Женя смотрела на встревоженную подругу, и завидовала ей. Конечно, ей сейчас вроде и завидовать-то повода не было, скорее, только пожалеть несчастную и оставалось. Но в том-то и дело, что даже в несчастье своем Катя была такая счастливая! Ведь о ком попало так переживать не станешь. Так убиваться можно только от тревоги за самого-самого любимого человека на свете, за того единственного, с кем хочется жить долго-долго, а потом в одночасье умереть вместе с ним. Не пережив ни на секундочку, чтобы даже в течении одной секунды не испытать горя настоящей разлуки, безвозвратной потери… Смотрела на Катю, а у самой сердце сжималась: какая же ты, Катька, счастливая!

Едва лишь Катя нашла записную книжку, еще не успела дрожащими руками даже раскрыть ее, как раздался звонок в дверь. Катя подскочила, как на электрическом стуле, и, подвывая, понеслась в прихожую:

— Игорешечка, миленький, это ты?

Нет, это был не Игорь. Женя выглянула в прихожую, и увидела, как Катя молча уткнулась в мокрую от снега дубленку Олега.

— Что, так и не появился? — хмуро спросил Олег, даже не поздоровавшись с Женей.

Катя не отвечала, только плакала, уткнувшись в грудь брату. Тот успокаивающе похлопал ее по спине:

— Ну-ну, подожди ты его хоронить. Мало ли что. Подожди, сейчас что-нибудь придумаем.

Олег быстро разделся и прошел в комнату. Катя лихорадочно листала страницы старенькой потрепанной книжки. А Женя, убедившись в том, что Катя не останется в одиночестве, порадовавшись, что у нее теперь будет куда более решительный помощник, предпочла ретироваться, чтобы не мешаться под ногами. Им сейчас явно не до ее скромной персоны.

Бочком, бочком, стараясь привлекать к себе как можно меньше внимания, она пробралась в прихожую, но не успела добраться до двери, как ее окрикнул Олег:

— Сиди спокойно, не мешаешь.

Окрикнул довольно неласково, даже почти что грубо. И в любой другой момент Женя непременно обиделась бы на такое хамство и уж наверняка бы не осталась. Еще и дверью хлопнула бы после такого 'приглашения'. Однако не в этот раз. Прекрасно понимала — не до любезностей, сейчас вообще ни до чего. Сейчас всем хочется одного: только бы найти Игоря, или хотя бы человека, который смог бы прояснить ситуацию. И Женя послушно присела в самый уголок дивана, стараясь приносить как можно меньше неудобства хозяевам своим присутствием.

— Вот, — радостно закричала Катя. — Вот, Валера Домославский! Это он, точно он!

И протянула раскрытую книжечку брату.

Олег с готовностью схватил ее и немедленно набрал номер. В это же мгновение раздался звонок в дверь. Олег остался стоять посреди комнаты с телефоном, а Катя на негнущихся от страха ногах пошла открывать двери. На всякий случай Женя пошла вместе с ней. Мало ли что. Вдруг понадобится ее помощь.

На пороге стоял немного подвыпивший Игорь. Катя уже не могла говорить, она только стояла на пороге и кричала длинное, протяжное 'Аааааа!', размазывая слезы по щекам. И видимо, на другом конце провода как раз сняли трубку, потому что Зимин вдруг произнес:

— С наступающим вас! — и положил трубку на рычаг телефона.

Подошел к сестре, рывком 'на себя' оттащил ее от двери, освободив таким образом проход для Игоря, бросил ему недовольно:

— Двери закрывай, нечего соседей веселить!

Катя словно сошла с ума. Набросилась на мужа, стала колотить его по дубленке сжатыми кулачками:

— Гад, какой же ты, Сергеев, гад! Гад, гад, гад! Я чуть не умерла — ну где же ты был?!!

И вдруг словно ослабла, прижалась к Игорю, расплакалась в голос:

— Игорешечка, миленький, родненький, не бросай меня больше, ладно? Никогда не бросай, миленький!

Игорь как-то по-дурацки, чуть смущенно улыбался, словно извиняясь перед гостями за поведение супруги. А сам прижимал ее к себе, гладил по спине, слегка похлопывая, и приговаривал:

— Ну-ну, тише, тише… Я живой. Ну же, ну, тихонько. Все нормально… Просто в срок не уложились, там у них сбой аппаратуры произошел…

Зимин довольно грубо спросил:

— Ты что, позвонить не мог? Ведь чуть с ума не посходили.

— Да у них там, на том полигоне, девятнадцатый век, ей Богу! Устанавливаем технику двадцать первого века, супер-технологии, а у них даже телефоны не работают! В первый день работали, а потом крысы кабель перегрызли. Я ж говорю — Тмутаракань! Двадцать первый век на дворе, ёлки! Кать, ну Кать, ну всё, слышишь, всё, я же живой.

— А мобильный на что? — разозлился Зимин. — Ты что, срочно разучился им пользоваться?

— Так она ж мне зарядное устройство забыла положить, тётя Мотя! Кать, зарядку ж нужно было первым делом. Ты в следующий раз…

— Я тебе дам следующий раз! — воскликнула Катя. — В следующий раз останешься дома! Ой, и как я забыла? Я же так боялась забыть что-то важное… Игоречек, миленький, родненький, ты больше не уедешь? Пожалуйста, не уезжай, миленький, ты же не знаешь, как плохо одной, как страшно…

Игорь то ли от слез супруги, то ли под воздействием алкогольных паров, расчувствовался, давай целовать Катю прямо в прихожей:

— Кать, ну прости. Катюшка моя, Катька…

Зимин ухватил Женю за руку и с силой потянул вон из квартиры:

— Пойдем отсюда.

Зимин по-хозяйски прошел в комнату, чуть задержался напротив календаря с очаровательной собачьей мордашкой, окинул комнату оценивающим взглядом:

— Красиво. Ты ждешь гостей?

Женя устало присела в кресло. Разговаривать абсолютно не хотелось. Как посмотрела на сцену возвращения блудного мужа, как услышала Катины счастливые всхлипы — уже ничего не хотелось. Потому что знала — ей никогда не стать такой счастливой, как Катя. Какая все-таки несправедливая штука судьба! Одним — счастья полные корзины и чуть-чуть тревоги, только чтобы не забывали про свое счастье. Другим — абсолютное одиночество, лишь чуть-чуть, самую малость оттененное острыми ощущениями. Да еще отчитывайся тут перед всякими разными, почему у тебя дом сверкает новогодними огнями да шикарный стол накрыт.