Идти туда, где ты

Отвлекала от сумасшествия только Сонька. Звонила, рассказывала о себе, лопотала на испанском. Она становилась для Алисы глотком свежего воздуха, после которого снова можно было нырять в беспросветную глубину, куда она себя загнала, сорвавшись в Петербург.

И здесь торчала третью неделю, порой днями не выходя на улицу. Воздухом она дышала на балконе, когда выбиралась курить. Таким был и этот день. Прислушиваясь к редким каплям дождя, Алиса медленно выпускала сигаретный дым и, склонив голову на бок, рассматривала, как он рассеивается в сером влажном пространстве.

Из этого влажного пространства, странного переливчато-серого, дождливого цвета выплыл снежно-белый BMW. Припарковался возле ее дома. Дверь распахнулась. И, словно бы во сне или в бреду, из машины вышел Илья. Почему-то именно в этот, двенадцатый день. Поднял глаза к ее окнам – точно знал, где они. Помнил? А наткнулся на ее фигурку на балконе.

Это было сильнее всего.

Одиночество. Почти зримое. Между ними.

Макаров привалился к дверце машины, не в силах отвести взгляда от этого единственного на земле балкона. И в это самое время Алиса посмотрела вниз. Увидела его, медленно отвернулась и исчезла.

Короткие секунды между парадной и ее этажом. Несколько лестничных пролетов. Ее открытая нараспашку дверь. Макаров глубоко вдохнул и вошел внутрь, в темноту прихожей. Щелкнул замком. Включил свет. Разулся.

А потом оказался в гостиной. Стоял и молчал, глядя на нее.

– Ну? – нарушила она его молчание.

Илья включился. Протянул ей папку с документами, которую сжимал в руках. Вторую уже папку, подводившую черту в его жизни.

– Моя головокружительная карьера в фирме собственного отца сегодня окончена, - сообщил он, - здесь договор о продаже акций, находившихся у меня собственности. И копия моего заявления об уходе с поста президента. Акционеры проголосовали за отставку. Доля МакГрупп в «Sky Tower» сегодня тридцать процентов. Вряд ли какому-то сумасшедшему придет в голову мне еще что-нибудь доверить. Так что все. С этим покончено.

– Идет. Что дальше? – это ей удалось произнести без малейшей запинки и глядя прямо ему в глаза, в то время, как внутри что-то оборвалось.

Илья сглотнул, подошел к тумбочке и положил папку на стол. Резко обернулся к Алисе.

– Сваришь мне кофе.

– Сейчас?

– Утром. После ночи в моем доме.

– Запросто!

– Ну, я рад, что тебе просто, - улыбнулся он устало. – Собирайся, времени много. Васька уже ужин приготовила.

– Я ужинала.

Алиса начала шуршать в чемодане, пока не выудила из него футболку и мастерку.

– Не знаешь, от чего отказываешься. Васька хорошо готовит, - сообщил Илья, следя за ее движениями.

– Тебе больше достанется, - ответила Алиса, вышла в соседнюю комнату и скоро вернулась одетой. – Только, пожалуйста, не надо заставлять меня в следующий раз есть ее стряпню в качестве условия игры.

Он сидел, устроившись на диване, и рассматривал сервант. Тот манил его фотографиями – Алькиными, ее семьи и ее дочери. Будто бы жизнь показывал, которой у него не было.

– А чем тебе не нравятся мои условия? – спросил он, не отвлекаясь от серванта.

– Разве я что-то сказала об антипатиях? Я лишь попросила.

– В ходе игры или просто?

– Есть либо игра, либо ничего. Идем?

– Я скучал по тебе.

Ничего не ответив, Алиса прошла мимо него в прихожую.

Ехали быстро. Рассекая это холодное лето ревом двигателя и голосом Флоренс Уэлч. Знал, что слишком гонит, но так ему казалось, что он обгоняет собственные мысли и собственные сомнения, которые мучили его тяжестью, пытаясь пригвоздить к месту. Даже если там, впереди, ничего не будет, и все, что он делает, окажется зря… права сомневаться Макаров себе не давал.

Он давно не прыгал с парашютом, а летал разве что на пассажирских самолетах. Родись на полвека раньше – был бы летчиком или космонавтом. Время подвигов прошло. Теперь и то, что у него имелось, потерял одним росчерком. Никогда не был адреналинщиком и сейчас понимал – нет, не оно. И не попытка сбежать от прошлого. И не одиночество. Бросок к будущему – возможно. Закрыть бы глаза да проснуться, когда все это закончится, когда будет знать: пан или пропал.

Коттедж в Мариинской усадьбе находился в часе пути от Всеволожска. Доехали от силы минут за сорок. Машину припарковал у дома, в сумеречном дождливом свете казавшемся лиловым. Терраса. Плетеные качели с пледом, брошенным небрежно. Туевые аллеи. Воздух. Здесь можно было хоть немного дышать. Илья вышел из авто и выпустил из него Алису, подавая ей ладонь.

– Приехали, - сообщил он.

– Красиво устроился, - она вышла, не приняв его руки, и огляделась.

Макаров сжал ладонь в кулак и спрятал ее в кармане пиджака. Та горела – в отсутствии касания.

– В прошлом году уехал из города. Можно было что-то еще поискать, но тут Юрка по соседству. Он сюда притащил.

– Здесь, правда, симпатично. И тихо, наверное.

– Негромко. Лебеди на озере есть… Да и на работу недалеко ездить…

Произнес – и понял, что все. Работа закончилась. Не беда, придумает что-то потом. Когда сможет думать о чем-то, кроме того, как выдержать до конца, не сорвавшись в пропасть.

– На прошлый Новый год мы собирались с друзьями у меня, - снова заговорил он. – Здесь и зимой красиво. Юркины пацаны чуть не снесли дом к чертям – своего же уже мало.

– На то и дети…

– Ну да… Пойдем?

– Веди.

Макаров улыбнулся, в пару прыжков взлетел на террасу, махнул рукой вперед и сказал:

– По фасаду я в следующем году хочу виноград пустить. У деда когда-то прямо на второй этаж, на балкон рос. А если не пойдет, заменю на плющ. Чтобы зеленее.

– С комарами веселее, это верно, - Алиса шагала за ним. Без энтузиазма, но не отставая.

– Злая вы, Алиса Владимировна, - рассмеялся он, открывая дверь и пропуская ее в дом.

Она снова пропустила его слова мимо ушей. А оказавшись в доме, прошла в ближайшую комнату. В той, к счастью, обнаружился диван, на котором она и расположилась, бросив на пол сумку. Макаров показался следом. Явно забавлялся. Скрестил руки на груди и поинтересовался:

– Чем займемся, любимая? Есть паззлы, несколько гигов Годара и хорошее сухое вино в баре.

– А бильярд?

– Любишь бильярд?

– Тебе не все равно?

– Мне интересно, - пожал он плечами и сел на диван рядом с ней. – Думаю над перспективой обустроить бильярдную. Тё не любитель.

– Не вижу связи между собой и твоей будущей бильярдной.

– Да вокруг вообще все лишено связей. Кроме единственного – мы с тобой всегда умудряемся влипнуть.

Алиса посмотрела на него. Макаров по обыкновению оседлал своего любимого конька: болтать ни о чем он всегда был мастер. Когда-то ей это нравилось. Когда-то она слушала его болтовню, как откровения, впитывая в себя все его слова. Когда-то она спросила, что будет, если его дурацкая неизбежность закончится.